По мнению Фридмена, люди обычно предъявляют довольно стабильный спрос на деньги для покупки производимых в данный момент товаров. Количество денег, которое население желает иметь, определяется уровнем номинального числа национального продукта (ЧНП). Если фактическое предложение денег равно количеству денег, которое население желает иметь, в экономике устанавливается денежное равновесие. Если же предложение денег увеличивается, то естественная реакция населения – потратить имеющуюся у них на руках излишнюю наличность, то есть восстановить равновесие. Это расширяет совокупный спрос, а следовательно, и способствует росту ЧНП до объема, восстанавливающего равновесие. Таким образом, стабильность соотношения между ЧНП и М обусловливает стабильность V.
Но этот процесс имеет предел. Поначалу при увеличении количества денег в обращении люди еще сохраняют веру в стабильность экономики и в стабильность цен. Рост количества денег стимулирует на этом этапе рост производства Q. Расширение массы обращающихся денег ускоряет платежный оборот и способствует инвестированию дополнительного капитала.
Однако на следующем этапе инфляция неминуемо набирает темпы: цены начинают расти быстрее, чем М. Все хотят избавиться от денег – скорость обращения денег увеличивается быстрее, чем М. Возникает понятие «горячих денег»: люди обнаруживают, что, несмотря на увеличение денежной суммы, товаров удается приобрести меньше, чем раньше. Как следствие, уменьшаются прямые и косвенные налоги государства, и оно прибегает к новой эмиссии денег, а это означает и новый виток инфляции. В связи с этим Фридмен выступал за принятие закона о том, что денежное предложение М должно расширяться теми же темпами, что и ожидаемые темпы роста валового национального продукта Q, – в этом случае, по его мнению, стабилизируются и скорость обращения денег V, и уровень цен Р.
Таким образом, Фридмен выступал против представления об инфляции как о неизбежной плате за достижение уровня производства и высокой занятости. Правительство, по его мнению, должно воздерживаться от помех действию свободного рынка и каким-либо образом привязывать уровень цен к зарплатам, и наоборот. Одной из гениальных догадок Фридмена была мысль о существовании некого «естественного уровня безработицы», который жестко определен условиями рынка рабочей силы и не может быть изменен мерами государственной политики. В противном случае возможен кратковременный эффект снижения безработицы, за которым неминуемо последует галопирующая инфляция.
Если уровень безработицы ниже «естественного», то это, писал Фридмен, означает, что существует избыточный спрос на рабочую силу, который автоматически приведет к росту реальной заработной платы. Если же он выше «естественного», значит, имеется избыточное предложение рабочей силы, что ведет к снижению реальной заработной платы. Таким образом, «естественный уровень безработицы» – это тот ее минимальный уровень, который не ведет к ускоряющейся инфляции. Все эти идеи Милтон Фридмен и изложил в ряде своих статей, а затем в вышедшей в 1963 году книге «Монетарная история Соединенных Штатов, 1867–1960».
И, разумеется, сразу после выхода книги на него обрушился настоящий девятый вал критики со стороны экономистов. Удивляться этому не стоило: ведь Фридмен посягнул на «самое святое» – на идеи великого Кейнси, которые вроде бы доказали свою справедливость на практике!
Но затем грянули экономические трудности 70-х годов, и все попытки правительств урегулировать их, основываясь на идеях Кейнси, только усугубили ситуацию, доказав справедливость уравнения Фридмена. В экономических кругах сначала шепотом, а затем все громче заговорили о том, что Фридмен, возможно, прав. Наконец кабинеты британского премьера Маргарет Тэтчер и президента США Рональда Рейгана решили воспользоваться его рекомендациями, и результат стал сказываться незамедлительно: экономика этих стран начала стабилизироваться.
В 1976 году научные достижения Милтона Фридмена были отмечены Нобелевской премией – фактически он получил ее за спасение западной экономики. С этого времени к его услугам как экономического эксперта прибегали правительства многих стран, в том числе и правительство Израиля в 1977 году.
В 2003 году министр финансов Израиля Биньямин Нетаниягу, основываясь на принципах монетаризма Фридмена, сумел предотвратить глобальный кризис, на пороге которого стояло еврейское государство, стабилизировать экономику, а затем и вывести ее из состояния затянувшейся стагнации. А предложения Фридмена в области реорганизации международной валютной системы (прежде всего предложение о свободной продаже золота и отмене официально фиксированных паритетов между долларом США и другими валютами) и сегодня лежат в основе финансовой политики США, стран ЕС и Международного валютного фонда.
О том, насколько велики заслуги евреев в развитии другой области экономики – экономической психологии, свидетельствует хотя бы тот факт, что и в 2003, и в 2005 году Нобелевские премии в области экономики именно за развитие этого ее направления были присуждены израильским ученым Даниэлю Каннеману и Роберту (Исраэлю) Уману.
Идеи о том, что экономические процессы тесно связаны с самой человеческой психологией, были выдвинуты еще в начале ХХ века, и на их основе возникло сразу несколько экономических учений. Однако именно Даниэль Каннеман и Амос Тверский первыми начали изучать психологию принятия человеком экономических решений: как и куда вложить деньги, когда сделать ту или иную покупку и т. п. Подобные исследования они проводили в Иерусалимском еврейском университете, в который Каннеман (будучи уроженцем Тель-Авива и выпускником этого самого университета) вернулся из калифорнийского университета Беркли, где окончил докторантуру и с успехом защитил докторскую диссертацию по специальности «Психология». В 1979 году в соавторстве с профессором Амосом Тверским Каннеман публикует свою самую знаменитую статью «Теория перспектив: анализ принятия решений в условиях риска», положившую начало принципиально новой отрасли науки – поведенческой экономике.
В этой статье были представлены результаты огромного количества опытов, в ходе которых людям предлагалось сделать выбор между различными вариантами решения той или иной жизненной ситуации. И эти эксперименты показали, что большинство людей не в состоянии рационально оценить ни величины ожидаемых выгод, ни величины ожидаемых потерь, как и степени вероятности тех и других.
Во-первых, обнаружилось, что люди по-разному реагируют на эквивалентные (с точки зрения соотношения выгод и потерь) ситуации в зависимости от того, теряют они или выигрывают. Это явление Каннеман и Тверский назвали асимметричной реакцией на изменение благосостояния. Человек боится потери, то есть его ощущения от потерь и приобретений несимметричны: степень удовлетворения человека от приобретения, например 100 долларов, гораздо ниже степени расстройства от потери той же суммы. Поэтому люди готовы рисковать, чтобы избежать потерь, но не склонны к риску, чтобы получить выгоду. Во-вторых, эксперименты показали, что люди склонны ошибаться при оценке вероятности: они недооценивают вероятность событий, которые, скорее всего, произойдут, и переоценивают гораздо менее вероятные события. Ученые обнаружили интересную закономерность – даже студенты-математики, хорошо знающие теорию вероятности, в реальных жизненных ситуациях не используют свои знания, а исходят из сложившихся у них стереотипов, предрассудков и эмоций.
На основе этих своих открытий Д. Каннеман и А. Тверский предложили новую теорию – теорию перспективы. Согласно этой теории, нормальный человек не способен правильно оценивать будущие выгоды в абсолютном выражении – на самом деле он оценивает их в сравнении с некоторым общепринятым стандартом, стремясь, прежде всего, избежать ухудшения своего положения. С помощью теории перспективы можно объяснить многие нерациональные поступки людей, не объяснимые с позиций «человека экономического», а значит, и прогнозировать массовое поведение в тех или иных экономических ситуациях.
А один из выдающихся математиков ХХ века Роберт Уман (именно Уман – по имени украинского городка Умань, где жили его предки, а не Ауман, как часто пишут его фамилию в российских изданиях) был удостоен Нобелевской премии по экономике 2005 года за свои работы по математическому моделированию переговоров.
Любопытно, что жизнь и научная судьба Умана представляет собой своеобразную антитезу судьбе Каннемана: родившись и получив образование в США, Роберт-Исраэль Уман становится страстным приверженцем религиозного сионизма и переезжает в Израиль, где почти сразу же приступает к работе в Иерусалимском еврейском университете. В качестве профессора этого университета он и опубликовал свои работы, посвященные решению знаменитого уравнения Вальраса и теории переговоров. В своей нобелевской лекции Роберт-Исраэль Уман, как уже говорилось выше, подчеркнул, что значительную часть своих идей почерпнул из еврейских источников, прежде всего из Талмуда, который продолжает регулярно изучать и по сей день.
