— Ну, брат, за мной бутылка, — сказал входя в комнату огромный, толстый Несвицкий, как и всегда, сопровождаемый Жерковым. — Какова штука с Макком?
— Да, неприятные четверть часа провел он теперь наверху, — сказал князь Андрей.
(Между ними было пари. Князь Андрей утверждал, что Макк будет разбит. Он выиграл.)
— За мной бутылка, сказал Несвицкий, расстегивая мундир, сжимавший его пухлую шею. — А какой, брат, будет обед нынче! дикая коза, достал свежую, и индейка с каштанами.
— Я говорил: Макк в зубах завязнет, сказал Жерков, но шутка его не понравилась. Князь Андрей холодно оглянулся на него и обратился к Несвицкому.
— Что слышал, когда выступают? — сказал он.
— Вторую дивизию послали передвинуть, — сказал Жерков с своею заискивающею манерой.
— А! — сказал князь Андрей, отвернулся и стал читать.
— Ну, будет тебе философствовать, — крикнул Несвицкий, бросаясь на кровать и отдуваясь, — потолкуем-ка. Как я хохотал сейчас! Можешь себе представить, только мы вышли, Штраух идет. Надо было видеть, что̀ Жерков перед ним выделывал.
— Ничего, я отдавал честь союзнику, — проговорил Жерков, и Несвицкий захохотал так, что кровать под ним затрещала.
Штраух, австрийский генерал, присланный из Вены для наблюдения за продовольствиями русской армии, почему-то полюбился Жеркову. Он и передразнивал его весьма похоже, и каждый раз как встречался с ним, вытягивался, представляя, что он его боится, и каждый раз как мог найти случай, заговаривал с ним на ломанном немецком языке, представляя из себя наивного дурачка, к большому удовольствию Несвицкого.
— Ах, да! — сказал Несвицкий, обращаясь к князю Андрею: — à propos de[465] Штраух. Тут тебя давно ждет офицер пехотный.
— Какой офицер?
— Помнишь, тебя посылали следствие производить, корову что ли он утащил у немцев.
— Что̀ ж ему нужно? — морщась сказал князь Андрей, поворачивая кольцо на своей маленькой, белой руке.
— Жалкий такой, просить тебя пришел. Жерков, как он? ну, как он говорил?
Жерков сделал гримасу и начал представлять офицера.
— Я… совсем не то… солдаты… купили скотину… потому что хозяева… Скотина… хозяева… скотина…
Князь Андрей встал и надел мундир.
— Нет, ты замни как-нибудь, — сказал Несвицкий. — Ей Богу, такой жалкий.
— Я ни заминать, ни подводить никого и ничего не хочу. Меня послали, я сказал что̀ было. И мерзавцев я никогда не жалею, и не смеюсь над ними, — прибавил он, глядя на Жеркова.
Поговорив с офицером, он высокомерно объяснил ему, что он никакого с ним личного дела не имеет и не желает иметь.
— Ведь вы сами знаете, ваш… князь, говорил офицер, который видимо находился в недоумении как ему обращаться с этим адъютантом: он боялся одинаково и унижаться, и не быть достаточно вежливым, — ведь вы сами знаете, князь, что походом бывали дни, что солдаты не емши, ну, как запретить… вы сами посудите…
— Ежели вы требуете моего личного убеждения, — сказал князь Андрей, — то я вам скажу, что, по моему мнению, мародерство всегда есть важный проступок, а в земле союзников нет за него достаточно строгого наказания. Но главное, вы поймите, что я ничего не могу сделать, мое дело доложить главнокомандующему что̀ я нашел. Не могу же я для вас лгать. — И улыбнувшись этой странной мысли, он поклонился офицеру и пошел назад. Возвращаясь к себе, он увидел идущих по коридору генерала Штрауха и члена гофкригсрата. На встречу им шли Несвицкий и Жерков.
Стр. 154, строка 6.
Вместо: приехавшие — в I изд. 68 г.: приехавший
Стр. 154, строка 7.
Вместо: свободно разойтись с тремя офицерами; — в Р. В.: обойти двух офицеров,
Стр. 154, строка 13.
Вместо: шутника Жеркова — в Р. В.: Жеркова
Стр. 154, строка 30.
Вместо: но Болконский, еще более кончая: до господского дела. — в Р. В.: и повлек его в свою комнату.
Вслед за Несвицким в комнату вошел князь Андрей, и не обращая внимания на его хохот, подошел к своему столу и сбросил с него на пол лежавшую фуражку Жеркова.
— Нет, что за рожа! — сквозь смех говорил Несвицкий. — Это чудесно! Только немного тут зашибся… ха, ха, ха!…
— Ничего смешного нет, — сказал князь Андрей.
— Как не смешно? Одна рожа чего сто̀ит…
— Ничего смешного. Я не большой друг австрийцев, но есть приличия, которых может не знать этот chenapan, но которые мне и тебе должно соблюдать.
— Полно, он сейчас войдет, — испуганно перебил Несвицкий.
— Мне всё равно. Как это хорошо нас выказывает перед союзниками, как тут много такта!.. Офицер этот, который украл корову для роты, право не хуже твоего Жеркова. Тот по крайней мере нуждался в этой корове.
— Да как ты хочешь, братец, это всё очень жалко, а всё-таки смешно. Ежели бы ты…
— Ничего смешного.
Стр. 154, строка 33.
Вместо: поражении — во II изд. 68 г.: положении
Стр. 154, строка 39.
Вместо (в сноске): Боже, как наивен! — в I и II изд. 68 г. Боже мой, как он прост! —
Стр. 155, строка 6.
Вместо: не нашедшегося, — в I и II изд. 68 г.: не находившегося
Стр. 155, строка 14.
Вместо: как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. — в изд. 73 г.: по-французски.
Стр. 155, строки 7–18.
Вместо: прибавил князь Андрей — в Р. В., I и II изд. 68 г.: сказал князь Андрей
Стр. 155, строка 19.
Вместо: мог еще слышать его. — в Р. В.: вошел в комнату.
Стр. 155, строки 20–21.
Вместо: повернулся и вышел из коридора. — в Р. В.: ничего не отвечал, взял свою фуражку и, подмигнув Несвицкому, вышел.
Стр. 155, строка 21.
После слов: вышел из коридора: — в Р. В. продолжение главы IV: —
— Приходи же обедать! крикнул Несвицкий. Князь Андрей пристально посмотрел на корнета, и когда он скрылся, сел за стол.
— Я тебе давно хотел сказать, — обратился он к Несвицкому, который с улыбкой в глазах смотрел теперь на князя Андрея. Казалось, для него всякое развлечение было приятно, и он теперь не без удовольствия слушал звук голоса и речь князя Андрея.
— Я тебе давно хотел сказать — твоя страсть со всеми быть фамильярным, и кормить и поить без разбора всех на свете. Всё это прекрасно, и хоть я с тобой живу, для меня это не стеснительно, потому что я этим господам умею дать почувствовать их место. И я говорю не для себя, а для тебя. Со мною ты можешь шутить. Мы понимаем друг друга и знаем границы шутки, а с этими Жерковыми нельзя быть фамильярным. Его цель только в том, чтобы как-нибудь выскочить, получить крестик, да чтобы ты его даром кормил и поил; дальше он ничего не видит и готов тебя забавлять чем угодно, не соображая значения своих шуток, а тебе этого нельзя.
— Ну, что ж, он добрый малый, — заступаясь сказал Несвицкий, — добрый малый.
— Этих Жерковых можно после обеда подпоить и заставить представлять комедии, это я понимаю, но не дальше.
— Ну, полно брат, ну, неловко… Да что же, ну, не буду, да только замолчи! — закричал смеясь Несвицкий, и вскочив с дивана, обнял и поцеловал князя Андрея. Князь Андрей улыбнулся как учитель ласкающемуся школьнику.
— У меня внутренность переворачивается, когда эти Жерковы лезут к тебе в интимность. Ему хочется подняться и отчиститься в сближении с тобой, и он не отчистится, а только тебя запачкает.
Стр. 155, строка 22.
Вместо: IV. — в Р. В.: V. в I изд. 68 г. XXXIII. — в изд. 73 г.: XXIX.
Ч. II, гл. IV.
Стр. 155, строка 33.
Вместо: еще не приходил домой, — в Р. В.: еще спал,
Стр. 155, строка 34.
Вместо: с фуражировки. — в Р. В.: домой в рейтузах и гусарской куртке.
Стр. 156, строка 3.
После слов: наконец, спрыгнул — в Р. В.: и, обернув свое разрумяненное, загорелое, с пробивавшимися усиками лицо,
Стр. 156, строка 18.
Слов: Такая будет лошадь!» — нет в Р. В.
Стр. 156, строки 19–20.
Вместо: погромыхивая шпорами. — в Р. В.: и пристукнул каблуками и шпорами, как делают в мазурке.
Стр. 157/158, строки 7/6.
Вместо: Что барин? кончая: Хоть бы драться скорей, — в Р. В.: Накануне офицеры этого эскадрона собирались у ротмистра 4-го эскадрона в другой деревне и провели у него ночь за картами. Ростов там был, но уехал рано. Несмотря на всё его желание быть вполне гусаром и товарищем, он не мог пить больше стакана вина, не делаясь больным, и засыпал за картами. Денег у него было слишком достаточно, так что он не знал куда девать их и не понимал удовольствия выигрывать. Каждый же раз как он, по совету офицеров, ставил карту, он выигрывал деньги, которые ему были не нужны, и замечал, как это было неприятно тому, чьи были деньги, но помочь этому не мог. Ростов, несмотря на то, что эскадронный командир никогда не делал ему замечаний по службе, решил сам про себя, что в военной службе важнее всего добросовестность в исполнении обязанности, и объявил всем офицерам, что он счел бы себя дрянью, ежели бы он позволил себе когда-нибудь пропустить очередь дежурства или командировки. Впоследствии, дежурства и унтер-офицерская служба, к которой никто не принуждал его, становились тяжелы для него, но он помнил сказанное неосторожно слово и не изменил ему. По унтер-офицерской службе, получив с вечера повестку от вахмистра, он велел себя разбудить до зари и вместе со взводом ходил за сеном. Денисов еще спал, а он уже успел наговориться с гусарами, насмотреться на немку, дочь школьного учителя в Зальценеке, проголодаться и прийти в то счастливое состояние духа, в котором все люди добры, милы и приятны. Он, слегка побрякивая солдатскими шпорами, ходил взад и вперед по скрипучему полу, поглядывая на спящего, с головой укутанного, Денисова. Ему хотелось поговорить. Денисов кашлянул и повернулся. Он подошел к нему и дернул за одеяло.
