Ну это мы, допустим, уже слышали. Позиции обозначены. Но вот, что интересно.
«На сторону наших военно-морских деятелей Дальнего Востока перешли и оба управлявшие в те дни Министерствами Военным и Морским». И Тыртов, и Куропаткин.
Просто потрясающе. Китайцам не удержаться.
«К мнению военных людей присоединился и наш поверенный в делах при китайском дворе: “Ввиду приводимых ими доводов не могу лично не согласиться с этим взглядом”, — телеграфировал Павлов».
Вроде совесть проснулась у мужика. Сам же ведь во многом и втравил нас в Портартурию. Но…
Нет, лучше уступим
«Так как при переговорах с Китаем об аренде Квантуна согласие китайских уполномоченных было дано ими между прочим и потому, что Павлов заявил о вероятном оставлении Цзинь-чжоу в руках Китая, “если к тому представится малейшая возможность”, то у нас, вопреки мнению контр-адмирала Дубасова, генерала Волкова и отчасти самого Павлова, было решено все же сделать что-нибудь по этому вопросу и для Китая.
Новое решение было подсказано генерал-лейтенантом Куропаткиным (как же без него. — Б.Г.), а отчасти и графом Муравьевым.
“Казалось бы возможно, — писал Управляющий Военным Министерством, — оставить в городе Цзинь-чжоу, в виде опыта, китайское управление и китайскую полицию еще в течение одного года, но с правом для нас иметь в означенном пункте свой гарнизон”.
Министр же Иностранных Дел шел еще дальше, чем генерал Куропаткин, и полагал возможным “снизойти на просьбу китайских министров” и ограничиться в виде того же опыта размещением наших войск и укреплений в ближайшем соседстве от Цзинь-чжоу, у его городских стен, но с тем условием, что при первом же нарушении в городе порядка или при каких-либо неприязненных по отношению к нам действиях со стороны местного населения, наш гарнизон будет немедленно введен в пределы Цзинь-чжоу.
На этих предложениях мы и остановились…
Уступка, сделанная нами Китаю в вопросе о Цзинь-чжоу, оказалась впоследствии крайне неудачной. За высокими стенами этого города укрывались власти, враждебно настроенные против русских, оттуда велась против нас постоянная агитация, туда скрывались от нашего суда Квантунские преступники, там же создавались нам и препятствия при сборе податей».
Но Киньчжоу — это еще полбеды. Много хуже было другое.
2.2. Острова Миао-Дао — порт-артурская Цусима
Апрельские переговоры о Цзинь-чжоу сменились несколько позже, а именно в ноябре того же 1898 года, переговорами об островах Миао-Дао (в ряде документов именуемых также Мяо-Дао).
Когда разграничительная комиссия по проведению границ арендуемой нами территории и нейтральной зоны приступила к своей работе, то сейчас же явился вопрос о том, какие же острова, находящиеся у Квантуна, должны будут на основании п. 1-го соглашения об аренде отойти в ведение русских властей.
Чьи карты вернее?
Русский комиссар, руководствуясь картой, заверенной 23 мая 1898 года Министерством Иностранных Дел (г. Гартвигом), требовал включения в арендуемую нами территорию о. Умандао, Тур-дао, южной части Болодао и островов к югу от Квантуна.
Китайский же комиссар, снабженный первоначально составленной картой, утверждал, что перечисленные острова, лежащие к востоку и западу от Квантуна, не находятся в пределах нашей аренды, а острова к югу от Квантуна принадлежат Шаньдунекой провинции.
Особенный интерес представляла для нас группа островов, известная под именем Миао-Дао. Находясь в проливе между Порт-Артуром и берегом Шаньдуна, она пересекала собой морские пути, шедшие к Пекину и в Северный Китай. Находясь же в ближайшем соседстве от военных портов Китая, занятых Россией и Японией, а впоследствии — Англией, она неизбежно влияла и на самое значение этих портов. Тот, кто владел группой Миао-Дао, владел вместе с тем и Печилийским проливом.
Если это были не мы, русские, то значение Порт-Артура неизбежно умалялось, и наоборот, оно возрастало, когда на тех же островах показались бы русский флаг и русские люди.
Посланная для рекогносцировки и определения боевой ценности островов Миао-дао комиссия пришла к заключению, что занятие нами этой группы, при надлежащем усилении ее укреплениями, в значительной степени облегчит действия нашего флота, увеличит его операционный базис, даст свободу действий миноносцам, облегчит крейсерскую службу судов, а судам, почему-либо не имевшим возможности попасть в Порт-Артур, даст возможность уйти под укрытие фортов на острове.
В то же время оставление нами островов Миао-дао без укреплений позволит неприятелю в случае войны занять эти острова и основать на них свой базис всего в 30 милях от Порт-Артура.
Как это и случилось во время войны!
Адмирал Дубасов еще раз пытается действовать
Адмирал резонно считал, что при устройстве на означенных островах различного рода складов и опреснителей и при соответственном вооружении построенных здесь же батарей эти острова, соединенные притом с Порт-Артуром подводным кабелем, явятся таким опорным пунктом, овладение которым потребует и много времени, и много сил. Блокирование же островов с целью воспрепятствовать нашим судам, находящимся здесь, давить на морскую коммуникационную линию противника при его операциях у Порт-Артура отвлечет у неприятеля значительные силы и тем, несомненно, облегчит наши задачи на главном театре борьбы.
«Ввиду указанного значения островов Миао-Дао, приняв к тому же во внимание “приписываемые Англии намерения”, контр-адмирал Дубасов решил, “во избежание серьезных и непоправимых последствий, какие могли бы возникнуть от дальнейшего промедления”, теперь же занять эту группу или, говоря иначе, теперь же “выяснить южную границу уступленной нам области”.
16 ноября 1898 года, как только закончились работы разграничительной комиссии на севере, он отправил на остров Миао-Дао крейсер “Дмитрий Донской”, высадил небольшой десант в числе 2 офицеров и 20 нижних чинов и разослал прокламации о присоединении островов к Ляодуну».
Три Министра, три веселых друга!..
«Уже через три дня пришло категорическое приказание Морского Министерства немедленно отозвать назад наш крейсер и очистить Мяо-дао.
У Военного Министерства, по заявлению самого генерала Куропаткина, не имелось в эти дни никаких средств на покрытие расходов по укреплению островов.
А по мнению нашего Министерства Иностранных Дел, появление на Миао-Дао русского флага могло вызвать нежелательные для нас политические осложнения: “При настоящих политических обстоятельствах, ввиду продолжающихся необычайных вооружений Англии и вызывающего образа действий великобританского правительства, — писал Министр Иностранных дел вице-адмиралу Авелану, — занятие группы островов Миао-Дао с поднятием на оных русского флага является мерой отнюдь не желательной и в высшей степени опасной”».
Разграничивать будем?
«Таким образом, на первое время, в особенности ввиду заявлений, сделанных Военным и Морским Ведомствами, вопрос о Миао-Дао сводился, во всяком случае, не к оставлению этих островов за Китаем, а к их разграничению между Поднебесной империей и нашими арендными владениями на Квантуне.
“Отсутствие в Петербурге точных географических данных” об островах Печилийского и Корейского заливов заставило перенести все переговоры о разграничении Миао-Дао в Пекин, где наш посланник и должен был войти по этому вопросу в непосредственное соглашение с Цзун-ли-ямынем».
Цзунь-ли-ямынь проявляет характер
«На первом же заседании в Цзун-ли-ямыне, состоявшемся 28 ноября 1898 года, китайские министры энергично воспротивились предъявленному к ним требованию. Они доказывали, что острова Миао-Дао принадлежат к Шаньдунскому полуострову, что поднятый нами вопрос не имеет ничего общего с разграничением и защитой Ляодуна, но означает собой простой захват входа в Печилийский залив. В конце концов они согласились только на то, чтобы в протокол разграничительной комиссии было бы внесено обязательство Китая не уступать островов Миао-Дао ни одной из других держав.
На следующем заседании 3 декабря министры вновь говорили об этом обязательстве, 13 декабря согласились включить в пределы арендованной нами области все острова на востоке и некоторые на западе от Ляодуна, наконец, в двадцатых числах этого же месяца настояли на своем: острова Миао-Дао не были включены в состав арендуемой нами территории и остались за Китаем, но с обязательствами для него не уступать их ни одной из других держав, не открывать здесь гавани для внешней торговли и не давать на Миао-Дао никому никаких торгово-промышленных концессий».
