— А почему, как вы думаете, я отдал такой приказ? — спросил Роудбуш.
— У меня нет точных данных. Я могу только предполагать.
— И ваши предположения, по-видимому, упираются в политику, — насмешливо сказал Роудбуш. — Кандидат боится, что раскрытие некоторых фактов уменьшит его шансы на переизбрание. Не так ли?
— Это очевидно. Мы оба с вами это знаем, господин президент. Однако выражение «уменьшит шансы», по-моему, слишком мягкое.
— Благодарю вас. — Роудбуш сжал губы и посмотрел на Ингрема с нескрываемой антипатией. — Что-нибудь еще?
— Да. Несколько часов назад вы отменили назначенное на завтра экстренное совещание Штаба разведок. — Ингрем говорил как бухгалтер, подготовившийся к ревизии. — Я считаю это решение опасным, граничащим с безответственностью. Наша разведка доносит о возможности военного заговора против премьера Ванга, а вы задерживаете важнейший прогноз по Китаю. Столь грубое нарушение элементарных правил разведки может привести к печальным последствиям.
— Вообще-то может, — спокойно согласился Роудбуш. — Но в данном случае нам не нужен такой прогноз. Я уже знаю о давлении, которое военные оказывают на Ванга… Дело в том, Артур, что сегодня утром Ванг звонил мне по телефону из Пекина.
Ингрем был поражен. Он тупо уставился на президента, затем опустил взгляд на свои очки, которые держал двумя руками и пальцы его аккуратными ромбами обрамляли стекла. Я тоже не знал, что подумать. Президент говорил по телефону с китайским премьер-министром? О чем?
— Я, конечно, удивлен, — сказал наконец Ингрем. — Но это лишь новое звено в цепи последних событий. И оно тоже означает, что директор Центрального разведуправления явно не пользуется доверием президента. Следовательно, ценность его минимальна. Если и нужен был еще один повод для моей отставки, вы его сами подсказали.
Роудбуш внимательно разглядывал Ингрема. Он сидел, откинувшись на спинку кресла, сложив руки на животе, и вид у него был задумчивый.
— Артур, — сказал он, — меня интересует один вопрос. Губернатор Уолкотт, наверное, обещал вам, что вы снова будете директором ЦРУ, если его изберут, не так ли?
Для Ингрема это было вторым потрясением за эти несколько минут. Он окаменел, хотел что-то сказать, заикнулся. Наконец ответил, тщательно выбирая слова:
— О своих намерениях губернатор Уолкотт может известить вас сам.
— Разрешите понимать это как утвердительный ответ… Так я и думал! — Роудбуш наклонился вперед с такой внезапностью, что пружины его кресла взвизгнули. Положив ладони на стол, он гневно смотрел на Ингрема. — Артур, я мог бы не перечислять причины, по которым вашу отставку следует принять, не сходя с места. Но зачем тратить время, доказывая очевидное? Вы и так их знаете — от операции «Мухоловка» до юной леди по имени Баттер Найгаард, не говоря уже о внезапном появлении агента ЦРУ на острове Тристан-да-Кунья…
Я следил за Ингремом. Он сидел неподвижно. Я мучительно пытался сообразить, что к чему. При чем здесь агент ЦРУ и остров Тристан?
— Как я уже сказал, — продолжал Роудбуш, — я должен был бы принять вашу отставку немедленно. Но я этого не сделаю. Можете взять, — он указал на письмо на столе, — и хранить пока у себя. Само собой разумеется, к этому вопросу мы вернемся после выборов.
— Формально вы можете принять или не принять мою отставку, мне это безразлично, — сказал Ингрем. — Я ухожу.
Президент вынул платок и принялся протирать стекла очков — обычный его прием, чтобы выиграть время.
— Артур, — наконец сказал он, — мы оба знаем, что ваша отставка сейчас поставит меня в трудное положение. Кампания вступает в завершающую фазу. — Он пристально взглянул на Ингрема. — А ваша репутация в конгрессе и у представителей печати очень высока — не будем сейчас говорить, заслуженно это или нет. Однако внешность зачастую бывает важнее сущности, а ваш внешний облик почти безупречен.
— Вам не к лицу сарказм, господин президент, — холодно заметил Ингрем.
Может быть, сарказм и был не к лицу Полу Роудбушу, но сейчас он был вполне уместен. Я чувствовал, что ярость кипит в душе Роудбуша.
Ингрем зашевелился, словно собираясь встать.
— Я полагаю, продолжать эту дискуссию нет смысла, — сказал он с видом человека, которого сдерживает только дисциплина.
— Смысл есть, да еще какой! — возразил Роудбуш. — Когда вы объявите о своей отставке, вам придется изложить причины. Но вы забываете об одном: президент Соединенных Штатов тоже может выступить перед народом. И поверьте мне, в данном случае я это сделаю. Не думаю, чтобы американский народ с уважением отнесся к человеку, который вербовал шпионов среди молодых ученых, который приткнул своего осведомителя в спортивный клуб, посещаемый высшими гражданскими и военными чинами его же собственного правительства, и который, наконец, докатился до предела — начал подслушивать частные разговоры своего президента!
Роудбуш начал говорить спокойным голосом, но постепенно тон его повышался.
— В этом поединке — увы, не очень красивом — победителя предугадать нетрудно: вы им не будете, Артур Виктор Ингрем.
Он наставил на него палец как пистолет.
— Разглашение секретной информации ради политических выгод всегда было проклятием нашей системы, — сказал Ингрем. — Однако…
— Политические выгоды! — взорвался Роудбуш. — Может быть, вы объясните мне, кто добивался политических выгод, когда ваша платная осведомительница мисс Найгаард отправилась с сенатором Моффатом в Луизвилл к мистеру Калпу? Один бог знает, что вы еще накрутили, основываясь на доносах этой девицы!
Президент попытался взять себя в руки, но снова не выдержал.
— Черт побери, Ингрем, да вы понимаете, что это такое — установить тайную слежку за своим президентом? Может быть, истинное проклятие нашей системы в том, что вас нельзя за это повесить.
— Разумеется, но эта система позволяет вам уволить меня, — спокойно сказал Ингрем. Чем больше горячился Роудбуш, тем он становился холоднее. — Однако документы покажут, что я сам подал в отставку.
На этот раз Ингрем встал с кресла и едва заметно пренебрежительно наклонил голову… Это уже походило на вызов.
— С вашего разрешения, сэр, — сказал он. — Дальнейший разговор бесполезен.
Президент вскочил, быстро обогнул стол. Они стояли лицом к лицу, меряя друг друга враждебными взглядами.
— Когда же вы объявите о вашей отставке? — спросил Роудбуш.
— Завтра, — ответил Ингрем. Он сделал шаг к дверям.
— Одну минуту! — остановил его Роудбуш. — Возможно, вы и кончили, а я еще нет.
Ингрем замер. Он стоял, как ледяная статуя, и смотрел на Роудбуша.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
