Алешин слушал его, словно окоченев, непрерывно крутя указательным пальцем маленького серебряного гимнаста на турнике, который стоял у него на письменном столе как офисная игрушка. Никодимов между тем продолжал:
— Мы заплатим лично вам за них пятьдесят тысяч евро за каждого. Наличными. Ничего такого не подумайте плохого. Может быть, он оставит их себе работать. Произойдет своеобразный трансфер — как в футболе. И еще небольшая проблема: двое наших людей куда-то пропали. И люди серьезные. Очень хотелось бы узнать, куда. Их проследили по мобильникам. Последний раз связь с ними была с Васильевского, потом мобильники выключились. Мы отправили туда людей и нашли пустую машину. Те двое должны были просто понаблюдать за вашими парнями, которые вдруг влезли в одну нашу сделку. И где теперь они?
Алешин, которому поначалу все это казалось полным бредом, почему-то тут же поверил тому, что те люди пропали, и пропали, вероятно, с концами. Потом он начал говорить, растягивая слова:
— Ну-у, если по закону…
Никодимов его прервал:
— Вы не поняли: он — вне законов и это — его принцип. Он считает, что законов для него не существует в принципе. Наверное, где-нибудь в далеком прошлом он был бы идеальным деспотом. Ему нравится казнить и миловать. И он очень не любит неуважения и неподчинения. Возможно, тут некое психическое нарушение, последствия детской травмы — это не имеет значения. Это принцип его жизни. Каприз почти что бога. А ваши парни плюнули ему на ботинок и выбили зуб. Он считает, что их нужно примерно наказать.
— Это даже не смешно, бред какой-то! — пробормотал Алешин, у которого вдруг страшно заболел затылок.
— Но это так.
— Он вообще-то у вас нормальный?
— Поверьте, нормальнее нас с вами, но он просто другой!
— Но из-за какой-то ерунды поднять такой кипеж…
— Он здорово испугался, многие окружающие это увидели, а такого он простить не может никому. И не просто испугался, но он и сейчас боится! — продолжал нести Никодимов.
— Чего ему бояться? — удивился Алешин.
— И я думаю, что нечего! — тут чуть не всплеснул руками Никодимов. — А вот боится и все тут! Вы правы, бред, конечно. Но я вам говорю: это особый человек, все сверхбогатые — люди особые, а он среди них — пожалуй, один из самых особых. Я одно время хотел понять, как он мыслит, какие книги читает, какие смотрит фильмы, над чем смеется, но он ничего не читает, а смотрит какую-то ерунду — старые европейские или американские фильмы, тупые комедии и совершенно не любит боевики. Дурацкая шутка с картинкой повергла его в настоящий ужас, хотя любого обычного человека только бы рассмешила. Он обратился к женщине, которая ему гадает по картам Таро. Кто пойдет в здравом уме, скажите, гадать по картам Таро? Разве что одинокая дева на замужество. И там ему выпало что-то такое нехорошее, что она посоветовала ему немедленно уехать из России как можно дальше, и тогда появится небольшой шанс, что пронесет и ангелы смерти не заберут его, потому что иначе от них спасения нет. А когда ей показали этот самый факс, эта психопатка необыкновенно возбудилась, забилась, словно в припадке, чуть не с пеной изо рта, замахала руками, закричала: «Это они, это они!»
— Так чего ж он тогда не уезжает? — уже не выдержал этого бреда Алешин. — Самолеты, слава Богу, летают, аэропорты работают, погода стоит хорошая, лётная. Сколько там лететь до Европы — часа четыре? — и вы в Лондоне, или еще где-нибудь на своей яхте на Ривьере и в полной безопасности.
— Он не может уехать из России насовсем, — развел руками Никодимов.
— Почему?
— Я не знаю. Что-то его тут держит. Будь у меня такие возможности, я тут же уехал бы, и не возвращался бы. У меня один знакомый сдает квартиру на Невском, а сам живет постоянно на Маврикии со всей своей семьей. Буквально в раю. И им хватает даже этих средств. А вот он почему-то не хочет.
— Паспорт потерял, что ли? — поинтересовался Алешин.
— Шутите? Я не знаю. Честно. Наверно бизнес.
— Денег мало?
— Опять шутите? Ха-ха. Он целый миллион долларов потратил на один дурацкий каприз, даже стыдно сказать какой. Нам с вами этого не понять. С нашей точки зрения — это пустая трата денег: он купил пасхальное яйцо Фаберже. Конечно же, он когда-нибудь продаст его с прибылью. Но согласитесь, дико. Он как-то заказал бутылку вина за десять тысяч долларов. Понятно, никакое вино стоить этих по потребительским свойствам не может в принципе. У меня приятель, ресторатор, сказал, что это чисто разводка. Максимальная цена бутылки это четыреста евро, не больше. Причем они ушли, не допив. Мы с Геной, охранником, конечно же, попробовали — действительно, вино хорошее, но ничего особенного — за полташку можно купить не хуже. Отдавать такие деньги за бухло, когда дети в Африке голодают, это просто неприлично…
Никодимов еще что нес подобное неприятно-вязкое, гипнотизирующее, отчего у Алешина уже начала болеть вся голова и возник туман перед глазами.
В какой-то момент Алешин перестал крутить серебряного гимнаста. Голова болела уже невыносимо. Никодимов же продолжал лить слова:
— Человек — существо сложное, пещерный первобытный дикарь сидит в любом из нас. У каждого свои прибабахи, каждый хочет показать собственную значительность. Но пока мы просто хотим узнать, куда девались два наших человека. Нехорошо как-то получилось: исчезли вдруг с концами. Ни следочка. Родные, друзья волнуются.
Алешин с трудом подавил ухмылку:
— Какие проблемы? Поговорите с ними. Договоритесь о встрече.
— Мы хотели бы вас об этом попросить.
— Сами и поговорите. Что я буду как испорченный телефон? Хотите, я дам номер? Договоритесь о встрече на нейтральной территории.
— Не могу.
— Почему? Неужели боитесь?
Никодимов пожевал губами, некоторое время обдумывая ответ:
— Знаете, я не то чтобы боюсь, но, как говорится, опасаюсь.
— А чего их опасаться — это ж просто пацаны? — удивился Алешин.
— Ну-ну, точно так же хозяева про своих собачек-волкодавов говорят: она-де не кусается, безобидный песик…
Алешин, наконец, внимательно рассмотрел принесенный Никодимовым листок: это был замечательный графический рисунок в стиле старинной гравюры: два рыцаря, длинный и невысокий. Одновременно жуткие и прекрасные, с яростными лицами они неслись на оскаленных лошадях, и действительно, у одного рыцаря явно было лицо Кота, а у другого — Ванечки. Плащи у них развевались за спинами, как крылья, в руках были мечи. Ладно бы одно лицо совпадало, но оба? Это явно было переделано специально. Алешина почему-то пробрал холодок внизу живота.
— Как называется, вы говорите?
— Название файла «Ангелы смерти». Это мы получили по электронной почте. Согласитесь, выглядит как явная и прямая угроза.
— Судя по виду, это вроде как гравюра Дюрера. И что?
— Ошибаетесь: это вовсе не Дюрер. Посмотри-ка внимательно на лица рыцарей. И еще на окружающие предметы и пейзаж. Вот в уголке реклама Coca-Cola. И кто этот убегающий толстяк с распоротым животом, из которого валятся деньги-доллары?
Лицо Алешина выразило искреннее изумление:
— Да это просто кто-то пошутил, переделали оригинал. Сейчас ведь все что угодно можно подрисовать в фотошопе. Две секунды: стереть одни лица и подрисовать новые. Для профессионала — ничто.
— Хозяин таких шуток не любит. Они его пугают. А он пугаться не любит. Кроме того, такой гравюры у Дюрера нет. Есть «Всадники Апокалипсиса».
Алешин уставился на Никодимова. Тот пожал плечами:
— Специально искали и не нашли. У Дюрера есть много замечательных гравюр, но такой нету!
Алешин молчал. Его поразило другое: как-то этот посланник постепенно менялся. Только что сидел Никодимов, а теперь, вроде, как и не Никодимов вовсе.
Посланник между тем продолжал:
— Поверьте, мне это все тоже очень не нравится. Я представляю, что вы сейчас думаете: «Обожают унижать, чтобы ты сдался и сдал своих». Что ж, действительно, это любимая игра деспотов. Так и к Иисусу явился дьявол, сказав что-то вроде: «Попробуй, кинься со скалы, спасет ли тебя Отец Твой?» Но согласитесь, Николай Петрович, ваши парни переступили дозволенные границы. Они нарушили равновесие системы. Холопы должны знать свое место. Солдатами всегда жертвовали. Не секрет, что есть особые люди, именно они управляют этим миром. Мы с вами — простые люди, добывающие потом своим хлеб насущный, у нас семьи, дети, которых надо кормить… Я однажды столкнулся с довольно неприятной ситуацией, когда одной женщине предложили сдать своего любовника или, в ином случае, она может потерять ребенка. Простой обмен. Как вы думаете, кого она выбрала? Вы не ошиблись: конечно же, ребенка. Тут же она любовничка своего и сдала со всеми потрохами, и глазом не моргнула. И это понятно: любовник может появиться новый, а ребенок — нет, это твоя родная плоть. И это нормально. Таков сейчас мир: каждый сам за себя.
