— Тогда вы счастливица. Я даже не знаю, какова участь моего вассала, но ясно, что это либо смерть, либо пожизненное заключение. А против насылаемых ими «благословений» даже кровь не всегда спасает.
— Благословений?
— Да, так мы их называем. Вы не знали? Светлые, настоящие Светлые маги, могут насылать на нас специфические болезни, которым подвержены только носители тёмной Силы. Ведь мы весьма болезненно реагируем на светлую магию.
— Да, я это испытала. А часто суд Ассамблеи выносит смертные приговоры?
— Тёмным магам — практически всегда. Если вам или мне не посчастливится попасть к ним в руки, то и гадать не надо, что нас ждёт. К тем, кто ещё не успел «потемнеть», относятся помягче… Хотя, я бы сказал, ещё неизвестно, что хуже — умереть сразу или до конца своих дней пребывать в заключении.
Постепенно разговор стал общим. Когда подали кофе, Целлер попросил разрешения закурить и достал сигареты, кто-то из его вассалов последовал его примеру. Кристиан сморщил нос и вышел из-за стола, и я лишь тогда вспомнила о его тонком нюхе. Дитер намекнул, что был бы не прочь осмотреть сад, и я пригласила его пройтись, предупредив, что ничего примечательного там нет. Мы обошли дом, и Целлер заговорил о том, что его, должно быть, действительно интересовало:
— Признаться, свержение Барра было для всех нас полной неожиданностью. Ещё большей неожиданностью, чем когда-то его восшествие. Правда, нельзя сказать, что кто-то был этим огорчён, даже, я думаю, его собственные вассалы.
Я промолчала.
— Вы появились как чёртик из табакерки, фройляйн Чернова. Ещё несколько месяцев назад про вас никто не слышал, и вот вы уже — Хозяйка, причём одна из сильнейших.
— Мне просто повезло, герр Целлер.
— Несомненно, но чтобы победить такого противника, каким был Луис, одного везения мало. Как это произошло? Если это, конечно, не секрет.
Никакого секрета в этом не было, так что я кратко рассказала, как была приглашена к Барру и что из этого вышло.
— Получается, что он сам нарвался, — сделал вывод Дитер. — Что ж, туда и дорога. Излишняя самоуверенность губит. Как вы, уже успели освоиться в новой роли?
— Да вроде бы…
— Не сочтите за бестактность, сколько вам лет?
Я заколебалась, но всё же ответила:
— Двадцать шесть.
— О, — Целлер поднял брови. Должно быть, я оказалась ещё моложе, чем он думал. Но он тут же тактично добавил: — Прекрасная пора. Иногда я с грустью вспоминаю себя в этом возрасте. Но вам, должно быть, было тяжело так рано взвалить на себя груз ответственности?
— У меня хорошие помощники.
— Не сомневаюсь. Но, возможно, вам не помешает совет от человека незаинтересованного. Я всегда буду рад вам помочь.
— Спасибо, герр Целлер, буду иметь в виду, — надо же, какой незаинтересованный выискался…
Вскоре гости поблагодарили за прекрасный вечер и отправились восвояси. Я решила, что вечер и впрямь прошёл вполне удовлетворительно. Что ж, будем считать его репетицией перед более серьёзными приёмами.
Проводив Целлера со товарищи, а потом и своих людей, я вернулась на террасу, где Марта и её добровольная помощница из числа моих вассалов убирали со стола, а на ступенях сидел Кристиан.
— Первая радость хозяйки — гости пришли, вторая радость хозяйки — гости ушли, — сказала я, усаживаясь рядом с ним.
— Угу, — согласился Крис. — Скользкий он какой-то.
— Тебе не понравился?
— Нет. Чего он от тебя хотел?
— Предлагал обращаться за советом.
— Вот уж без чьих советов обойдёмся… Я завтра уеду рано, ты, наверное, будешь ещё спать. Так что давай попрощаемся сейчас.
— Ты словно на полгода уезжаешь.
— Но ведь на столь долгий срок мы ещё не расставались, верно?
Я кивнула. И в самом деле, с того дня, когда он догнал меня в Амбуазе, мы ни разу не разлучались больше, чем на сутки.
— Давай пройдёмся, — предложил Крис.
Мы поднялись и направились в сад. Уже успело стемнеть, мощёная камнем дорожка белела под ногами. Мы отошли довольно далеко от дома, и у меня в голове почему-то крутились строчки: «С любимыми не расставайтесь, всей кровью прорастайте в них, и как в последний раз прощайтесь, когда прощаетесь на миг». Очень хотелось произнести их вслух, но русского Кристиан не знал, а переводить их прозой… Да и вряд ли у меня хватило бы на это храбрости, даже сумей он понять прозвучавшую цитату. Почему-то сейчас я чувствовала себя ещё более скованно, чем в присутствии Целлера. И потому старательно разглядывала чуть слышно шелестящие под слабым ветерком деревья, боясь взглянуть на Криса лишний раз.
— Хорошо, что мы с тобой встретились, — сказал Кристиан.
— Да, — согласилась я.
— Смешно, но когда-то я на тебя злился. Думал, что лучше бы тебя не было в моей жизни. Дураком был, да?
— Ну почему же? Любой бы на твоём месте тогда так подумал. Ты мне тоже когда-то совсем не нравился. Казался слишком высокомерным… и вообще неприятным типом.
— Правда?
Я кивнула. Взаимная неловкость всё нарастала. Он шёл совсем близко от меня, и всё мне казалось, что сейчас что-то произойдёт. Но ничего не происходило.
— Сандрин, — сказал Кристиан, внезапно остановившись. И замолчал.
— Да?
— Чёрт, даже не знаю, как сказать… В общем, я хочу, чтобы ты знала, как я тебе благодарен за всё. Если бы не ты… Не знаю, что бы со мной было.
— Крис, — я вгляделась в его лицо. — Что случилось? Ты что-то задумал?
— Ничего.
— Правда? А почему ты тогда говоришь так?
— Как?
— Так, словно мы больше никогда не увидимся.
— Что за чушь, Сандрин. Я всего лишь попытаюсь встретиться с несколькими оборотнями, которые могут стать моими вассалами. И, я надеюсь, ими станут.
— Но это точно не опасно?
— Клянусь.
Мы снова замолчали. На террасе еле слышно звякала посуда и слышались голоса. Шелестела тёмная листва, звенели цикады. Мне очень хотелось, чтобы Кристиан коснулся меня, может быть, даже обнял. Я уже почти решилась коснуться его первой, но тут он сказал:
— Ну что, пойдём в дом?
— Пойдём, — согласилась я.
Поднимаясь в свою спальню, я думала, что как была в Школе последней дурой, так до сих пор ею и осталась.
Знакомое кафе было полупустым, что и неудивительно — конкурентов у него хватало. Вся набережная переливалась разноцветными огнями, звучала разными мелодиями, благоухала разнообразными запахами, и всё это изливалось из многочисленных ресторанчиков и кафешек, выходящих на пальмовую аллею, за которой начинался пляж. Я сидела над пустой тарелкой, крутя в руках высокий стакан с остатками безалкогольного коктейля, и задумчиво глядела на тёмное море, что еле слышно вздыхало поодаль. Потом гарсон убрал тарелку, спросил, не нужно ли мне чего-нибудь ещё, и, получив отрицательный ответ, удалился.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
