Габриэля. Видел бездушный взгляд в его глазах, пока он охотился на них, и эта его версия не соотносилась с тем, что я наблюдал.
— Ты был создан из душ четырех убитых Фейри, — ответил я, скривив губы. — И все их судьбы неопределенны.
Тарикс на мгновение задумался, даже не взглянув на тропинку под ногами, продолжая идти в темноту уверенными и ровными шагами.
— Иногда они шепчут мне, — сказал он, понизив голос, как будто доверяя мне, и мрачно хмурясь на Макса, как будто ему хотелось бы, чтобы его тоже не было рядом и он не слышал этого.
— Я чувствую их, — жестко сказал Макс. — И они не шепчут; они кричат. Эти души пойманы в ловушку и страдают. Твое творение привязало их по другую сторону Завесы. Каждый миг их длительного существования — это агония, отравляющая воздух вокруг тебя.
Тарикс оскалился на это обвинение, и я сделал шаг ближе к Максу, встав между ними, чувствуя, как напряжение растет в замкнутом пространстве.
— Скажи мне, незаконнорожденный Наследник, — промурлыкал Тарикс, его взгляд был прикован к Максу. — Ты просил свою собственную концепцию? Ты обращался к звездам за своим творением? Или жизнь просто навязала тебе и преподнесла в подарок, какой бы тяжелой ни была жизнь?
— Я родился от любви и отдан в объятия судьбы, призванный помочь править этим королевством самими звездами, — сухо ответил Макс, вкус гордости и гнева запятнали воздух, когда его эмоции ударили по стенам, окружающим нас. — Ты даже не Фейри. Никто не знает, что ты за хрень, но это определенно неестественно.
Тарикс двигался так быстро, что мне едва удалось остановить его, когда он сделал выпад. Его кулак встретился с моим боком, а мой ударил его в челюсть, когда я отшвырнул его обратно в стену. Тени вокруг нас мерцали и дрожали, пещера, по которой мы шли, неуверенно стонала, стены заметно сжимались.
Тарикс рассмеялся, его глаза, черные как оникс, сверкали азартом боя, который я слишком хорошо знал.
— Продолжим это, брат? Увидим ли мы, какая судьба постигнет нас, если мои тени снова взбунтуются? — насмехался он.
Я сжал его рубашку и притянул его нос к носу.
— Если бы я знал, что эта гора может раздавить тебя, когда они это сделают, я бы испытал сильное искушение, — прорычал я.
Тарикс несколько мгновений обдумывал эти слова, склонив голову набок. Медленная улыбка тронула уголки его губ, и в его выражении, казалось, появилось какое-то понимание.
— Нет, — медленно сказал он, подняв руку так, чтобы можно было постучать двумя пальцами по моей груди, прямо над моим постоянно бьющимся сердцем. — Я не думаю, что человек, чье сердце является близнецом сердца его королевы, так охотно поприветствовал бы смерть во второй раз.
Я с рычанием оттолкнулся от него, отбросив его обратно к каменной стене с такой силой, что он получил синяк, и отступил на несколько шагов назад.
— Не смей говорить о ней, — предупредил я его, но мои угрозы его, похоже, не особо волновали.
— На что это похоже? — спросил он, наблюдая за мной с ненасытным голодом, который я не хотел удовлетворять. — Когда она смотрит на тебя так?
— Все Фейри смотрят друг на друга. Ты знаешь, каково это, — ответил я, отказываясь ввязываться в разговоры о Рокси. Уже и так было достаточно плохо, что он обнаружил связь между нами. Я бы не дал ему информации ни крошки больше, чтобы предложить ее нашему отцу.
— Я часто бываю один, — ответил он. — Но мне так много нужно знать об этом мире. Так что я смотрю. Я читаю. Учусь.
— Тогда продолжай читать, чтобы найти ответы. Ты не будешь требовать от меня ничего.
Я отвернулся от него, несмотря на то, что мои инстинкты предупреждали меня не предлагать ему легкую цель, а затем ушел в темноту. Макс поспешил идти рядом со мной, хотя его шаги были не такими целеустремленными, какими были обычно, и я бросил на него обеспокоенный взгляд.
Тарикс молчал позади нас, его движения были подобны движениям призрака, цепляющегося за тень, но я отказывался обращать внимание на покалывание, которое ползло по моему позвоночнику, и бросать на него взгляд.
Вместо этого я создал вокруг себя и Макса плотный заглушающий пузырь.
— С тобой все в порядке? — спросил я его, сжимая челюсти, чтобы не привлекать внимание к нашему разговору.
— Мы приближаемся к нему, — проворчал он, сжимая руку в кулаке, его переливающаяся чешуя отражала тусклый свет светящегося шара, который парил перед нами. — Его боль трудно заблокировать.
Его рука коснулась моей, и у меня перехватило дыхание, когда он предложил мне почувствовать то, что он чувствовал, агонию, неумолимые пытки и отчаянную потребность в спасении. Хотя эмоции были сильными, они также были нереальными, за гранью понимания, без какого-либо истинного ощущения личности, стоящего за ними. Куда бы мы ни направлялись, это были не Фейри.
Я стиснул зубы, предлагая Максу столько своих сил, сколько ему требовалось, чтобы продолжать идти под тяжестью этой боли.
— Ты справишься? — пробормотал я, зная, что наше время на исходе, и мне нужно было убедиться, что мы пришли к согласию относительно того, что нам следует делать.
— Я готов, — выдохнул он, снова убирая руку и освобождая меня от бремени этой агонии. Но я все еще чувствовал, как тяжесть этой силы висит в воздухе, давит на мои плечи и мешает наполнить легкие, ощущая на языке ее неправильность.
Тарикс перепрыгнул через нас, заставив мое сердце учащенно биться, прежде чем он, как кошка, приземлился на каменный пол впереди, улыбаясь своей тревожной ухмылкой.
Я отказался сдерживать свой шаг, и он выпрямился, склонив голову к проходу передо мной и обратив мое внимание на изменение освещения, как раз в тот момент, когда сверху дул свежий воздух. Я погасил свой Фэйлайт, когда мое внимание привлекли звуки множества Фейри, и обменялся взглядами с Максом, чтобы убедиться, что он готов к тому, что будет дальше.
Взмахом руки я распустил заглушающий пузырь и последовал за Тариксом во тьму ночи.
Я оказался у подножия нефритового дворца, высеченного прямо в скале бесхребетной горы.
Не было никаких сомнений в том, кому оно принадлежало: безвкусная каменная кладка, снова и снова изображающая одного и того же зеленого Дракона, с короной из шипов, восседающей на чешуйчатом лбу. Именно сюда сбежал мой отец, когда его выгнали из Дворца Душ. Это была крепость, которую он построил для себя в самом сердце гор. А за нашей спиной, далеко внизу, на скалистых равнинах, простирающихся за пределы поля зрения, собралась его
