не захотел. Он, напрягая все силы, взял баул с медью и, перекинув его через борт, подтащил к Самаре:
- Это тоже закопать нужно.
Она кивнула и продолжила быстро рыть яму. А инженер стал осматриваться вокруг. Страшно странное было ощущение, он такое, кажется, уже переживал. Солнце припекало всё сильнее, и всё время казалось, что Самара копает медленно. А когда закончила, когда разровняла лопаткой песок над схроном, подошла к нему вплотную, уставилась, очки к очкам, глаза в глаза, и сказала:
- Душно? Солнце глаза режет? – а сама, сняв перчатку, полезла к нему в рукав голой рукой. Температуру проверяла.
Инженер сразу понял, куда она клонит:
- Я проверял, смотрел ноги дважды, пока туда дошёл.
- Значит, недосмотрел, температура у тебя, - сказала казачка, - клеща ты словил, – и тут же добавила, то ли с облегчением, то ли с самодовольством. – Ничего, не беда, я его достану. Скальпель, пинцет и игла у меня есть. У меня дети сто раз клещей ловили, все в шрамах.
- Надо ещё лодку и хабар твой спрятать, - устало сказал он.
- Я всё сделаю, – сразу откликнулась она.
«Я всё сделаю». Кажется, ей нравилось произносить эту фразу.
Только когда они приплыли на то место на реке, где в рогозе были спрятаны лодки, после того как она закопала всё оружие и сумку с консервами и колбасой, они сели на квадроцикл и отъехали на километр от реки. Она остановилась и сказала, достав его одежду:
- Давай, ноги погляжу.
Тут было тихо, ветра не было. Инженер снял маску, хоть немного подышать без неё. Скинул чуни, а Самара присела, помогла размотать обмотки. Потом помогла снять штаны и внимательно осмотрела его ноги. Встала и, дальше помогая ему переодеваться, произнесла:
- Не нашла я на ногах клеща.
Может быть, но чувствовал он себя всё ещё нехорошо, теперь ему она была не нужна для того, чтобы понять, есть ли у него температура или нет. Он это и так знал. А казачка продолжала:
- Давай дальше смотреть. Сейчас найдём его, – и теперь в её тоне он не услышал раздражавшей его самоуверенности. К сожалению. – Ты на песок не ложился?
- Пришлось немного, - отвечал он. – Дарги были близко, полежал пару минут… Или пять…
Горохов и вправду лежал пару минут за домом под солнечными панелями, оценивал обстановку, а ещё лежал, когда обезвреживал мину возле двери.
Он понимал её волнение, это был не первый его клещ. Ноги-руки - дело неприятное, но не катастрофичное. Он лезет с анестезией, безболезненно, у носителя даже не зачешется нигде. Ткани в районе проникновения иной раз немеют, словно замороженные лидокаином. Да и то не всегда. А кожу прогрызает быстро. За минуту. Хорошо если в ногу, там под кожей и притихнет. А если в тело… Корпус, шея… Там этому опасному насекомому есть где разгуляться. Уйдёт вглубь сантиметра на три-четыре, пройдёт мышцы в поисках уютного места, где можно окуклиться и вжиться в организм, там приживётся, выпивая здоровье из человека и отравляя его своими выделениями. Температура, слабость, боязнь света, понос, обезвоживание, потеря сил. В общем, весь набор недомоганий, которые в степи предшествует смерти.
И главное, после того как он проник в тело, найти его будет можно только при помощи УЗИ или рентгена. Так и будет жить, два, три месяца, пока носитель не погибнет или пока насекомое не сгноит вокруг себя ткани и не выйдет из организма большим нарывом.
- Вот он, - казачка нашла место, где вошёл клещ.
Вход был между правой лопаткой и подмышкой. Хотела то место рассмотреть, но он отвёл её руки и стал надевать рубашку:
- Надо ехать, - он повернулся к ней. – Запомни, что сейчас тебе скажу. Если вдруг кто будет спрашивать, то всю ночь мы ездили по степи, я что-то искал, а что – тебе не говорил. Останавливались всё время, и я ходил по барханам, что-то записывал на бумагу, когда рассвело, запускал коптер пару раз. Бродил по зарослям колючки, сидел писал что-то, а когда собрались домой, почувствовал себя плохо. Повтори.
Самара повторила всё, что он ей только что сказал. А он уже оделся в свою одежду.
Глава 50
Он ещё издали заметил, что конструкция уже возвышается над барханами. Конечно, вышка ещё не могла работать, но то, что она уже почти собрана, его порадовало. Дячин молодец.
Самара ещё не заглушила мотора, а к ним уже размашисто шёл Баньковский. И ещё издали начал:
- Калинин, а ты где был?
- В степи, - коротко отвечал инженер, забирая из кузова рюкзаки.
- Тебя сутки не было!
- Меньше, - сказал Горохов и потащил вещи в палатку. – Поездил вдоль реки, посмотрел новые места. Возможно, тут километрах в двадцати на север есть ещё одна водная линза.
- Да ты что?! – инвестор обрадовался. – А большая? Далеко от берега?
- Анатолий, - вдруг заговорила Самара, - отстань от него, болен он.
- Болен? – Баньковский остановил Горохова на входе в палатку. - А что случилось?
- Клеща он поймал, - за инженера отвечала казачка. – Сейчас вытащу его, он отоспится, вот потом и будешь спрашивать.
- Клеща?! – воскликнул инвестор. - Конечно, их тут море. Каждый день палатку вычищаем и каждый день находим. Пролазят.
- Всё, пока, - Самара запахнула полог палатки перед его носом.
Она действительно знала, как вытаскивать клещей. Горохов разделся, выпил воды, достал из своей медицинской сумки всё, что могло бы понадобиться, и после этого лёг на бок. Самара тоже скинула с ебя верхнюю одежду, достала свои нехитрые медицинские приспособления, йод, тряпки, лампу. Села рядом. И начала что-то делать, он ничего не чувствовал, а она каждые пятнадцать секунд вытирала его бок мокрой тряпкой.
«Жаль, что время упустил. С ночи он мог глубоко уйти, а там лёгкие… Как бы не пришлось в город ехать, в клинику».
- Как хорошо! – вдруг сказала казачка. – Он тут, далеко не полез, у ребра сидит. Сейчас буду его доставать. Только крови тут много.
Он молчит, слышит только, как она дышит, так проходит полминуты. И уже после казачка говорит удовлетворённо:
- Вытащила гадину.
Но это не всё.
- Лапы
