— Пап, — всхлипнула, — прости. Я его люблю. Ребенка жду. Не могу я с тобой, понимаешь?
— Ты…
— Только не говори, что я дура, и пожалею. Возможно. Я очень тебя люблю. Знаю, что не говорила этого никогда, стеснялась. Правда. Люблю. И хочу, чтобы ты был в безопасности. Тебе нужно уезжать, и я приду завтра. Но не чтобы вместе уехать, а чтобы попрощаться. У меня есть деньги, наличка. Я отдам их тебе, ладно? Уверена, что пригодятся. Пап… не молчи.
— Он тебя использует, — мрачно пробасил отец.
— Возможно вначале — да. Но сейчас я… я верю, что он меня… не знаю, любит? Я точно знаю, что у Марата есть ко мне чувства, и я не хочу их отбрасывать, потому что и у меня они есть. Пап…
Я снова всхлипнула, мысленно себя костеря. Никогда не была рёвой, умела терпеть, и вот, пожалуйста, сплошной водоразлив, который остановить никак не получается.
— Я понял. Не плачь, детка, —выдохнул папа тихо. — Время есть, подумай. Взвесь все за и против. Приходи завтра — либо со мной поедешь, либо попрощаешься. И не волнуйся, если ты решишь остаться, и… довериться ему, я не стану силой запихивать тебя в машину для твоего же блага. Хотя мне этого, уверен, захочется. Просто ты должна как следует подумать, Аля. Не только сердцем, но и головой.
— Я и сердцем, и головой, и всем организмом думала, — грустно улыбнулась я. — Я хочу с тобой. Но еще больше я хочу остаться здесь. С ним. У меня сейчас разные мысли, не скрою, но я твердо знаю — мне Марат зла не причинит. Он мне его никогда и не делал. А вот тебе, судя по всему, может, потому ты уедешь, а я останусь здесь. И ты найдешь способ связаться со мной, а когда все наладится, ты вернешься.
Возможно, когда Егора поставят на ноги? Или и тогда папа не будет прощен?
— Думай, милая. Завтра в пять. Спокойной ночи.
— Спокойной, — эхом отозвалась я.
Думай… не о чем здесь думать. Даже если вдруг Марат приедет, и заявит мне, что не хотел болтать со мной по видео, потому что номер его отеля был полон шлюх, это не повод сбегать. Это повод уйти. Не буду я больше бегать, хватит. Не для меня такая жизнь. Сбежать я бы могла лишь для того, чтобы жизнь спасти — свою или ребенка. Но и это мне не грозит — даже если Марат будет в ужасе от моей беременности, даже если разорется на меня, зла он мне не причинит.
Потому завтра я попрощаюсь с папой, и начну смотреть только в будущее. Каким бы оно ни было. С этой мыслью я и заснула. Проснулась в пять утра с трещащей головой, выспавшаяся, и чувствующая себя грязной и несчастной. Марат в самолете. Он мне писал, днем дома будет. Я мылась в душе, думая над тем, что ему приготовить, и как встретить. Головная боль прошла, когда я перекусила, и приняла витамины.
Пошла заправлять постель, и решила прилечь на минутку. Полежу, и подумаю, что приготовить — до прилета Марата времени вагон. Успею целый стол накрыть. Так, перебирая в уме блюда, я не заметила, как снова провалилась в сон.
Разбудил меня звук шагов, на которые я подкинулась. В глазах песок. Протерла их, и увидела Марата.
— Привет, соня. Надеюсь, соскучилась? Чего не встречаешь? — улыбнулся он мне.
Я взвизгнула, вскочила с кровати, и бросилась ему на шею.
Вернулся! Боже, какое счастье! Совестно, что вырубилась, и встретила его растрепой, без разносолов и поцелуев на пороге, но… так тоже хорошо.
— Ммм, вижу, что соскучилась, — Марат повалил меня на кровать. — Волосы влажные…
— Я в душе была. Утром. И заснула, — смутилась, и сбросила полотенце с кровати.
В волосах, наверное, жуткий бардак. Заснула-то я с полотенцем на голове. Полнейший антисекс.
— Надеюсь, не только волосы влажные? Скучал по тебе, девочка моя. Не представляешь себе, как сильно я по тебе скучал, — глухо шепчет Марат, спускаясь жалящими поцелуями по моей шее ниже, задирая при этом шелковый топ.
При виде моей груди он подвис.
— Охренеть. У тебя соски карамельные. И грудь… у меня галлюцинации от перелета, или она выросла?
Еще один невнимательный. Я тоже только недавно заметила. Тихо рассмеялась, и прижала голову Марата к своей груди. Пусть целует дальше. А разговор… он будет. Мне бы только смелости набраться. Еще самую капельку.
