это исправлять будем?
Вера:
-Ничо себе, систер, причёсон у тебя!
Пришлось рассказывать о происшедшем и о том, что через пять часов у меня важная встреча на высшем международном уровне и мне надо выглядеть хотя бы не пугалом. Я говорила, что наша семейка - сила? Вот говорю! Надо только поставить задачу, а уж все вместе горы свернут!
Тетя Нина тут же порталом ушла в салон, где работали ее подопечные девочки - выпускницы Ремесленной школы. Привела с собой парикмахера и визажиста. Пока я млела в руках этих двух специалистов, мама срочно перетрясала мой гардероб в поисках подходящего платья, а Веруня метнулась домой в герцогство за подходящими к моему новому облику украшениями. Верочка у нас как сорока - обожает все блестящее и красивое и в каждый свой поход покупает себе новую побрякушку. Потом раздает среди нашей семьи.
Спустя пару часов на меня уже можно было взглянуть без слез. Оранжевую пену, наконец, убрали. Осталась небольшая краснота, но к приему и она совсем уйдет. Ни следа от зареванной мордашки, красных глаз и распухшего носа.
Но самое главное - стрижка! Подлеченные магией волосы уже не были паклей (что делать, пришлось лечить магией), а лежали красивой, блестящей шапочкой на голове. Да, чтобы избавиться от неровных, обгоревших клоков, пришлось сильно укоротить волосы. Стрижка получилась короткая. Очень. Она открывала мою шею, а принесенные Верой серьги, длинные, с каскадом голубых, очень мелких бриллиантов, делали шею ещё длиннее. Чуть подкрашенные веки голубыми тенями удачно гармонировали с украшениями в ушах, на руке и шее. Вера сказала, что этот комплект ей делали на заказ на Земле. А бриллианты у нее были свои. Платье мама выбрала длинное, с открытыми плечами и руками, из серебряного шелка. Собрали образ в кучу, поставили меня перед собой, долго разглядывали и выдали вердикт:
-Одри Хепберн, вы не находите, девочки?
Девочки закивали головами, соглашаясь, а мне оставалась только надеяться, что неведомая мне Одри не страшилище. Платье заставили снять и усадили за стол и приказали, есть, мотивируя это тем, что благородная леди должна быть сыта листиком салата, а платье за столом я обязательно уделаю.
Мое нытье о том, где эта благородная ледя и где я, и к семейству козьих я не отношусь и салат не люблю - было напрочь проигнорировано. Зато меня вновь сравнили невесть с кем. Тетя Нина задумчиво протянула:
-Вам не кажется, девочки, что это сильно напоминает сцену, где Скарлетт пичкают едой перед праздником в Двенадцати Дубах?
Увидев мое очумелое лицо от кучи непонятных сравнений, тетя Нина сурово сказала:
-Тундра дремучая! Варя, займись ее образованием, пусть хоть наиболее известное прочитает!
Вот так, сопровождаемая напутствиями любящей родни, и с коробкой под мышкой в которой было упаковано платье, я и прибыла в особняк в Уссоли. Как раз осталось время переодеться и проверить, что там Мета приготовила. Но я на нее твердо надеюсь, она просто ас кулинарии. Мета справится, и сделает все как надо. Поэтому и проверять даже не стала, чтобы не обидеть недоверием.
Последние минуты перед приходом Филиппа с принцессой я провела, как на иголках. То подпрыгивала и порывалась бежать в холл, ожидать гостей там, то маршировала по гостиной, то пыталась изображать из себя полную благородства и сдержанности леди и сидела в гостиной в кресле, чинно сложив ручки на коленях. В общем, суетилась так, что не выдержал Данька, взмолился:
-Маруся, сядь, пожалуйста, не мельтеши! От твоей суеты уже голова кружиться начинает!
Не суетись, не суетись! Как же тут не будешь суетиться и нервничать. Когда от этой встречи может моя судьба зависит. Ну, может и не судьба, но все равно переживательно. Бурчала я про себя и пыталась успокоиться. Ладно настраиваемся и успокаиваемся: все будет хорошо.
Глава 48
Глава 48
Собравшись с духом, я постаралась успокоиться. Все не нервничаем, успокаиваемся и ждем. Наверное метод самовнушения подействовал, уселась в кресло. Тут же послышался стук дверного молотка, звук открываемой двери и голос Карта:
-Ваше Высочество и Ваше Высочество! Добро пожаловать! Позвольте вам помочь с верхней одеждой!
Мы все втроём вышли в холл. Неожиданно получилось как-то сразу много народа, возникла даже некая толкучка. Филипп помогал снять пальто Анелии, Карт держал в руках накидку Тэсси, а у дверей стояла неприкаянной маленькая Кати. Диль сразу же поспешил ей на помощь, сказав, что он покажет Кати свои комнаты, книги, познакомит ее с местными домовиками. Я кивнула, отпуская его. Для Кати это был наилучший вариант, она все ещё стеснялась долго быть в обществе людей. Меня в этой суете было почти незаметно, и я пригласила всех пройти в гостиную. И только там Анелия поняла, куда ее пригласили. Она презрительно фыркнула, повернувшись к Филиппу. Но принц на то, он и принц, улыбнулся и невозмутимо произнес:
-Позвольте, Ваше Высочество, представить моих друзей с самого детства - баронесса Мария Карташ, ее кузен, виконт Саннес. Это я предложил встретиться нам всем в неформальной обстановке, а то в Академии все слишком формально. У них в доме очень уютно и тепло по-домашнему, как раз в такую погоду очень хочется побыть в теплом кругу друзей! К тому же их повар Мета печет просто восхитительные торты, по которым я уже соскучился.
Сделав над собой усилие, принцесса непринуждено улыбнулась и присела на краешек кресла возле небольшого столика. Тэсси пристроилась на диване, рядом с ней Данька уже расточал девушке комплименты, заставляя рыженькую мило розоветь ушками.
Я была сама любезность! Ласково улыбалась всеми тридцатью два (сдохните все акулы от зависти!), щебетала оживлённо, интересовалась модой Лордана, их Академией и есть ли различия между их и нашей Академиями. И тому подобной ерундой. Ну а что делать, не все гости еще появились.
Анелия мне отвечала, но настроение у нее явно было не лучезарное. Ее сильно огорчало и мое платье, а уж про украшения я просто молчу - ее взгляд был просто прикован к серьгам и колье. А серьги ещё и сверкали и позвякивали тихонько при каждом движении головы. Нет, принцесса одета была тоже вполне прилично и драгоценности тоже были, но явно ниже классом, чем мои. И это ее безумно раздражало.
Да и Филипп тоже потрясённо разглядывал меня, а в его глазах читался один
