— Мы все отрекаемся от своего прошлого, — задумчиво сообщил Вольфгер изумруду, — в большей или меньшей степени.
Он небрежно оттолкнул исчерканный пергамент и потянулся за новым, когда в дверь торопливо постучали, и, прежде чем некромант успел ответить, в кабинет ввалился Олаф, промокший с головы до ног.
— Прошу прощения за беспокойство, мэтр, — произнес он низким раскатистым голосом. — Неплохо бы вам вмешаться.
— Вьесчи прибыли? — лениво осведомился Вольфгер, давно привыкший к манере ученика изъясняться иносказательно.
— И они тоже, — мотнул скандинав гривой желтых мокрых волос. — Там ваш Кристоф с этой… — он напрягся, явно пытаясь произнести иноземное имя, но так и не смог выговорить его, — египтянкой. Уже половину зала разнесли.
Свершилось. Они все-таки схлестнулись. Прекрасная Макетатон, дочь фараона, чья родословная уходила в глубину веков, и недавний варвар, подвергшийся влиянию цивилизации, не могли выносить присутствия друг друга. Она презирала «дикаря», нахально наступающего на ее божественную тень. Он насмехался над высокомерной царевной, цепляющейся за свое давно минувшее величие.
С первого дня знакомства Макетатон начала злобно шипеть на родственника, явно испытывая его терпение. Но до сегодняшней ночи тому удавалось держать себя в руках…
Вольфгер вошел в главный зал одновременно с Рамоном и тремя его помощниками. Еще десятка полтора кадаверциан стояли вдоль мраморных стен, с интересом наблюдая за зрелищем.
Самые худшие предположения мэтра оправдались — Кристоф и Макетатон, покрытые кровью с ног до головы, кружили друг против друга по зеркальному полу. Колдун был вооружен боевым топором, дочь фараона сжимала тонкими пальцами посох с двумя серпами на концах. А под потолком, вопя от ярости, сцепились два Тёмных Охотника. От криков потусторонних тварей дрожали стены, во все стороны летели ошметки плоти и зеленого огня.
Вольфгер сам не знал, чего хочет больше — рассмеяться или ударить по обоим противникам заклинанием помощнее, чтобы прекратить этот фарс.
— Господин Рамон, примите ставку, — услышал он смеющийся голос Грэга. — Двадцать на Криса.
— Сорок на Матон, — тут же откликнулся помощник негоцианта.
Макетатон в разодранном платье, открывающем большую часть гладкого, смуглого тела, прыгнула вперед, занеся свое грозное оружие. Кристоф блокировал удар и оттолкнул от себя девушку. Но на мгновение они были достаточно близко друг от друга, чтобы успеть обменяться привычными оскорблениями.
— Грязный галлский выродок, — прочитал Вольфгер по презрительно кривящимся губам саркрессы.
— Распутная египетская кошка, — парировал мастер Смерти.
Новая вспышка зеленого света окатила зал, один из Охотников под потолком вцепился в загривок другому и поволок соперника в родное пространство. Обе твари исчезли в мертвенном изумрудном мерцании.
Секира Макетатон рассекла бедро Кристофа. Его топор задел ее по плечу.
Рамон, неторопливо приблизившийся к Вольфгеру, довольно улыбнулся.
— Браво, — негромко сказал он мэтру вместо приветствия. — И часто тебе выпадает удовольствие наблюдать подобные зрелища?
— Это удовольствие скоро закончится, — отозвался некромант, оценивающе глядя на противников, уже едва держащихся на ногах.
— Мэтр, прошу вас! — К Вольфгеру подбежала золотоволосая Розмэри. Розмарин, как обычно звали ее в клане. — Остановите их! Пожалуйста! Они же покалечатся!
Глава клана предпочел бы дать возможность противникам добить друг друга. И только из любви к прекрасным янтарным глазам юной вилиссы, наполненным неподдельной тревогой, он поднял руку и бросил вперед заклинание. Оно разделило соперников стеной зеленого огня за мгновение до того, как оба рухнули на пол…
Через тридцать минут Вольфгер снова сидел за столом в своем кабинете и молча смотрел на Кристофа. Ученик стоял у камина, глядя в огонь. Его одежда все еще была залита кровью и разодрана после недавней драки, рассеченное бедро уже регенерировало, но стоял колдун прямо с видимым трудом.
Молчание затягивалось.
— Мастер Смерти, — наконец произнес мэтр со всем возможным презрением. — Кристоф де Альбьер, один из сильнейших некромантов. Доверенное лицо главы клана. Посмотри на себя…
Дверь распахнулась, и в комнату вступила Макетатон, неподражаемая в своей изысканной кошачьей грации. В отличие от колдуна она успела принять ванну и теперь блистала чистотой и благоухала горными лилиями. Не удостоив недавнего противника даже взглядом, она опустилась в кресло и расправила складки белоснежного платья, вышитого золотом.
— Благодарю за честь, которую ты оказала мне, соизволив явиться. — Вольфгер отвесил ей издевательский поклон. — Вы двое доставили всем незабываемое удовольствие, устроив этот балаган. Особенно счастливы были вьесчи. В следующий раз мне не придется ломать голову, чем развлечь гостей. Вы повторите сегодняшнее триумфальное выступление.
Египтянка величаво повела головой с тяжелым венцом прически и презрительно прищурила черные глаза:
— Он оскорбил моих богов.
— Бог здесь один, — ответил Вольфгер, начиная утомляться от бессмысленных пререканий.
— И это ты, — негромко сказал Кристоф, глядя на греческую мраморную маску, висящую над камином.
— Именно так, — отозвался мэтр, усмехнувшись. — И репутация всех остальных божеств меня волнует мало.
— Так какое же наказание будет возложено вседержителем? — осведомился колдун, продолжая рассматривать танец языков пламени.
— Об этом я сообщу тебе позже. А пока, будь добр, выйди.
Ученик бросил ничего не выражающий взгляд на египтянку и удалился.
Едва за ним закрылась дверь, Макетатон поднялась, обошла стол, села на колени Вольфгера и опустила ладони на его плечи.
— Не сердись. Я знаю, что вела себя неразумно. Он привел меня в ярость.
— Неужели? Значит, все же существует хоть кто-то способный вызвать у тебя столь сильные чувства?
Дочь фараона улыбнулась, наклонилась и поцеловала Вольфгера долгим, пьянящим поцелуем. Одним из тех, что умела дарить лишь она. А потом сказала тихо:
— Никто не может вызвать у меня прежних чувств. Больше нет юной царевны, сидящей у ног великого господина потустороннего мира и с обожанием глядящей на него. Как нет и того некроманта, настоящего правителя Кема. Мир теперь принадлежит им. — Она посмотрела на дверь, за которой скрылся Кристоф. — То, что ты наблюдал сегодня, был последний бунт против завоевателей. Это я заставила его драться. И проиграла…
— Ты не проиграла. Я остановил поединок.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
