— Стой! Документы! Можете идти.
И опять улицы, гулкие и пустые.
А сводки с каждым днем тревожнее, враг все ближе и ближе к Москве.
А рапорты опять остаются без ответа.
В это утро они стреляли из ручного пулемета. На стрельбище кисло пахло порохом. Сизоватый дымок курился над стволами «дегтярей». Николай только что отстрелялся и уходил с огневой. Вдруг кто-то хлопнул его по спине.
— Димка!
Рядом, широко улыбаясь, стоял его ученик — боксер Дима Староверов.
— Здорово, Коля! Как жив, старик?
— Паршиво.
— Вот тебе раз. Почему?
— На фронт не пускают.
— Знаешь что, — Староверов оглянулся и перешел на шепот, — я тут о тебе говорил кое с кем. Понял?
— Нет пока.
— Потом поймешь. Жди.
— Чего?
— Увидишь. — Дима таинственно подмигнул и побежал догонять группу автоматчиков.
«Увидишь, узнаешь. Черт его знает, Димку. Тайны. Прямо пещера Лейхтвеса. А может быть, не трепется? А вдруг?»
Прошло еще несколько дней. Наступила осень. Она особенно остро чувствовалась в палаточном городке. Ночами ветер безжалостно тряс ветви деревьев. А утром дневальным приходилось разметать желтые листья на передней линейке. Днем, в перерыве между занятиями, Николай уходил в соседнюю рощу. Прозрачная тишина, запах прелых листьев на какое-то время успокаивали, позволяли хоть на несколько минут забыться.
Шли дни, а от Димы ни слуху ни духу. Николай начал уже забывать их разговор. В сердцах окрестил Староверова трепачом.
— Боец Королев!
— Я!
— Срочно в штаб.
— Есть!
Он бежит мимо палаток, мимо дощатых каптерок и ружпарков. Вот и знакомый кабинет командира бригады. За столом полковник, рядом Дима Староверов.
«Неужели повезло?»
— Товарищ полковник, боец Королев прибыл по вашему приказанию.
— Собирайтесь, Королев, вы откомандировываетесь в распоряжение полковника Медведева.
И снова какая-то тайна. Кто этот Медведев? Где он находится?
— Дима, ты мне расскажи, в чем дело, куда нам ехать?
— Медведев, Коля, командует специальным чекистским отрядом, мы уходим в тыл к фашистам. Партизанить будем.
— Вот здорово... Ну, а кто же все-таки Медведев?
Сегодня имя Героя Советского Союза полковника Дмитрия Николаевича Медведева, автора книги «Это было под Ровно» знает любой мальчишка. Но в 1941 году только начинался славный боевой путь его отряда, о котором через несколько лет рассказывали легенды.
Отряд они нашли в Подольске. Медведевцы срочно выезжали на фронт.
В пассажирском зале вокзала темно. Староверов включил фонарик. Слабый луч его вырвал из темноты деревянные лавки с клеймом «НКПС», спящих вповалку людей.
— Товарищ полковник, — тихо позвал Староверов.
— Я, кто здесь? — Голос чуть хриплый спросонок.
— Это я.
— А, Дима. Ну, привез своего друга?
— Так точно.
— Давай его сюда.
Они разговаривают в темноте. Только иногда слабый огонек папиросы освещает твердый подбородок Медведева.
Что ж, старый чекист знает, как говорить с людьми. Немало он видел их за свою многотрудную жизнь. Из отдельных фраз, из деталей разговора Медведев собрал представление о своем собеседнике. Ему понравилось, что этот здоровый парень, чье имя гремело на рингах страны, просит принять его в отряд голосом, срывающимся от волнения.
— Ну, а если не приму, — усмехнулся в темноте полковник.
— Сам уйду, — твердо ответил Николай.
— Сам. Шустряк. Ну что ж. Комиссар, а комиссар, слышал?
— Слышал.
— Ну как считаешь, возьмем чемпиона по боксу?
— Возьмем.
— И я думаю, возьмем. Товарищ Королев, — голос Медведева изменился, стал твердым, — зачисляю вас в разведку отряда. Идите.
— Слушаюсь, товарищ полковник.
Осенью дни короткие. Это особенно заметно в лесу. Темнота здесь наступает сразу, без видимого перехода, который, как нигде, заметен в городе. Еще несколько минут назад было светло, и вдруг темнота, плотная, хоть рукой пробуй. Ночью в лесу особенно неуютно и особенно холодно.
Где-то в нескольких километрах фронт. Его ощущаешь каждой клеткой, каждым нервом. Он не спит, вздыхает тяжело и отрывисто орудийными залпами, подмигивает всполохами огня у горизонта.
Приказ короток и строг: «Не курить, не разводить костров».
Они не курят и не разводят костров. Они мерзнут и ругаются сквозь зубы. Через несколько часов армейские разведчики проведут отряд в «окно».
Через несколько часов — вражеский тыл.
Николай стоял, прислонившись к дереву. Вот начался самый главный экзамен в его жизни. Ошибиться нельзя, оценки за него ставят пулями. Почему-то вдруг вспомнился вокзал в Берлине. Там несколько часов стоял поезд с нашей сборной, ехавшей на олимпиаду в Антверпен. Хищный орел прилип к фронтону вокзала, лающий репродуктор, люди в черных фуражках с черепом на околышке...
— Творогов, ко мне! — зовет Медведев начальника разведки.
Значит, скоро.
Николай поднялся, удобнее приспособил автомат, подтянул пояс с пистолетом.
Точно, пора.
Командиры вполголоса отдают команды.
Вперед!
В голове колонны Медведев с армейскими разведчиками. Где-то совсем рядом ухнули разрывы мин, лопнули в стороне ракеты. Но это в стороне, там, отвлекая врага, начал ночной бой стрелковый батальон. Молодые ребята, ровесники Николая, бегут к вражеским окопам. Там, на левом фланге, ради них гибнут люди. Значит, надо пройти. Любой ценой.
Наконец захлестали ветки по лицу, ударил в нос горьковатый запах осенних листьев. Вот он, вражеский тыл — Брянский лес.
Солнце мячиком выпрыгнуло из-за верхушек елей. Разломало свои лучи в тумане. Он оседал медленно, неохотно. Цеплялся за кусты, опускался меж корней и уползал на дно оврага.
Отряд выстроился на поляне.
— Товарищи, — голос Медведева холодный и ломкий, — мы в тылу фашистов. Но помните, что мы на своей земле. Советская власть на Брянщине — это мы. Каждый из нас. Вы все добровольцы, все коммунисты и комсомольцы. Я не собираюсь учить вас, как нужно вести себя. Трусость, мародерство и... — Командир хлопнул по кобуре маузера. — Я думаю, вам все ясно. В путь, товарищи.
Двигались осторожно. Впереди и по бокам разведка. Опушки обходили. Нужно как можно дальше углубиться во вражеский тыл.
Это случилось на следующий день. Отряд подошел к проселочной дороге. Только собрались переходить, как где-то вдалеке запели моторы.
— К бою!
Рассыпались в кустах. А голоса машин все ближе, все басовитее.
Николай лежал на прелой листве, прижавшись щекой к прикладу автомата.
