И еще ей стало ясно, насколько они близки к совершению святотатства. Собрав всю свою волю, Кассандра отодвинулась и прошептала ему на ухо:
– Я придумала более удачное место.
Сколько ни старался, Риордан не смог догадаться, что она имеет в виду. Ему с трудом удалось справиться с дыханием.
Она пояснила:
– Лучше иметь дело с членом в его постели.
– А-а-а, – протянул он, – в его постели! Да, это самое подходящее место.
Но ему ужасно не хотелось прерываться.
– Я все-таки думаю, что на самом деле эти скамьи не такие жесткие, как кажется на первый взгляд. Если мы…
– Филипп!
Риордан усмехнулся.
– Прежде чем мы уйдем, скажи, что ты меня любишь, – потребовал он. – А то я не расслышал с первого раза.
Кассандра заставила его наклонить голову и коснулась губами уха.
– Я люблю тебя, – проговорила она отчетливо и раздельно, даже повторила дважды, чтобы не осталось никаких недомолвок.
Он невольно вздрогнул, ощутив кожей ее свистящий шепот.
– Ну, Касс, ты у меня получишь.
Смесь угрозы с обещанием в его голосе взволновала ее до глубины души. Не говоря больше ни слова, они взялись за руки и покинули часовню. Все их мысли были заняты одним нешуточным делом: как побыстрее добраться до дому. О том, чтобы идти пешком, не могло быть и речи. Они нашли наемную карету возле парка и залезли в нее, как преступники, удирающие от полиции. Риордан повелительно назвал кучеру адрес и пообещал крону на чай, если тот уложится в четверть часа. Забравшись в карету, они рухнули от хохота. Их смешило собственное нетерпение.
Двенадцать минут спустя кучер остановил карету у дома Риордана на Портмен-сквер и стал ждать, пока его пассажиры выйдут. Никакого шевеления. «Ох уж эти богачи, – подумал он, – ждут небось, пока я сам не открою им эту чертову дверь». Он слез с козел, ворча себе под нос, впрочем, довольно добродушно: в конце концов, крона есть крона [65]. Но когда он распахнул дверцу кареты и заглянул внутрь, дамочка завизжала, а ее кавалер выдернул руку у нее из-под юбок, и оба они покраснели, как ошпаренные. Отсюда можно было заключить, что богачи ничем не отличаются от простых людей. Нет, кое в чем все-таки отличаются, усмехнулся кучер, пряча в карман новенькую гинею [66], которую бросил ему богатый пассажир.
– Все в порядке, мы справляли помолвку, – пояснил Риордан.
Мужчины понимающе подмигнули друг другу.
– Справляли помолвку! – возмущенно воскликнула Кассандра, как только за ними закрылась входная дверь.
– Это просто шутка, любовь моя. На лице Риордана расплылась такая дурацкая счастливая улыбка, что ей против воли пришлось рассмеяться.
– Ничего себе шуточки… Ой!
Он схватил ее на руки и поцеловал, пока ее рот был еще открыт.
Кассандра позабыла о своих переживаниях; теперь ею владела только одна мысль: удастся ли им вовремя добраться до спальни, или они осуществят свой брачный союз прямо посреди лестницы. В холле показалась горничная, и ее появление решило исход дела, но Кассандре пришлось строго нахмуриться, чтобы помешать Риордану отпустить еще одну непристойную шуточку вроде той, которую он адресовал кучеру.
Не успев переступить порог спальни, они начали раздевать друг друга, но оказалось, что это не так-то просто. Их руки поминутно сталкивались, путаясь в застежках и пуговицах. По молчаливому уговору они решили, что каждый разденется сам, что и было проделано так же в полном молчании. Оба при этом не сводили глаз друг с друга.
Оставшись обнаженными, они обнялись. При первом же прикосновении Кассандра начала сгорать от страсти. Ей хотелось ощутить его в себе немедленно, безотлагательно. Но Риордан дал ей понять, что так не бывает, и она, скрипнув зубами, приготовилась выдержать сладкую агонию ожидания. На этот раз им совсем не хотелось разговаривать. Она вздрагивала от каждого прикосновения его рук, сжимающих и поглаживающих ее руки, плечи, лопатки, спину, а он как будто заново открывал для себя ощущение ее кожи. Ее всегда восхищали волосы у него на груди – такие щекочущие упругие завитки, растущие аккуратным треугольником. Однажды она даже подумала, что он их причесывает.
Ее руки спустились к его мускулистому плоскому животу, костяшки пальцев скользнули по интригующей дорожке волос, бегущей вниз. Он был возбужден и готов к бою, но явно решил не спешить. Обхватив ее груди и поглаживая соски кончиками пальцев, он заглянул ей в лицо. Ее рот открылся с тихим вздохом. Когда Риордан наклонил голову, Кассандра решила, что он собирается ее поцеловать, но его губы нашли нежную вершину одного из холмов и поглотили ее. Без конца повторяя его имя, она. вплела пальцы ему в волосы и ухватилась за них, как хватается за пучки травы человек, карабкающийся по краю обрыва.
Искры наслаждения прожигали ее насквозь. Как это чудесно и невероятно, подумала она, когда он опустился на одно колено и обвел языком ее пупок. Теперь он крепко держал ее, обхватив обеими руками ягодицы. А потом велел ей раскрыть ноги.
Оторвав невидящий взгляд от потолка, Кассандра посмотрела вниз. Не может быть, чтобы он это сказал. Но он повторил, и оказалось, что она не ослышалась.
– Филипп, я…
Риордан поднял голову. Его глаза были черны, как оникс.
– Я хочу поцеловать тебя здесь, Касс. – Его рука легла на заветный холмик. – Сделай, как я прошу. Раскрой ноги.
– Но я… Это не…
– Ничего дурного в этом нет. Это хорошо и не стыдно, и я обещаю, что тебе понравится.
Что ей оставалось делать? Он был ее мужем, его слово – закон., Помедлив еще минуту и пожав плечами в чисто французской манере, которая при других обстоятельствах непременно рассмешила бы его, Кассандра на несколько дюймов раздвинула ноги.
В сущности, это нельзя назвать поцелуями, вскоре сообразила она. Это было похоже… о Господи, это был рай на земле.
– Филипп! Я этого не вынесу!
Риордан подхватил ее на руки, перенес на кровать и уложил на спину, a cam сел рядом. Его рот блестел: это одновременно смущало и завораживало ее. Ей даже не пришло в голову сопротивляться, когда он развел ей ноги, заставил согнуть колени и опять наклонил голову. Сперва Кассандра подскочила на постели: место, которое он легонько покусывал, было таким чувствительным… Но очень скоро оба они узнали, как много она может вытерпеть. Ее голова откинулась на подушку. Наслаждение, которого она никогда прежде не испытывала, о существовании которого даже не подозревала, обрушилось на нее подобно неумолимой и сладкой пытке. Наконец она тихо вскрикнула, умоляя его остановиться.
Он остановился.
– Ой, нет, не надо… Я не то хотела сказать! Его глубокий грудной смех вызвал у нее ответный смущенный и робкий смешок, впрочем, тотчас же прервавшийся вместе с дыханием, когда Риордан повиновался ее последнему приказу и возобновил свое занятие. Колени у нее были согнуты, мышцы живота стянуты тугим узлом, пальцы рук и ног непроизвольно сжимались и разжимались, комкая покрывало, а голова моталась по подушке из стороны в сторону. Внутри все плавилось, горячая волна желания стремительно нарастала.
