Иной раз мне попадались крупные плоские плиты с необычными картинами. На одних изображались весьма странные существа, о некоторых из которых я даже и не слышал, но других даже видал воочию – к примеру, одни напоминали змеиные клубки, ощетинившиеся во все стороны оскаленными пастями, какие-то – уродливую помесь человека и рыбы, коих повергали в воду те самые ящеры, что сидели на высоких колесницах; удивительно, но в них не были запряженные ни лошади, ни верблюды. Люди на сех фресках тоже были – но лишь в качестве слуг или рабов. Они падали ниц перед огромными существами, которые били их кнутами или кидали в раскрытые пасти; а на одной из стен я увидал изображение целой толпы, склоняющейся перед огромными глыбами, падающими с небес...
В конце концов, я набрел на просторную залу, где вероятно некогда проводили религиозные ритуалы. Прямо посередине стоял огромный алтарь, что представлял собой крупную квадратную платформу, окруженную несколькими идолами. К каждой статуе отходил крупный желоб; сама же плита была исписана узорами и символами, а поднявшись по ступеням и оглядевшись, я вдруг понял, что пол в святилище есть не что иное, как карта. Выложенная разноцветными плитами, весьма искусная и донельзя любопытная. И до и после я не встречал столь точно изображения нашего мира – а признаюсь, я знавал многих бывалых путешественников с острым глазом и глубокой памятью. Но заметил я и различия – в частности очертания неких континентов, на месте коих сейчас плещется океан, а также неведомых островов, что находились там, где, по слухам, кончается белый свет; и что самое интересное – каждый из идолов располагался на своем клочке суши.
Я так увлекся изучением мозаики, что и не заметил некую бесформенную кучу мусора у моих ног. Приглядевшись, я вдруг с изумлением понял, что то, что я поначалу принял за груду тряпок, оказалось останками одного из тех существ – во всяком случае, схожим с ними по очертанию – которые с веками невольно мумифицировались; а к груди же создание прижимало большую толстую книгу. Едва я дотронулся до нее, как тело осыпалось прахом – но к счастью, фолиант оказался цел, как снаружи, так и внутри. Обшит он был кожей – на тот миг я даже не задумывался, кому она принадлежит – а страницы его полнились письменами на незнакомых языках и загадочными рисунками...
Не успел я углубиться в записи, как вдруг земля начала дрожать под моими ногами, точно взяв талмуд, я пробудил некие неведомые силы. Кинув мою находку в сумку, я бежал без оглядки, моля лишь об одном – чтобы факел не оставил меня в темноте, иначе Кристальный Город стал бы моей могилой. Я несся как ветер, хоть ноги мои уже сводило судорогой, а ветер бил в грудь, точно не желая, чтобы я выбрался живым. Со всех сторон нарастал какой-то гул, будто сам Кристальный Город злился на наглеца, смевшего потревожить его покой; воронка вокруг него шипела горячим песком, а все бежал, бежал, бежал... Я не помню, как выбрался из того города. Очнулся я лишь спустя несколько дней в трясшейся повозке; купцы, которые меня приняли, рассказали, что кочевники оставили им мое безжизненное – как они подумали поначалу – тело и в тот же миг ушли прочь, не проронив ни слова. К счастью, добрые люди оказались вдобавок и на редкость честными – они даже не заглянули в мои вещи, так что вскоре, поблагодарив их за приют, я отправился прочь и осел в одном из крупных городов, начав расшифровывать записи, которые добыл едва ли не ценой собственной жизни.
Все те летописи, хроники и книги, что я успел прочитать за все годы, внесли свою лепту – многие слова я понимал с первого взгляда, смысл некоторых приходил ко мне позже; но понемногу буквы складывались в предложения, а они – в тексты ритуалов, обрядов, заклинаний и много другом. Большей частью из них я и не думал овладеть – те требовали не только сверхчеловеческих способностей, но важно было и место процесса, нужный час, положение звезд на небе и даже точный возраст того, кто их произносит. Но все же даже за несколько прочитанных страниц я узнал куда боле, чем постиг за все предыдущие года. И история, произошедшая в Мьезе, как я полагаю, имеет отношение как раз к одной из записей – на одной из страниц этой книги описывается ритуал, способный пробудить мертвых и подчинить их своей воле; могучее волшебство, что подвластно только единицам, но если, скажем, у проводивших его есть некий проводник… Они могут призвать великие силы даже будучи простыми людьми.
Аль-Хайи на короткое время замолчал, глядя на полыхающие поленья, а потом перевел взгляд на Матиаса.
– Верите ли вы в мой рассказ или считаете меня сумасшедшим?
Глядя в темные глаза Абдумаша, Моро хотел было сказать второе – рассмеяться над его историей, как над какой-нибудь нелепой сплетней и лечь спать, чтобы на следующий день и не вспомнить этот разговор. Но пускай не умом, а сердцем – самыми скрытыми фибрами своей души – Моро почему-то знал, что Аль-Хайи не врет и не пытается его обмануть. Он действительно побывал в Кристальном Городе. Он видел руины потерянной цивилизации. И он... Нет, его собеседник никак не походил на умалишенного – либо же они оба сошли с ума.
А когда же Абдумаш, видя его смятение, достал из сумки толстую книгу и положил на стол, придвинув ее к Матиасу, тот и вовсе лишился дара речи; тяжелый фолиант хоть с первого взгляда и не отличался от прочих книг, стоявших на его полках, но точно завораживал, гипнотизировал, нашептывал, предлагая взять его в руки. Моро дотронулся до него пальцем... И тотчас в ужасе отдернул ладонь, поняв, чьей кожей переплетен талмуд.
От резкого крика птицы за окном Матиас едва не вскрикнул сам – кинув взгляд сквозь чуть приоткрытые ставни, он увидел, что уже начинало светать.
– То есть вы хотите сказать...
– Я хочу сказать, что в Мьезе, быть может, находится то, что лежит за гранью нашего понимания, – Абдумаш наклонился вперед, вцепившись пальцами в подлокотники. Глаза его сверкали, а неторопливая речь перетекла в возбужденный нетерпеливый шепот. – Некий артефакт, наподобие этой книги, а то и куда могущественней. Порох? Забудьте – детская забава! Вы получите то, что сделает вас героем не для одной страны – для целого мира! Континенты содрогнутся, услыхав ваше имя, а целые народы начнут почитать вас за живое божество. Вы и понятия не имеете, какие знания мы можем получить, лишь протянув руку...
Видимо, Аль-Хайи узаметил ужас на лице Матиаса – что был поражен не только историей иноземца и его находкой, но и последними словами, произнесенными вслух – так как откашлялся и продолжил уже куда более ровным тоном:
– Понимаю, что сложно принять все сразу в один миг. Подумайте вот о чем – не сталь, пронзающая плоть, убивает человека, а рука, что держит рукоять. Оружие можно применить во зло, а можно – во спасение. И лишь вам решать, как поступать с тем, что мы можем обнаружить – если, конечно, тот человек и впрямь видел то, что видел. Отриньте закостенелые устои, кои связывают вас цепями, и вы обеспечите счастье вашему королевству на сотни лет. Но вот вам пища для размышления – если я вру, то, по сути, вы ничего не теряете; но ежели я прав, как вам мысль о том, что силой этой может – если уже не пытается сделать это! – завладеть Черный Принц?
