– Слушай, Профессор, ты говорил, что попрыгунчики под землю забраться не могут. Так?
– Ну.
– Так ведь ты, когда на тебя они набросились, на поверхности земли был, ведь верно? – рассуждал дальше Илья.
– Конечно, а где же.
– Значит, где-то есть выход? – торжественно закончил свою мысль Илья.
Профессор расхохотался.
– Ах, вот ты к чему!
– Так есть здесь выход или нет? – настаивал Илья.
– Да, конечно, есть. Зря ты так волнуешься. Пойдем мы с тобой завтра гулять по кладбищу.
– А капканы, которые палку перерубают, от кого же тогда?
– От людей. Мало ли, попрыгунчики сферу влияния захотят расширить или городская чудь нагрянет. У них тут настоящая война идет. А ты думал, чтобы ты не выходил? Ну ты, Илья, уморительный человек. Да иди ты на все четыре стороны! Кто тебя держит. Шляйся по кладбищу хоть всю ночь, пока тебя попрыгунчики не схапают.
– А если я с кладбища выйти захочу? Погулять по улицам.
– Это никак нельзя. Да ты и сам не захочешь.
– Почему?
– Почему не знаю, но случая такого не бывало, чтобы человек под землю возвращаться не захотел. Понял?
Илья пожал плечами.
– Ну, так сказать, это теперь наша родина. Ты теперь как бы на "тот свет" попал, в том смысле, что возврата у тебя нет и лучше привыкай жить здесь. Нас называют кромешниками, так что и ты теперь кромешник. А теперь спать давай, поздно уже.
Как Профессор определял время суток, Илья не понимал, но спрашивать не стал. Они легли на землю, подложив под себя толстую ткань, и крепко прижались друг к другу, чтобы было не так холодно.
"Я и от Китайца убежал, и из психбольницы убежал, и от кромешников убегу…" – была последняя мысль Ильи перед тем, как уснуть.
Ночью он просыпался от давящей тишины, засыпал снова, но потом опять просыпался. Да и была ли это ночь?
– Вставай, уже утро! – толкнул Илью Профессор.
Илья открыл глаза и, сев, потер колени, которые после вчерашних ползаний на четвереньках болели, но утра не увидел: здесь все время было темно. Приходилось верить начальнику. Сам Профессор сидел по-турецки перед треснувшим зеркальцем, прикрепленным к стене, брил щеки "станком", поминутно чертыхаясь и повизгивая от боли. Бритье насухую да еще тупым лезвием было болезненным.
– Небось коленки с непривычки болят? – не отрываясь от бритья, спросил Профессор.
– Есть немного.
– Вон, наколенники лежат, надень, ползти далеко.
Илья нащупал пару наколенников и привязал их к ногам.
– Слушай, Профессор. А мне тоже бриться надо? – спросил Илья, потрогав щетину, напоминающую небольшую бороду.
– Жениться надумаешь, тогда брейся.
– А ты, что ли, женишься?
Профессор перестал бриться и повернул лицо к Илье.
– По секрету тебе скажу, что я одну чудачку охмуряю, – прошептал он, понизив голос. – И если мне ее охмурить удастся, знаешь, как я заживу! В просторном, проветриваемом подземелье, на всем готовеньком! Дети, опять же, получудки. Единственный шанс у меня, может, в люди выбиться. Но ты не горюй, найдем и тебе чудачку. – Он повернулся к зеркалу и продолжил бритье. – Потому и мучения от тупого лезвия принимаю. Они, конечно, по земным нормам не красавицы. Даже поначалу можно сказать отталкивающее впечатление производят, но приглядишься, принюхаешься – сойдет! Я их земляными красотками называю. Им нравится.
Профессор закончил бриться, достал из-за пояса короткий меч, потрогав острие, сунул на место.
– Такую и тебе потом нужно будет. Учти – ползти нам в другой конец кладбища, по пути все что угодно случиться может. Будь настороже и меня слушайся. Плохое у меня что-то сегодня предчувствие.
Профессор сделался сосредоточенным и хмурым.
– Не отставай, – приказал он и пополз в нору.
Илья последовал за ним.
Они выползли на "магистраль", спящих на пути им не попадалось: все отправились на работу. Зато встречались ползущие навстречу люди, перевозившие тележки с землей или налегке, разные… Внешность их очень угнетала Илью: все они были вида запущенного до самой последней степени – длинноволосые, бородатые, с черными, как у шахтеров, лицами. Илья научился, уклонившись от света фонарей, успевать разглядеть лица встречных.
Профессор передвигался довольно скоро, и Илья с трудом поспевал за ним. В наколенниках ползти было несравненно легче. Они свернули в другой, более узкий коридор, потом еще в один. Здесь уже совсем не встречалось людей. Иногда, остановившись, присаживались отдохнуть, но сосредоточенный Профессор не желал разговаривать, да и Илье не хотелось. Путь, действительно, был неблизким. Отдохнув, ползли дальше…
Несмотря на то что продвигались они быстро, их все же обогнал один человек; Илья посторонился, пропуская его вперед.
– Куда спешишь, Рахит? – окликнул его Профессор, обернувшись. – Все из кожи вон лезешь, чтобы начальству угодить?..
– Ты, Профессор, в мои дела нос не суй, а то я тебя пришью, – огрызнулся бородатый мужик и сверкнул на Профессора светом фонаря и глазами. – А ты опять с новеньким? Быстро ты их кончаешь…
– Заткнись, проваливай по-быстрому! – перебил Профессор, давая ему дорогу.
Илью неприятно царапнули его слова.
Рахит заспешил вперед.
– С этим гадом лучше не связывайся,-бросил Профессор через плечо, когда Рахит скрылся за поворотом тоннеля. – Ему убить человека – раз плюнуть.
Потом ползли молча.
– Тихо! – вдруг прошептал Профессор, резко остановившись и подняв вверх указательный палец.-Ты слышал?
– Что? – так же тихо прошептал Илья.
– Да нет, показалось, наверное, – проговорил Профессор, двинувшись дальше, но уже не так скоро.
Илья заметил, что он отстегнул от пояса свой короткий меч и продолжает путь, держа его в руке. Илье все время чудилось, что сзади него кто-то есть; он словно даже слышал легкие шаги, но думал, что это мерещится.
Проползши еще метров сто, Профессор снова остановился.
– Ты слышал писк? – шепотом спросил он.
– Да нет… Хотя как будто…
Илье и впрямь почудился писк, но он не придал ему значения, предположив, что это железяка Профессора, елозя о землю, издает неприятный звук. Илье стало не по себе. Неужели попрыгунчики добрались и сюда?..
Они проползли еще немного, снова остановились.
– Нет, явно что-то не так, – сказал начальник, обернувшись к Илье. – Давай подождем, послушаем.
Они уселись в проходе. Профессор положил меч на колени. Илья съежился от промозглого холода подземелья, при движении холод ощущался слабее. Время от времени Профессор светил фонарем то в одну сторону тоннеля, то в другую, потом, прижавшись к стене ухом, слушал. Так просидели минут пять.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
