— Вы хотите сказать, что они могли бы, например, перехватывать наши послания? — удивленно спросил священник.
— Не исключено. Хотя абсолютно неосознанно, причем восприняли бы их как совершенно иной тип информации: предчувствия, навязчивые идеи, собственные мысли… Или в виде случайной добычи, которую они называют вдохновением.
— Кажется, я понимаю, что вы имеете в виду, — сказал священник, уже не скрывая воодушевления, которое всегда его охватывало, когда появлялась возможность поговорить о неких удивительных вещах или особенностях, которые он подмечал в своих любимых землянах. — Весьма любопытно, например, что зачастую одно и то же направление в философии, один и тот же литературный жанр или одна и та же научная идея возникают в разных точках планеты одновременно, причем их авторы и основоположники никогда до этого не общались друг с другом. Чтобы не идти далеко, вспомним Томаса Эдисона, великого американского изобретателя. Он сказал однажды, когда его поздравляли с выдающимися открытиями, что идеи носятся в воздухе, что он брал их из некоего распространяющего их источника, и если бы этого не сделал, то на его месте мог бы оказаться любой другой… Идеи носятся в воздухе… Весьма поэтичное описание космической энергии, не правда ли?
— Пожалуй, хотя наш дорогой Уэллс, похоже, не демонстрирует особой симпатии к этому Эдисону… — заметил Посланник и сосредоточился, став невосприимчивым к энтузиазму священника. — У этого человека, в чьем теле я сейчас обитаю, поистине странный мозг… И слишком любопытный, чтобы принадлежать простому землянину… Очевидно, Уэллс перехватил некоторые из наших сообщений, как и многие другие авторы, которых именуют мечтателями, и так возникла идея романа.
— Вы думаете? Мне не верится, что Уэллс всего лишь простой медиум. Это умный и талантливый человек, который…
— В любом случае, — перебил его Посланник, — не надо быть семи пядей во лбу, чтобы обнаружить, где спрятаны наши машины. Это свидетельствует лишь о том, что Уэллс хороший стратег. Где же еще их спрятать, как не вокруг крупнейшего города планеты, которую мы собираемся покорить?
— Полагаю, вы правы… — покорно согласился священник.
— Однако я надеюсь, что он не догадается, где находится наше убежище, которое, вероятно, уже достроено?
— Конечно, господин, — поспешно ответил священник. — Времени для этого у нас было предостаточно.
— Превосходно, святой отец. Оттуда я буду руководить атакой. А потом, на развалинах, мы заново выстроим Лондон по нашему вкусу, и он станет столицей новой империи. Этот роскошный Лондон будет ждать прибытия нашего Императора.
Отец Бреннер грустно кивнул. Потом немного помолчал и спросил, стараясь не выдать тревоги:
— Вы убили его?
— Кого?
— Уэллса. Вы его убили?
— Нет, я не мог… — ответил Посланник и небрежно махнул рукой. — Я случайно получил его кровь.
— Я очень рад, — с облегчением сказал священник. — Как вы заметили, это один из самых… уникальных умов на Земле.
— Верно, хотя и не в том смысле, в каком вы это воображаете, — загадочно произнес Посланник.
— Что вы имеете в виду?
— Не знаю, как вам это объяснить… — Посланник задумчиво погладил усы. — Есть нечто странное в его мозге. Что-то такое, чего не было у других людей, чей облик я принимал. Как будто его мозг обладает некой дополнительной функцией. Кнопкой, на которую он пока не нажимал. Понятия не имею, для чего она. Однако испытываю неуютное ощущение, которое мешает мне проникнуть в самые дальние закоулки его мозга. Я бы даже рискнул назвать это ощущением угрозы, если бы не знал, что ни один землянин не может представлять для нас опасности.
Священник с любопытством взглянул на него, не зная, что ответить.
— А в общем-то завтра это не будет иметь никакого значения, — наконец заключил он, встал и принялся собирать книги. — Возможно, он погибнет во время вторжения, как большая часть человечества, несмотря на свой таинственный мозг.
Посланник с некоторым сожалением следил за тем, как священник снова расставляет книги на полке. И уважительно улыбнулся ему, когда тот опять занял свое место за столом.
— Советую вам изменить угол зрения, святой отец, — сказал он. — Нами движет инстинкт выживания, целой расой. Не забывайте об этом.
— Я не забываю, — пробормотал священник.
Посланник строго кивнул в ответ.
— Одновременно мы не позволим землянам распространиться по космосу, как опасный вирус, — усмехнулся Посланник.
— Полагаю, точно так же они думали бы про нас, если бы знали о нашем существовании: как о вирусе, скрыто присутствующем в их организме, — сказал отец Бреннер.
— По-моему, вы испытываете чересчур сильную любовь к землянам, — укоряюще посмотрел на него Посланник.
— Это неизбежно, — негромко проговорил священник тоном ребенка, которому после долгой нотации не терпится высказать все, что скопилось у него в душе. — Мы родились и выросли среди них. И несмотря на свою ограниченность, они такие… уникальные. Это моя паства.
— Как я успел заметить, они очень выносливы, — сказал Посланник, оставив без внимания слова священника. — Из них выйдут превосходные рабы. И их мозг полон энергии. Они станут для нас еще полезнее, чем могут себе представить. И не нужно лить по ним слезы, святой отец. Сколько веков осталось до того момента, когда их ресурсы иссякнут и они начнут истреблять друг друга? Три, четыре? Что это в сравнении с возрастом Вселенной?
— Возможно, в такой перспективе это лишь один миг, но в их масштабе это жизни, поколения, история, — упрямо возразил тот.
— Они могли бы спастись только бегством на другую планету, как это делаем мы… — ответил Посланник, стараясь скрыть свое нетерпение. — Думаете, к тому времени их наука достиг нет такого развития, что они смогут выходить в космос? Будь даже так, что, по-вашему, они там найдут? Только жалкие остатки, исчерпанные планеты, миры, выжатые до последней капли. Объедки после пиршества. Другие космические расы поступают точно так же, как мы, вы же это знаете. На самом деле вопрос стоит очень просто: мы или они. И нет никакого бога, который мог бы решить, кто достоин победы.
— Мы или они, — прошептал священник.
— Именно так, святой отец. Мы или они, — подтвердил Посланник и добавил: — Или вы считаете их образцовой цивилизацией, гибель которой станет невосполнимой потерей?
Священник на несколько секунд задумался.
— Нет, — признал он с болью в голосе. — Они ведут между собой войны, совершают жестокости, именем абсурдных идеологий практикуют убийства и выдумывают себе мстительных богов, чтобы так сильно не страдать от одиночества.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
