Максим дотронулся до женской руки, свесившей-, ся с носилок.
Егор суетился рядом, что-то бормотал, затем полез в нагрудный карман и стал торопливо отсчитывать зеленоватые сотенные купюры.
— Возьмите, — совал он тощую пачку в руки Максиму. — Это за Ксению. Я знаю, вы спасли ее.
Возьмите, это ваш гонорар…
Максим посмотрел на него с недоумением и отвел руку с протянутыми долларами:
— Не надо… Не надо мне ваших денег…
Он развернулся и пошел по полю к своим товарищам, которые стояли возле микроавтобуса и наблюдали, как он прощается с Ксенией.
— Как так? Вам мало? — возмутился Егор и нагнал его. — Я заплатил вам гораздо больше, чем платят охранникам. Я консультировался…
Он попытался вновь затолкать доллары в его руку, но Максим скомкал их и бросил на бетон. Как перекатиполе, серый комок понесся по асфальту.
Егор пытался его настичь, но безуспешно. Телевизионщику пришлось пробежать метров двести, прежде чем доллары вновь оказались в его бумажнике…
Максим молча уселся рядом с Ташковским. Писатель прошептал ему:
— Она непременно вас найдет, Максим! Выздоровеет и найдет! Я не сомневаюсь…
И вот Ксения выздоровела, стала еще красивее и соблазнительнее; по крайней мере, такой она смотрелась с экрана. И наверняка даже думать себе о нем не позволяет. И все, что кричала ему о своей любви, когда он уходил к перемычке, было лишь капризом избалованной бабенки. Ей не понять настоящей любви, когда готов расстаться с жизнью, лишь бы любимому человеку жилось лучше…
Она выздоровела и успела подготовить свою программу, которая без нее не выходила на экраны. В основном шли повторы, и вот, наконец, анонс новой передачи. Естественно, почитатели журналистского таланта Ксении Остроумовой прилипнут сегодня вечером к телеэкранам. Тем более, что события в Баджустане до сих пор на слуху.
Через два месяца, как пал режим Арипова и неожиданно скончался от чахотки мятежный генерал Рахимов (правда, ходили слухи, что он застрелился в своем кабинете, когда узнал о провале некоей секретной операции и гибели сына), в стране прошли президентские выборы. Как и ожидалось, во главе Баджустана стал скромный ректор столичного университета. Через две недели после инаугурации он уже встретился с российским президентом.
А в его свите пару раз промелькнула хорошо знакомая Максиму физиономия с выгоревшими бровями, белобрысой головой и пристальным взглядом маленьких темных глаз. На этот раз Сергей Верьясов был в смокинге. И вероятно, в его компетенции опять находились вопросы культуры и образования народа Баджустана.
Максим сплюнул. Он изо всех сил сдерживался, чтобы не войти в дом. Нет, все-таки у него хватит силы воли, чтобы не включить телевизор, не увидеть лица этой сучки, которая ни разу не вспомнила о нем, не позвонила, не написала…
Правда, она не знала его адреса, но с ее-то возможностями… Вполне могла это сделать через Верьясова или того же Ташковского Максим опять вздохнул и шепотом выругался. Что он за слюнтяй такой! Не может заставить себя переступить порог, чтобы взять сигареты. Неужто он не в состоянии сдержать себя и не включить этот чертов телевизор…
Он встал и подошел к калитке. Широкая пыльная улица была пуста. Лишь в том месте, где она заворачивала к реке, виднелась стайка ребятишек с удочками. Солнечный зайчик скользнул по лицу. Он поднял глаза. Из окна мансарды массивного двухэтажного особняка, что возвышался метров этак на триста выше по склону от дома его матери, кто-то опять смотрел в бинокль. Это продолжалось с самого утра. Периодически вспыхивали солнечные блики на стеклах не очень опытного наблюдателя Максим же всякий раз чертыхался Какому бездельнику понадобилось вдруг созерцать его голую потную спину и задницу в вылинявших спортивных брюках.
Солнечный зайчик продолжал разгуливать по его лицу, и тогда Максим не выдержал. Бегом пересек маленький дворик, вбежал на крыльцо и взял бинокль, который стоял на окошке веранды. Вернулся на крыльцо и демонстративно навел его на мансарду. Но там никого не оказалось, лишь ветер шевелил легкие занавески и огромные листья какого-то тропического растения, росшего в кадке на балконе особняка.
Впрочем, разве мог он ожидать чего-нибудь другого. Наблюдатель засек его и благополучно скрылся. Но все же он наведет справки, кто проживает в этой неприступной крепости и почему выбрал именно его, Максима Богуша, объектом своего докучливого внимания.
Он опустился на ступеньки, положил бинокль рядом. На этот раз в голову пришла мысль, что ничего страшного не случится, если он посмотрит «Личное мнение». Надо достойно попрощаться с прошлым. С понедельника он начнет новую жизнь, и в ней уже не будет места для Ксении Остроумовой. Его размышления прервал шум.
Кто-то стучал в ворота и несколько раз брякнул щеколдой. Шустрая собачонка Айва, что лет уже шесть охраняла родительскую усадьбу, залилась звонким лаем, но на ворота не бросилась, из чего Максим сделал вывод, что пришел кто-то из соседей.
Нехотя он подошел к воротам, не преминув еще раз смерить взглядом кучу дров. Пожалуй, работы здесь до поздней ночи. В ворота опять постучали, и он, не спрашивая кто, распахнул калитку. И растерялся. За воротами, прислонившись к столбику ограды, стояла очень красивая черноволосая девушка лет восемнадцати, не больше. Она грызла травинку и насмешливо смотрела на растерявшегося Максима.
— Здравствуйте! — произнесла она нараспев, и в глазах ее блеснули веселые бесенята. — Вы — Максим Богуш?
Он кивнул.
— Вас в гости зовут, — произнесла девица лениво и кивнула в сторону особняка, с которого только что велось наблюдение. — Просят одеться поприличнее, и непременно чтобы был галстук. — Она капризно надула губки и оглядела Максима с ног до головы, отчего он почувствовал себя крайне неуютно. Но все же не подал виду и недовольно пробурчал:
— С какой стати? Я никого там не знаю.
Девушка выпрямилась. Определенно она кого-то ему напоминала. Скривившись, она произнесла несколько высокомерно:
— Ваше дело, можете отказаться. Но мне велели передать, что вы определенно потом пожалеете, если не явитесь.
— Но по какому случаю меня приглашают? — развел руками Максим. — Эту тайну вы сможете открыть?
— Вам же сказали, наденьте галстук. Вас приглашают на свадьбу.
— Свадьбу? — опешил Максим. — Чью свадьбу?
— Узнаете. — Девица широко улыбнулась и превратилась в обыкновенную девчонку, только очень хорошенькую. И опять она очень сильно кого-то напомнила ему. Он хотел кое-что уточнить, но из-за угла вылетел японский мотоцикл с восседающим на нем парнем в красном блестящем шлеме. Точно такой же он метнул в руки девчонке, и уже через мгновение они умчались прочь, оставив после себя синеватое облачко выхлопных газов.
