— Зачем ты идешь на лишний риск? Это глупо.
— Потому что надеюсь, что твое нежелание оставаться в этом месте сможет убедить тебя пойти на еще большую глупость.
— Думаешь? — Гневным жестом Нодон отбросил вуаль. Губы сжаты в узкую полоску. Судя по всему, ему не до шуток. Он схватил бокал, который поставил на край колодца. В этом месте страсти он пил воду. — И куда ты собираешься, Гонвалон?
— В место, куда мы, в общем-то, собирались все. Этой ночью я собираюсь спуститься в Устье мира.
Глаза Нодона превратились в узкие щелочки. Он поставил бокал на место и снова спрятал лицо за вуалью.
— Мне кажется, тебе не на пользу проводить дни напролет в прокуренном храме.
— Спуститься туда — вопрос чести.
— Думаю, что у нас разные представления о чести, — Нодон повернулся, собираясь уходить. Гонвалон схватил его за руку.
— Мы оба называем себя мастерами меча. Сегодня ночью мы можем выяснить, кто из нас лучше, — по его глазам Гонвалон читал, что сейчас он полностью завладел его вниманием. — Просто выслушай меня. Я расскажу тебе одну историю. Она не длинная. А потом ты примешь решение.
Когда Гонвалон закончил рассказ, Нодон долго смотрел на него. Наконец кивнул.
— Это действительно вопрос чести. Я пойду с тобой. Но сначала скажи мне, почему ты вызвал меня именно сюда. Существует тысяча мест получше, где можно встретиться незаметно.
— Шрамолицый мешает Шелковой. Возможно, вскоре нам придется устранить его. Я счел разумным посмотреть на место, где его можно застать чаще всего.
Нодон промолчал. Однако Гонвалон знал, что от него тоже не укрылось, что однорукий плохо обходится с их хозяйкой и, возможно, заставляет оказывать любовные услуги, несмотря на то что до сих пор об этом не говорилось в открытую. Ливианна была менее скромна в высказываниях. Она утверждала, что Зара продает свое тело за деньги и власть, и утверждала, что хозяйке дома лучше не доверять.
— Встречаемся через полчаса у выхода? — наконец нарушил молчание Нодон.
Гонвалон удивился, что товарищ согласился на это без возражений. Впрочем, Нодон никогда не был особо разговорчивым, поэтому они расстались, чтобы осмотреть дом Коли.
Гонвалон поболтал с некоторыми дамами. То, что он в открытую демонстрировал свое серебро на перевязи, облегчало ему задачу вступить с ними в разговор. Он осмотрел комнаты, в которые можно было удалиться. Если они не были заняты, двери были открыты. Эльф пытался понять, как устроен дом. Судя по всему, Коля жил в какой-то из комнат на втором этаже, расположенной вплотную к одной из комнат для посетителей. Один раз Гонвалон почувствовал жгучие взгляды Нодона. Он понимал, что подставляется мастеру меча Дыхания Ночи. Нандалее не одобрит ничего из того, что он собирается сделать этой ночью. Он не смог поговорить с ней об этом, когда вчера наткнулся на первый след и договорился после этого с Нодоном.
В условленное время они встретились у выхода. Гонвалон потратил серебро на вино, чтобы его не запомнили слишком плохо. Возможно, вскоре придется вернуться, и было бы легче, если бы их не прогнали с порога.
Когда они спускались по лестнице на улицу, Гонвалон заметил соглядатая. Лысый отошел ко входу в дом одного купца, в безумной надежде на то, что его не заметят.
— Тебя преследуют? — с презрением в голосе поинтересовался Нодон.
— Я хотел, чтобы он увидел тебя — иди за мной, но говорить предоставь мне.
Кроме них троих на улице никого не было. Обе луны Нангога стояли над самым горизонтом. Невдалеке за якорную башню цеплялся собиратель облаков. Палубы небесного корабля были ярко освещены. Даже внизу была слышна музыка. Лазутчик слишком поздно понял, что уходить некуда. Он полагался на то, что в тени подъезда его не заметят.
— Прекрасный вечер, жрец, — Гонвалон стоял на расстоянии вытянутой руки от лазутчика.
— Почтенный Аса, как вы могли так быстро… э... Что вам от меня нужно? — пролепетал священнослужитель, неловко прижимаясь к двери.
— Ты когда-нибудь слышал об Ионе Красном?
— Нет, почтенный Аса, — шедший за ним покачал головой. На щеке невольно дернулась мышца.
Гонвалон кивнул Нодону, стоявшему рядом с ним, которого от жреца отделял лишь один шаг.
— Это палач кушитов. Говорят, в день битвы он казнил двадцать три лувийца. Правда ли это, я не знаю. Но я сам видел, как однажды вечером он обезглавил сорок четыре предателя, — Гонвалон зловеще улыбнулся. — Возвращайся к своим старшим и передай им, что я буду считать необходимостью привести в храм Иону, если за мной еще хоть раз увяжется кто-то вроде тебя. Вы же знаете, как трепетно бессмертный Аарон относится к козням своих жрецов, а у меня есть все полномочия придать его гневу плоть в лице Ионы. А теперь уходи!
Гонвалон отошел в сторону, и священнослужитель опрометью бросился бежать прочь, протиснувшись между двумя эльфами, да так, словно за ним гнались Зеленые духи.
— Разве так необходимо было впутывать меня в свои дела? Теперь он меня знает, — ледяным тоном поинтересовался Нодон.
— Вот только не говори мне, что человек, который бродит по городу, одетый в красные одежды, ценит возможность остаться незамеченным.
На дурное настроение Нодона Гонвалон решил не обращать внимания. Первый шаг был сделан, они избавились от его тени. Они вместе шли по узким улочкам, поднимались по крутым лестницам, которые вели все выше и выше по склону, к дороге, ведущей по краю кратера. Днем Гонвалон бывал здесь не раз, но ночь словно набросила на кратер чары. Сейчас все казалось ему другим: более загадочным, одиноким, угрожающим.
На дороге вокруг кратера не было никого. Лишь одинокие стражи, патрулировавшие ее на большой дистанции друг от друга. Около пятисот шагов было между сторожевыми башнями, опоясывающими кратер, за зубчатыми стенами горели костры. На их фоне отчетливо выделялись силуэты воинов, несших там одинокую стражу.
Гонвалону показалось, что все их взгляды направлены внутрь Устья мира. Он знал, что в храмах существуют точные записи о летающих умерших. Тех героях, тела которых парили на ветрах огромного кратера, привязанные к летательным каркасам. Тщательно велись записи насчет того, сколько времени парит какой герой. Число дней, которые он кружил над кратером, становилось частью его легенды. Но сейчас ему казалось, что не только это является причиной пристального внимания к тому, что происходит внутри Устья мира.
Казалось, дети человеческие охраняли саму пропасть, испытывая страх перед тем, что там живет. Перед чем-то, что не упоминалось ни в одной из сотен глиняных дощечек, которые он уже успел прочесть. Не нужно столько сторожевых башен для того, чтобы вести учет полетов умерших.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
