арбалет и тот, не нашёл ничего лучшего, как сломаться именно тогда, когда нужен!
Логики в этих рассуждениях не было — бессмысленно искать логику в безумии.
Где-то на границе остатков сознания промелькнула мысль: «Важно, что у меня больше нет поводка!». Осознание отсутствия контроля едва не вернуло меня в нормальное состояние. Однако едва я обратил внимание на то, кто меня окружает, как снова провалился в цикл: «Получается, единственные, кто никогда не предаст — враги! Вон как всё у них ладно выходит!».
Сделанный вывод почему-то принёс удовлетворение, и я улыбнулся в лицо, что-то постоянно говорящему мне Грегору. Кажется, он пытался колдовать новые и новые версии ментального подчинения, но эти гнусные «морские звёзды» не находили ничего, за что можно было бы зацепиться в моей ауре.
…
Поскольку я не шёл и на побои не реагировал, то четвёрке стражников (пятого-то я ухлопал, бросив ножик точно в глаз) пришлось тащить меня, держа за руки и ноги.
— Предатели! — выкрикивал я, когда моей тушкой цепляли за что-то твёрдое. — Скоты! — шептал я, глядя на металлические перчатки, которые надели на мои руки.
Не знаю, зачем моим пленителям было нужно, чтобы я носил такой аксессуар, но я воспринял это действие как знак: оказывается, руками с железными набалдашниками можно шикарно бить по подвернувшимся под удар конечностям!
В итоге меня притащили в какое-то помещение и приковали наручниками к крюку на потолке. Думаю, дело происходило в одном из отделений тюрьмы нижнего Лиама — дворец-то я разрушил.
Чего пытались от меня добиться? Не помню. Не знаю. Я не хотел никого слышать и не слышал.
Со мной работал профессиональный палач в паре с лекарем. Со мной возился Грегор. Ко мне приходила королева. Странного вида мужик потратил на меня, вероятно, целый день. Не представляю, что ему было нужно, но он долго пытался что-то объяснять, выстраивая какие-то неопровержимо логичные цепочки фактов…
В какой-то момент цикл из повторений проклятий в адрес всех и вся сдулся, и я впал в этакую прострацию, тупо и отстранённо наблюдая за происходящим. Если в этом состоянии я попал бы на свою прошлую казнь, то так и пялился на палача, ухмыляясь и… ничего не чувствуя. Впрочем, позднее именно так и случилось. Но не буду забегать вперёд.
В этой серости приключилось всего одно событие, которое почему-то хорошо отпечаталось в памяти: ко мне зачем-то пришла королева в сопровождении принцессы. Не знаю почему, но именно Агни разбудила во мне эмоции и жажду действий.
— Ух ты, какая лапочка пришла к папочке! — хриплым голосом ухмыльнулся я, обращаясь к девочке.
Рядом что-то громко говорила королева, но я не слышал: сознание (или его отсутствие) резало всё, что мне неинтересно, а Синтия мне была безразлична. Удивительно, что я её вообще увидел.
— Э… — замялась принцесса.
— С тобой! — улыбнулся я во все тридцать два зуба, — именно с тобой я буду делать то, что твоя мама хотела для Нюры и Инги. Вот только нужно снять эту штуку.
Я подёргался, пытаясь освободиться. Чёрт! Да что это за хрень? Зачем нужны эти перчатки и наручники?
— Мама! — Агни обернулась к королеве.
— Нет, девочка моя! — злобно прошипел я, — твоя мама больше тебя не защитит. Я приду к тебе э… как только выберусь из этой хреновины!
Мои действия не поддаются логическому или какому-либо иному объяснению. Триггером, выведшим меня из состояния Грогги, послужила нога — та самая, которую я несколько месяцев наблюдал из окна своего номера. Не знаю почему, но увидев всё тот же цветной детский носочек, я вышел из пассивного безумия в активный режим.
Перестав обращать внимание на сковывающие меня кандалы, я уставился в глаза Агни, а рядом с ней вывел скриншот, снятый с разума Инги. Переключившись на магическое зрение и стараясь не ошибиться, я сделал «Ментальный укол» праны в ауру принцессы и воспроизвёл внешний вид, размер, а главное — смысл ментального конструкта.
Невозможно объяснить, как это пришло в голову, но «давая наставления кляксе», я представил себе нечто, что обязано само разбираться «как действовать». Получилось, я лишь придал форму и отдал приказ: «что делать».
— Поздравляем! Вами открыта грань к умению «Ментальный укол»: «Страх».
— Мама! Мама! Мамочка! — закричала девочка, а затем развернулась и спотыкаясь бросилась наутёк.
— А теперь ты, сучка… — я, наконец, решил обратить внимание на королеву.
Договорить не получилось — очередной сильный удар в пах, заставил переключить своё внимание на мантру, позволяющую отстраниться от боли, а затем и всего происходящего.
— Предатели! — зашептал я, «размазывая» изображение в своём восприятии, — Суки! Уроды!
Дорога в Дордж
Логика действий монаршего семейства проста и прозрачна. Я, кажется, уже думал об этом и раньше.
Что можно сделать со мной? Взыскать материальный ущерб? Это невозможно. Когда они наняли хакера и узнали: кто доставляет им неприятности, то, несомненно, изучили всю мою подноготную.
Принадлежавшая мне собственность, бог знает когда, монетизирована, и транш давно отправлен сюда в Игру. На счетах я храню исключительно несколько медных монет.
Но даже если бы удалось отнять все мои накопления, то что значат какие-то сорок тысяч кредитов по отношению к двум сотням миллионов, вложенных в учётные записи принцессы и монарха? А уж если посчитать стоимость летающего острова и дворца в Нижнем Лиаме, то и подавно речь можно вести только о моральном удовлетворении. О наказании.
Вообще, королева рассчитала всё идеально: по её задумке, я должен был сам, своими руками, нанести вред тем, кого считаю близкими. Судя по всему, они не один раз прокручивали подобные финты с различными людьми…
К несчастью для неё планы возмездия разбились о моё э… сумасшествие. Увы, я не могу сказать, что обстоятельства изменились «к счастью для меня». Я убил Нюру, убил Ингу. Я лишил жизни каждого из моей команды. Пусть и не навсегда, но эти выдавливаемые глаза — так и продолжают преследовать меня во снах.
Да, я не сделал то, что от меня ожидалось, но этим всего лишь чуть изменил сюжет наказания. Не рискуя ограничивать мою свободу дольше трёх дней, мои эм… оппоненты вернулись к традиционным вариантам. Поскольку фантазия у них оказалась весьма посредственная (хотя если говорить честно, что ещё происходило с моими друзьями, мне неизвестно), то мудрствовать не стали — просто вспомнили, что мы находимся в средневековом мире.
Однажды на потеху публике меня уже казнили, и это, вероятно,
