— Мне нужно попасть в Музей Человека, — ответил Гвил, — не укажешь ли дорогу?
Атаман кивнул на север, где виднелись горы.
— Осконское ущелье — наиболее короткий и удобный путь, хотя там нет никаких дорог. Когда выедешь из ущелья, то попадешь в неизвестную страну. Впрочем... туда все равно невозможно добраться.
Эта новость не смутила Гвила.
— Откуда ты знаешь, что дорога через Осконское ущелье ведет к Музею?
Атаман пожал плечами.
— Так говаривали наши предки.
Гвил резко повернулся к коню, который стал беспокойно всхрапывать. Ему бросилась в глаза изгородь, за которой копошились несколько человек, очень неуклюжих, восьми-десяти футов ростом. Их тела были обнажены, грязные желтые волосы спутаны, водянистые голубые глаза странно блестели, а восковые лица были грубы и тупы. Гвил увидел, как один из них начал жадно и шумно лакать какое-то мутное пойло.
Юноша поинтересовался:
— Что это за люди?
Атамана удивила наивность Гвила.
— Это же наши оусты, — и он жестом указал на коня Гвила, — никогда не видел такого странного оуста, как у тебя. Наши более покорны и менее злы. И при этом у них очень вкусное мясо. — Подойдя ближе к коню Гвила, атаман стал внимательно разглядывать седло и попону, расшитую красными и желтыми цветами. — Какое великолепное покрывало. Мне бы хотелось подарить такое моим оустам.
Гвил вежливо объяснил, почему он вынужден отказать, на что атаман обидчиво пожал плечами.
Загудел рожок.
— Хочешь есть? Еда готова, — оглянувшись, предложил атаман Гвилу.
Бросив взгляд на загон для оустов, Гвил ответил:
— Я не голоден. Мне надо спешить. Благодарю, но вынужден отказаться.
Он вскочил на коня и отправился в путь. Проезжая под огромным даобадом, Гвил бросил последний взгляд на поселение. Возле лачуг царило необычайное оживление.
Вспомнив, как жадно атаман рассматривал седло и попону, Гвил решил, что дальше медлить опасно. Он заторопился и, подгоняя коня, скоро добрался до опушки леса.
Начиналась саванна. Под копытами коня хрустела сухая трава. Гвил оглядел равнину. Солнце, старое и багровое, как перезревший гранат, садилось на юго-западе, тусклый свет его слабо освещал долину. Видневшиеся в дымке горы выглядели как-то неестественно.
Гвил снова посмотрел на солнце. Еще час, и наступит темная ночь. Он оглянулся назад, почувствовав смутную тревогу, и увидел четырех оустов, тащивших на плечах людей. Человекокони быстро приближались к нему. Неожиданно хлынул дождь, и конь во всю прыть понесся к Осконскому ущелью. Оусты с седоками остались далеко позади.
Когда солнце село, впереди показался еще один лес, более мрачный.
Вот они уже в лесу, над ними склонились его темные деревья. Гвила то и дело задевали узловатые сучья.
Надо было во что бы то ни стало избежать встречи с оустами и их седоками. Гвил три раза менял направление. Наконец остановившись, он прислушался. Слез с коня, поставил его в лощинку под деревьями и замаскировал ветками. Вскоре четверо на оустах проехали мимо. Они были раздражены. Звуки их шагов медленно таяли, пока совсем не затихли.
Конь зашевелился и зашуршал листьями. Воздух был насыщен влагой. Гвила начало знобить.
Темнота густела. Юноша решил, что лучше поскорей убраться подальше от проклятой деревни. Скорее прочь...
Он вывел коня и стал прислушиваться. Издалека доносились хриплые крики. Гвил повернул в противоположную сторону и предоставил коню полную свободу в выборе дороги.
Сучковатые ветки сплетались над Гвилом, еле пропускали гаснущий багряный свет. В воздухе неприятно пахло плесенью. Конь ступал очень осторожно, а седок, напрягаясь всем телом, чутко вслушивался в тишину. Глаза Гвила уже плохо различали предметы, но он ощущал всей кожей, что где-то совсем рядом притаилась смерть.
Обливаясь холодным потом, боясь лишний раз пошевельнуться, Гвил все же соскользнул со скакуна, достал волшебный плащ, укрылся сам и закрыл коня. Юноше было страшно. Кругом таилась опасность.
Тусклый красный свет утра сочился сквозь ветви. Гвил вылез из-под плаща. Позавтракал сухими фруктами, накормил коня овсом из торбы. И они продолжили свой путь к горам.
Лес кончился, и перед ними открылась горная страна. Гвил рассматривал скальный кряж. Алел восток. Темно-зеленая гряда тянулась с запада — от Мелантина на восток — к земле Падающей Стены.
Где же Осконское ущелье? Юноша тщетно всматривался вдаль.
По-прежнему моросил дождь. Склоны были покаты, утесы щерились, как гнилые зубы. Гвил повернул коня и поехал вверх по склону.
Ночь он провел в седле. Древний путь через Осконское ущелье привел его в северную тундру. Они с конем мерзли под холодным свинцовым небом, мокли под дождем.
Приподнявшись в седле, Гвил начал рассматривать место, где они сейчас находились. Вдалеке высились утесы. Монотонность пейзажа лишь изредка разнообразили сухие кусты.
Гвил погнал коня. В ушах свистел ветер. Горы вдали походили на неведомых исполинских животных. Конь остановился у края широкой долины. Стало тихо. Гвил огляделся. Внизу лежал темный заброшенный город. Туман стлался над его улицами. В отблесках вечерней зари слабо вырисовывались крыши домов.
Конь зафыркал и начал спускаться по каменистому откосу.
— Странный город, — произнес Гвил, который за время своего путешествия привык разговаривать с конем, — ничего не видно, никого не слышно, не пахнет дымом... Кажется, это покинутые жителями древние развалины...
Он подумал, стоит ли рассматривать улицы. Иногда казалось, что руины населены духами. Но улицы могут вывести его в тундру.
Гвил спустился вниз, въехал в город. Копыта коня звонко цокали по булыжникам. Здания были каменные и известняковые. Неразрушенные дома встречались очень редко. Немногие оставшиеся целыми двери стучали, болтаясь на петлях. В стенах темнели большие дыры, но сам камень мало пострадал от времени. Перед негостеприимными домами росли цветы. Гвил отметил, что за ними никто не ухаживает.
Внезапно юноща почувствовал запах дыма.
— Э-эй! — крикнул он.
Но никто не выглянул из дверей, окна не зажглись. Гвил медленно поехал дальше. Улица повернула к большому дому, в окнах которого горел свет.
Это было высокое здание с четырьмя окнами без стекол, над которыми сохранилась бронзовая филигрань. Каждое окно украшал маленький балкончик. Сияла мраморная балюстрада перед террасой, портал равнодушно взирал на окружающее. Слышалась тихая музыка.
Но Гвила заинтересовало нечто иное. Он соскочил с коня и поклонился девушке, которая задумчиво сидела в конце балюстрады. Несмотря на холод, на ней было только бледно-желтое платьице, а на плечах легкая косынка. Личико печально и задумчиво.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
