Грешный тоже не терял времени даром – завершающие слова нового заклятия разлетелись над холмом громким вороньим карканьем. И только прекратился зловещий шепот, как сотни мертвых птиц ожили, поднимаясь в рассветное небо и наполняя воздух ужасным хлопаньем окоченевших крыльев. Некоторые из любимцев темного мага раскрывали омертвевшие клювы прямо под ногами инквизиторов, впивались тем в лодыжки, рвали кожу на незащищенных пальцах рук, били крыльями у самых лиц в стремлении выклевать глаза. Словно в отместку за жестокое истребление своих питомцев, Анин решил устроить для мертвых ворон последнюю, жуткую трапезу из убивших их палачей. Один из святых отцов с мучительным криком схватился за окровавленное лицо – проклятая птица отлетела в сторону, сжимая в клюве человеческий глаз, другой повалился на землю и затих, весь облепленный рваными черными перьями – инквизитор пытался применить свою магию, но птицы оказались быстрее.
– Все, довольно, – нахмурился преподобный отец Клемент Кельнский. Предводителя святых братьев воро ны Анина уже даже не пытались трогать – множество окончательно мертвых (во второй раз за сегодня!) птичьих тушек без движения валялось у его ног. – Я был достаточно терпелив… Et Mortuus Non Remorari de Vivus…[26] – пропел главный инквизитор.
В тот же миг кружащие над холмом вороны, словно черные капли дождя, попадали на землю и замерли, как и положено лишенным жизни тварям. Убитые и оживленные магией Дориана преторианцы также свалились в мох безжизненными трупами, роняя из безвольных рук щиты, мечи и копья. Тут же оставшиеся в живых солдаты (всего полтора десятка из тридцати) набросились на Сумеречного, окружив плотным кольцом. Один из них, широкоплечий воин в шлеме с пышным красным гребнем, вместо того чтобы обнажить меч, достал из-за пояса какую-то склянку, откупорил ее и сыпанул некроманту прямо в лицо порошок черного цвета. Повезло, что не попало в глаза, но на зубах хрустнуло несколько песчинок, со слюной в желудок потекли антрацитовые крупицы. И сразу же командор-отступник ощутил всю тяжесть стальных доспехов на своих плечах, мечи в руках утратили сверхъестественную легкость, навалилась давно позабытая усталость. Уступив действию негатора (и откуда он только взялся у проклятых имперцев!), темное искусство перестало помогать Дориану. Он все еще оставался опытным и умелым бойцом – его собственные навыки, обретенные еще в школе Льва, никуда не делись, но теперь темному паладину предстояло без помощи магии отбиваться от пятнадцати пусть менее искусных в бою, но не менее храбрых и выносливых воинов. Он был обречен.
– Анин! – из последних сил закричал Сумеречный.
Копье преторианца вонзилось ему в предплечье, в то время как меч еще одного пробил доспех у бедра. Ответным выпадом Дориан вонзил клинок в прорезь для глаз в забрале еще одного врага. Оттуда потекла кровь.
– Анин, помоги!
Но остроносый некромант уже был не в силах прийти на помощь своему другу. Белесые волокна стремительно охватывали его по рукам и ногам – уцелевшие святые отцы вновь затянули свою унылую песнь, а преподобный Клемент в это время что-то нашептывал, сложным узором сплетая у себя в руках золотистые нити, словно ткач – драгоценную пряжу. Все магические силы Ступившего за край некроманта уходили на борьбу с липкими белесыми путами инквизиторов; о том, чтобы самому атаковать, вырваться или отразить новый удар, речи уже не шло.
Клубок перевитых золотистых нитей сорвался с ладоней отца Кельнского и, шелестя в воздухе, полетел к Анину. Тот последним обреченным усилием попытался отбить удар, создав на пути смотанных, но шевелящихся изнутри золотых прядей черный провал, бездонное окно мрака, но в это время белесые путы инквизиторов сжались на его горле, охватили параличом руки и ноги, заставив тело некроманта бессильно повиснуть в воздухе, в футе над землей. Созданный магом темный портал погас, клубок хищных золотых нитей отца Клемента долетел до Грешного, объяв его фигуру всепожирающим священным пламенем.
– Аааааа! – заорал от ужасной боли Анин, каждая частица его тела разрывалась в невыносимых страданиях, но еще страшнее было то, что в этот самый миг, прежде чем потерять сознание, некромант услышал, как в отчаянии зовет его окруженный врагами Дориан. А он, Грешный, уже ничем не может помочь своему другу.
Сумеречный стиснул зубы от боли, на спекшихся от стремительных движений губах выступила кровь, но он продолжал сражаться, отбивая удар за ударом. И тут сзади под плечо ему вонзился гладиус командира преторианцев. Уже оседая на мокрую болотную землю, в последнем раскруте своих смертоносных мечей, некромант прочертил красную черту на шее врага, что сразил его столь подлым ударом. Шлем с огненно-красным гребнем откатился в сторону, так же, как и обритая голова с выжженным волчьим оскалом на лбу и таким же злобным, навеки застывшим в ярости и безумии, лицом.
– Этого связать, – отец Клемент отдавал последние распоряжения своим едва стоящим на ногах воинам, – и негатор не забудьте. Брат Ситриус, проследи, чтобы он не подох раньше времени.
У лежащего на земле, стонущего и истекающего кровью Дориана отобрали оружие, быстро сняли латы, оставив бывшего рыцаря в простой черной рубахе с изображением льва, вышитого золотой нитью на груди, кто-то из солдат принялся связывать темному паладину ноги крепкой пеньковой веревкой. Лодыжки в остроносых облегающих штанах-чулках некроманта тут же покрылись кровавыми ожогами – не простой канат использовали имперские легионеры – он был сплетен из волос святых и причинял ужасные муки. Подошедший инквизитор принялся что-то шептать над его ранами, останавливая кровь. Боль, правда, никуда не исчезла – облегчать некроманту страдания святые братья отнюдь не собирались.
– А это… – Предводитель подошел к висящему в воздухе Анину. – Посмотрим-посмотрим, правду ли сказал мне о нем преподобный Мес’й-ал. Он, кстати, был очень недоволен, что его решили убить, а уж тем более что Деккер отправил по его душу двух таких ничтожеств, а не пришел сам. Его ведь очень ждут дома…
Главный инквизитор сделал знак рукой, подоспевший солдат кинжалом разрезал ремни, отогнул пряжки и сорвал с обвисшего без движения остроносого латные поножи и стальные башмаки. Взору святых отцов предстала жуткая и богомерзкая картина – из человеческих бедер некроманта торчали тонкие птичьи лапы, заканчивающиеся тремя окровавленными пальцами с загнутыми когтями.
– Храни нас Синена, – осенил себя святым знамением один из братьев.
– Воистину темная тварь, – согласился отец Клемент Кельнский. – Будет оскорблением божественной сущности позволять ему ходить по святой земле. Готовьте крест.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
