В эту минуту вернулся Заторский.
Веджага-Синг жестом подозвал его к себе и взяв руку Мэри вложил ее в руку доктора.
—
Я возобновляю вашу помолвку, друзья мои, но свадьбу вы сможете отпраздновать только после того, как Мэри очистится и будет снято тяготеющее над ней страшное проклятие. Мужайтесь, дочь моя, ибо жених ваш стоит, чтобы вы потрудились быть вполне достойной его. Он доказал свою любовь, неустанно и горячо молясь перед вашим изображением; именно ему вы обязаны тем, что избежали величайшего из поруганий.
Взволнованная Мэри со слезами бросилась в объятия жениха, благодаря за его глубокую, спасшую ее, привязанность.
Они перешли в другую комнату, где к ним вскоре присоединился князь. Радуясь счастью друзей, он поздравил их, и все продолжали дружески беседовать, причем решено было на другой же день попросить, через князя, барона оказать на несколько недель гостеприимство Мэри, чтобы она могла привести в порядок свои дела: в дом Ван-дер-Хольма она не могла, да и не хотела, вступать. Князь взялся объяснить, по возможности, дело барону и Лили, а также объявить о помолвке Мэри с Равана-Ведой, так как барон продолжал считать Заторского индусом.
Задумчиво слушавший их доктор внезапно повернулся к Веджага-Сингу и спросил, нельзя ли ему открыть барону свою действительную личность, связав его, конечно, безусловной тайной.
— Мысль, что он мой убийца, мучает его, я знаю. Мне хотелось бы избавить его от напрасных угрызений совести. Он уже достаточно пострадал по моей вине, — волнуясь, сказал доктор.
И Веджага-Синг не колеблясь изъявил свое согласие.
На другой день Елецкий отправился к Козенам и сообщил им о приезде Веджага-Синга, помолвке Мэри и просьбе мага принять к себе на несколько недель его молодую ученицу. Что же касается сатанинской части в истории Мэри, он рассказал лишь самое необходимое, чтобы как-нибудь объяснить нежелание Мэри жить в собственном доме. Барон обрадовался неожиданному приезду ученого индуса, которому был обязан своим спасением, хотя его обидело и огорчило, что Веджага-Синг остановился не у него. Он хотел тотчас отправиться в убежище, но так как князь сказал, что маг выехал по делам, то барон поручил Елецкому пригласить к обеду Веджага-Синга с женихом и невестой, присовокупив к этому, что Мэри всегда будет желанной гостьей, на какое ей будет угодно время, а мага умолял провести у него те несколько дней, что он останется в Петербурге.
Лили принялась весело хлопотать об обеде. Она была польщена и счастлива тем, что в разговоре с глазу на глаз князь сообщил ей гораздо более, нежели барону; значит он считал ее достойной доверия, отчасти "посвященной" в оккультную науку, и сознание этого наполняло ее простодушной гордостью.
Кроме того, любимый человек смотрел на нее с таким выражением, одно воспоминание о котором волновало ее душу жутким страхом и надеждой. Вся в белом, с пучком роз у пояса, она с нетерпением ожидала гостей, особенно интересуясь знакомством в Веджага-Сингом.
Наконец, большой автомобиль князя остановился у подъезда, и через минуту гости появились в зале. Пока барон радостно приветствовал ученого-индуса, Лили улучила минуту шепнуть Заторскому:
—
Поздравляю, дядя Вадим, и желаю теперь одного — открыть папе, что ты жив.
—
Вполне разделяю твое желание и надеюсь, что оно скоро исполнится, — улыбаясь ответил Заторский, пожимая руку Лили, которая одна узнала его сердцем, несмотря на изменившуюся внешность.
Мэри и юная баронесса горячо расцеловались, и Лили объявила, что комната для дорогой гостьи готова, и она не отпустит ее от себя.
Обед прошел весело. Веджага-Синг, блестящий собеседник, оживил всех своими остроумными, интересными рассказами, а затем весело выпили за здоровье помолвленных.
После обеда Заторский попросил барона уделить ему несколько минут, и они прошли в кабинет хозяина дома.
Веджага-Синг начал серьезный разговор с Мэри, а Лили, воспользовавшись этим, потихоньку ушла в небольшую смежную гостиную и села у окна.
Через несколько минут к ней подошел князь и сел рядом на диванчике. Вынув у нее из-за пояса букетик роз, он заменил его принесенными свежими померанцевыми цветами.
—
Что вы делаете, Алексей Адрианович? — спросила Лили, удивленно и конфузливо.
—
Украшаю вторую невесту в этот счастливый для Мэри и Вадима день. Или я ошибся, Лили, прочтя в ваших глазах, что вы отвечаете на мою искреннюю любовь к вам и согласны стать моей женой, ангелом-хранителем моего очага? — он нагнулся к ней и любящим взглядом заглянул в ясные, поднятые на него глаза молодой девушки.
—
Зачем скрывать, что не желаю большего счастья, как принадлежать вам? С самого детства вы покорили мое сердце, князь, и я употреблю все усилия, чтобы стать и быть всегда достойной вас, — весело и откровенно призналась Лили.
Взволнованный и счастливый князь обнял ее и горячо поцеловал в губы.
—
Дорогая моя, я также счастлив и горжусь твоей давнишней любовью и, в свою очередь, постараюсь всегда быть достойной ее. Мы вместе станем работать над великим делом человеколюбия — просвещением душ, и вместе будет стремиться к свету.
В то время, как князь и Лили объяснялись, между бароном и Заторским происходил серьезный и необыкновенный разговор. Едва только очутились они вдвоем, как Вадим Викторович сказал, без всякого предисловия:
—
Я знаю, что вы оплакиваете смерть Заторского. Так рассейте это последнее, омрачающее ваше сердце темное облако грустного и далекого прошлого. Доктор жив, и я сам говорю вам это. Вот, я — Заторский, пришел просить вашего прощения за свою неблагодарность и подлость относительно вас.
Он говорил по-русски, и при первых звука знакомого голоса барон побледнел и шатаясь вскочил с места.
—
Вздор, ложь! Мертвые не воскресают… Я сам видел Заторского в гробу!..
—
А, между тем, он лично перед вами, барон. На этот раз мертвый воскрес, а потому, перестаньте обвинять себя в убийстве, хотя я вполне заслужил его за свою непорядочность.
И он передал вкратце, каким образом его спас Веджага-Синг и как благодаря науке и труду он снова обрел душевный покой, и в заключение добавил:
—
Впрочем, я воскрес только для вас и Лили, и прошу хранить по этому поводу безусловное молчание. Заторский умер для света и должен быть вычеркнут из его списков. Из этой могилы встал Равана-Веда, новый человек, в полном смысле слова, который сознает, насколько был виновен, и будет счастлив, если вы простите ему прошлое, а впредь не откажете в некоторой дружбе.
Со слезами на глазах барон привлек его к себе и обнял.
—
От всей души прощаю вам злополучное прошлое по вине бессердечной и бесчестной женщины. Благодарю, что вы сняли с меня угрызения совести, а свою вину вы искупили великодушным поступком, избавившим меня от уголовного наказания. С радостью принимаю вашу дружбу и предлагаю вам свою. За тайну же вашу будьте спокойны: я никогда не выдам ее.
После дружеской, откровенной беседы, вполне восстановившей их прежние, сердечные отношения, они вернулись в залу, где их ожидала приятная новость о сватовстве князя. Сияя от удовольствия и будто помолодев лет на десять, барон расцеловал жениха с невестой, заверяя князя, что другого зятя он никогда не желал. Вторично выпили шампанского и все довольные разошлись.
Затем Лили была занята приготовлением приданого, а Мэри приведением в порядок своих дел. Маг уехал в Лондон.
Недели две спустя после описанных событий к Мэри явился какой-то господин, назвавшийся дальним родственником Ван-дер-Хольма, и представил законные документы, требуя свою часть наследства, так как Мэри не имела детей. С приходом этого господина Пратисуриа проявил беспокойство и гнев, царапая пол с глухим ворчанием, а Мэри схватила его за ошейник, из опасения, что тот бросится на незнакомца. Ей самой тоже было как-то жутко под лукавым, недоброжелательным взглядом своего собеседника, и она понимала, что это член братства, требовавший возврата имущества общины.
