— Но я что-то не слышала, чтобы она купила тебе хоть один подарок, — все-таки добавила она.
— А ей и не надо мне ничего покупать. Она и так знает, как сделать меня счастливым. Она действительно любит меня — кому я еще нужен, кроме тебя? Я помню, что давным-давно Бен говорил, что всегда будет о нас заботиться, и тогда я думал, что это ерунда, что, когда я вырасту, мне он не будет нужен. Но оказывается, что тебе всегда нужен кто-то близкий, правда?
— Правда.
Автобус, лавируя между автомобилями, резко затормозил, и Лору бросило на Клэя.
— Особенно кто-то с сильными плечами, — улыбнувшись, заметила она.
— Ты что-нибудь получала от него?
— Нет, но думаю, что скоро получу. Я всегда получаю открытки на свой день рождения.
— Это на следующей неделе. Он знает, что мы в Чикаго?
— Я написала ему, что купила отель, и послала ему наш адрес. И передала от тебя ему привет.
— Черт, зачем ты это сделала? Я тебя об этом не просил.
Она молчала.
— Я не хочу иметь с ним ничего общего!
— Тогда зачем ты вообще задаешь все эти вопросы? — парировала она.
— Ну… — он пожал плечами. — Не очень просто взять и забыть его. — Он осекся.
— Трудно забыть своего брата, — согласилась Лора. — Несмотря на то, что он сделал.
Автобус довез их до остановки, и они вышли через центральные двери.
Каждый день, приближаясь к отелю со стороны Мичиган-авеню, Лора не узнавала его, как будто раз от раза он становился другим. Но это был ее отель. На самом деле, не считая новых окон, которые были уже установлены, его внешний облик оставался прежним, работы по чистке кирпича и известняка, а также установка новых дверей и вывески будут сделаны в последнюю очередь. Сейчас все происходило внутри, где ломали старые стены и заново прокладывали канализацию и тянули электричество, чтобы превратить двести пятьдесят комнат в сто больших комнат, тридцать номеров плюс сделать квартиру на крыше с отдельной террасой.
Сегодня идя к отелю от автобусной остановки, Клэй воскликнул:
— Мрамор привезли!
Они остановились и стали рассматривать завернутые в бумагу плиты, которыми должны были облицовывать стены ванных комнат, а также поверхности колонн и небольших бассейнов. Весь мрамор был одинаковый: мягкого серо-голубого цвета с темно-зелеными и синими крапинками; сантехника планировалась белой, а полотенца — голубыми. В каждом номере предполагалось две ванны, но они должны были быть одинаковыми, «чтобы и мужчина, и женщина чувствовали себя одинаково хорошо в них», объясняла Лора президенту фирмы по оформлению интерьера Кристиану Деле, которого нанял Карриер.
— Я не хочу, чтобы одна была розовая с золотым ободком, а другая сделанная как будто для футбольной команды «Чикагских патриотов».
— «Чикагских медведей», — поправил ее ехидно Деле.
— «Медведей», — задумчиво повторила она. — Я запомню это. Я жила в Новой Англии и привыкла к «Патриотам». Может быть, вы расскажете мне и другие вещи о Чикаго, а то я чувствую себя приезжей.
Ее улыбка не тронула его. Она и была приезжей, и она принимала слишком много самостоятельных решений, вместо того чтобы с благодарностью следовать его профессиональным советам.
— Многие не любят голубые полотенца, — сказал он, возвращаясь к обсуждению ванных комнат. — Они считают чистыми только белые полотенца.
— А я разговаривала с агентами по продаже в «Маршал Филд», — возразила Лора, — и они говорят, что продают больше цветных полотенец и простыней, чем белых, потому что, вероятно, они больше нравятся людям.
— У них дома — да, но не у них в отелях.
— Но это не их отель, а мой. И я думаю, что голубой цвет будет то, что нам надо.
Он нахмурился и обиженно задышал, подумав при этом, что не мешало бы найти управу на эту женщину, пока она еще молодая.
— Как хотите, — сказал он.
Лора показала ему на одно из кресел в ее временном кабинете:
— Присядьте на минуту. Я кое-что хочу вам объяснить. Вы владеете фирмой, занимающейся оформлением интерьеров, это так?
Продолжая стоять, он сухо кивнул:
— И мистер Карриер признал хорошее качество нашей работы, пригласив для этой работы именно нас.
— Мистер Карриер принял это решение вместе со мной. — Ее голос был почти нежен. — Вы владеете компанией и гордитесь ею, и вам не хотелось бы, чтобы другие указывали вам, как выполнять вашу работу.
— Вот именно. Я действительно так считаю.
— И я тоже так считаю, — оказала Лора еще мягче. — У меня в жизни никогда ничего не было. Понимаете? Вплоть до этого момента. И сейчас я так горжусь этим отелем и мне так хочется, чтобы все было сделано идеально, что я хочу участвовать во всем. Я хочу знать о всех принимаемых решениях — от туалетной бумаги до ковров и стойки администратора. — Она упрямо улыбнулась. — Я не могу иначе. Моя мечта осуществилась, и я боюсь пропустить любую мелочь. Но мне действительно нужна ваша помощь, я хочу многому научиться, иначе я не смогу стать частью всего этого и это не будет уже мечтой…
Деле оттаял. Он сел в кресло и улыбнулся.
— И кроме того, — добавила Лора, — я планирую купить еще три отеля в других городах. Если мы сработаемся с вами, то я не вижу причин не продолжать наше сотрудничество и дальше.
Он распрямил спину. Просто приятно иметь дело с такой женщиной.
— Быть может, мы начнем с образцов драпировки, — сказал он. — Здесь есть что выбрать.
Лора улыбнулась ему так, чтобы он запомнил ее улыбку на всю жизнь.
Продолжая тепло улыбаться, он стал разворачивать большие квадраты образцов ткани на письменном столе и рабочем столе, который стоял к нему под прямым углом. Лора решительно отвергла все двадцать образцов.
— Я хочу того же, что и с ванными комнатами; я хочу отойти от стереотипа мужского и женского. Если бы можно соединить каким-то образом их в одно целое… Мне нужно что-то яркое, очень смелое и уютное как для мужчин, так и для женщин, чтобы и те, и другие были довольны.
Он глубокомысленно кивнул:
— Интересная мысль. Что-то нейтральное, например, вот это — простой серый цвет или голубой…
— Больше подходит для солдат времен Гражданской войны, — улыбнулась Лора. Она взяла в руки ножницы и коробочку с мелками со стола.
— Можно, я разрежу эти образцы на кусочки?
И, не дожидаясь разрешения, начала разрезать материю на полоски.
— Вдруг нам удастся что-то такое скомпоновать…
В конце концов было решено, что ковры будут сделаны на заказ Куристаном в серебристо-сером цвете с изображением лиловой с золотом геральдической лилии, которая напоминала ирис, но была более строгой.
Деле послал тот же рисунок в Эссекс, чтобы там изготовили такие же шторы.
