Вэррэн и Торин вытаращились на меня с неодинаковым, но весьма похожим ужасом в глазах. Я злобно хохотнула в сторону альма:
- Думаешь, никому не известно, как ваша знать свои дома до сих пор украшает?!
- Кто еще об этом знает? - Вэррэн стиснул поводья так, что костяшки пальцев побелели. Вот странно: у людей кожа кремовая, у альмов - пепельная, а бледнеют, от испуга или от злости, они совершенно одинаково.
- Все члены гильдии хранов, вплоть до младших воспитанников замка Рэй,- небрежно передернула плечами я,- У нас там очень хорошие преподаватели истории и культуры других рас… А ты, Торин, не трясись так! Думаешь, у людей другие обычаи были? Как бы не так! Лет двести назад иметь в кабинете чучело эльфа или орка считалось хорошим тоном, признаком отличного вкуса и немалого богатства. А у альмов это и посейчас очень престижно.
Аристократенок побледнел так, что казалось, будто он сей секунд просто рухнет в обморок. Я, изрядно переполошившись (не следовало, конечно, впечатлительного Лорранского такими разговорчиками пугать, но кто же знал, что он историю не изучал вообще?), свесилась с седла, протянула руку и на всякий случай ухватила своего подопечного за плечо.
- Я не хрустальный! - мигом обозлился он, окинув меня таким взглядом, что я невольно поежилась. Кажется, Торин уже воочию представлял хорошенькое такое чучелко нахальной, чрезмерно заботливой и слишком образованной храны, стоящее в углу его спальни. В него можно будет даже кинжалы швырять, если Лорранскому-младшему когда-нибудь вздумается боевые искусства освоить или если настроение уж совсем дурным станет…
Шторм подо мной, раздраженный слишком близким контактом с Луной, а паче того - с весьма не полюбившимся ему аристократенышем, раскатисто фыркнул и прямо на ходу попытался подняться на дыбы. Я призвала его к порядку, сильно сжав колени и пнув его под ребра каблуками. Потом, стремясь загладить невольную грубость, погладила по шелковистой гриве. Конь вздохнул, словно бы снисходительно терпя эту ласку, но смирился и с показной покорностью опустил длиннющие, как у придворной кокетки, ресницы. Значит, больше выходок он себе не позволит. По крайней мере в ближайшее время.
- …Вэррэн?
- А?
- Почему ты едешь с нами?
- Деваться больше некуда. А что?
- Ну… Жил же ты как-то все эти годы…
- Жил. То в одной гостинице, то в другой. То у одного богатея телохранителем подрабатывал, то у другого. То от одной гильдии бегал, то от другой. Невеселое было времечко…
- Было?
- Ну да. Надеюсь, оно закончилось. Вот убью тебя, и…
- Еще не растерял надежд?
- Надежда - это единственное, что у меня осталось. Раньше еще была печатка с геральдическим знаком нашего рода, но перед водворением в камеру ее отобрали - посчитали слишком опасной, вдруг бы я ею убил кого-нибудь из охраны. А может, тюремщикам просто понравился сплав золота и платины, из которого она была сделана.
- Не хочу умирать.
- Понимаю. Думаешь, тем стражникам хотелось?
- А кто их знает… Может, и хотелось. Они же соображали, что не цыплят ловить отправляются, а беглого альма арестовывать. А от вас всего ожидать можно.
- А ты, как я вижу, неплохо знакома с нашей расой.
- Хуже, чем со своей. Но…
- Да заткнетесь вы наконец или нет?! - не выдержав, горестно возопил графенок, через которого мы перешептывались. Надо же, а я думала, что он спит…
- Тш-ш-ш… - Я приподнялась на локтях, многозначительно приложила палец к губам и заботливо поправила одеяло своего подопечного.- Спи, Торин, ничего не бойся, мы начеку.
- Да вы же своей болтовней бестолковой уснуть никак не даете! Мало того что весь день без роздыху галопом неслись, а потом в каком-то лесу на ночевку устроились, так вы еще разговоры разговаривать после полуночи взялись! И добро бы что умное обсуждали, а то все о ерунде беседуете! - Аристократеныш, словно назло мне, заворочался шумно и злобно, как разбуженный посреди зимы медведь. Одеяло тут же соскользнуло с благороднорожденных плеч, но в своем сиятельном негодовании милорд Торин такой малости и заметить не изволил. Я с заботой, достойной лучшего объекта приложения, нежели неблагодарный Лорран- ский, вновь укрыла своего подопечного и покорно свернула разговоры, знаком попросив Вэррэна подождать с окончанием беседы до того времени, когда Торин наконец-то угомонится и заснет.
Графенок, однако же, не горел желанием немедленно успокоиться. Он принимался то чесаться, то скрежетать зубами, то едва слышно бормотать что-то себе под нос, так что вскоре я уже готова была вновь ласково припечатать его усыпляющим заклинанием. Однако Торин справился своими силами и все-таки отбыл в объятия Вериаты. Впрочем, Вэррэн, с которым я намеревалась продолжить беседу, оказался там еще раньше.
Я встала и, бесшумно ступая по прохладной траве босыми ногами, переместилась поближе к альму. Лицо его в отблесках костра было удивительно спокойным и безмятежным. Прямо даже зависть берет. Умеют же эти хвостатые в жизни устраиваться! Вроде и изгой, и беглец, а быстренько нашел, к кому под крылышко пристроиться. И самое ужасное, что мне вовсе не хочется его прогонять. Пусть бы на нас всякие стражники нападали, лишь бы он рядом оставался, лишь бы таскал за мной торбы, с удовольствием поедал мою стряпню и изредка улыбался, обнажая удивительно красивые, белые, как свежевыпавший снег, клыки и заставляя зрачки стягиваться в тоненькие, едва заметные горизонтальные щелки.
И ведь убьет же. Убьет, не задумавшись ни на секунду, не проронив ни сожалеющего вздоха, ни слезинки. Просто удивительно, что я до сих пор жива. Видимо, сумела обеспечить этому стосковавшемуся по компании нечеловеку хоть какое-то подобие уюта, вот он и старается продлить наше общение.
Вэррэн во сне вздохнул и повернулся на правый бок. Прядь длинных иссиня-черных волос упала на лицо, и я, сама не сознавая, что делаю, протянула руку и бережно отвела ее за острое, разорванное в какой-то недавней драке ухо. Альм слегка улыбнулся - не то почувствовал мое осторожное прикосновение, не то просто смотрел какой-то на редкость хороший и приятный сон. Выглядел Вэррэн как уснувшая мечта, и я почувствовала сильное, почти непреодолимое желание надолго обосноваться рядом, дабы отпугивать комаров и убирать ему волосы с лица.
"Ложись, я покараулю",- торопливой чередой мыслеобразов предложила внимательно наблюдающая за моими действиями Тьма. С обязанностями охранницы от насекомых, пусть и по-осеннему злющих, она справлялась на раз, просто поедая самых нахальных, да и о приближении врагов покрупнее комаров вполне могла предупредить.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
