Водоросли стали определенно гуще. Намного гуще, чем ранее. Что говорило Куку, что они приближаются к сердцу этого заросшего моря. Время от времени от позволял своей маленькой команде грести, на лишь ненадолго, потому что Менхаус начал бы жаловаться на спину, а Сакс его подтрунивать, Фабрини сказал бы им обоим заткнуться, Крайчек бы снова приуныл и стал спрашивать Кука, в чем причина их спешки. Поскольку то, что ждало их впереди, имело бесконечное терпение.
Черт. Ну и компания.
— Эй, Крайчек, — позвал Сакс. — А как ты относишься к каннибализму?
— О, заткнись на хрен, Сакс, — воскликнул Фабрини. — Ты реально действуешь мне на нервы.
Сакс хихикнул. Он выглядел довольным. Что ж, может, он и не сильно задел Крайчека, но Фабрини все-таки ударил по больному месту. Казалось, он был рад этому.
— Не, я серьезно, Фабрини. Думаю, нам всем нужно сесть и обсудить это. Мы можем неделями так плыть… через месяц у нас не будет ни пищи, ни воды. Что тогда? Имею в виду, мы должны быть практичными, не думаете? И нам нужно решить, кто отправится на вертел. А когда придет время… что мы будем делать? Бросать монетку? Тянуть соломинку? Или просто решать, кто самый ненужный?
Фабрини тяжело дышал, на висках пульсировали вены.
— Говорю тебе, Кук, заткни этого урода, или я это сделаю.
— Черт, Фабрини, остынь, — усмехнулся Сакс. — Ты пугаешь меня до усрачки.
— Прекрати, Сакс, — сказал Кук. — Или мы вышвырнем тебя за борт.
— Ага, — согласился Менхаус. — Кончай вести себя, как мудак.
Сакс снова усмехнулся.
— Послушай, Менхаус, мужик должен делать то, что у него лучше всего получается. Черт, это никогда не закончится.
Никто не ушел с «Циклопа» в хорошем состоянии. Все после него были на взводе. Те чудовища в море и тумане… да, то были страшные существа, но с ними можно было сражаться, и они не были наделены разумом. Но та женщина-паук на «Циклопе»… это было что-то совершенно другое, не так ли? Даже сейчас, почти день спустя после их побега из того мавзолея, Кук не мог связать все произошедшее воедино. Что на самом деле произошло с Лидией Стоддард? Она превратилась в призрака? Мутанта? Ползучее олицетворение чистого безумия, охватившего «Циклоп» и всех, находившихся на борту? Была она физическим воплощением или чем-то сверхъестественным? Господи, все это приводило в смятение разум и губило душу. Но самое страшное… самое пугающее и лишающее сил было то, что существо, которым стала та женщина, было разумным. Оно могло строить планы и заманивать людей в трясину безумия и смерти. И Кук не знал, как бороться с подобным. С тем, что в равной степени состояло из безумия, эктоплазмы и кошмарной биологии, движимых хищным, больным разумом.
Нет, это происшествие ни для кого не прошло бесследно. Даже Сакс, как понимал Кук, был буквально выпотрошен последними событиями. Он не показывал этого, но если посмотреть внимательно, то можно было увидеть у него в глазах. Страх.
— А теперь послушайте, — сказал Сакс. — Не хочу вас, кретинов, тревожить, но нам реально нужно подумать насчет пищи. Однажды она кончится… и что потом? Что случится потом? Что случится, если кого-то из нас начнут посещать безумные идеи?
— Ты уже закрыл эту тему, — тихо произнес Крайчек.
— Нет, не закрыл, псих. — Сакс поднял перед ним руки, чтобы показать, что за рукавом у него ничего нет. — Нам есть о чем подумать. Вы парни все хотите есть, и я знаю это. Той чертовой кроличьей пайкой, которую распределяет Кук, сыт не будешь.
Теперь он всецело завладел вниманием Менхауса. В его глазах было видно желание калорий. Этот парень был тесно знаком с фуршетами и «добавками». Возможно, его желудок сокращался, но глаза были полны твердым желанием вонзить зубы во что-нибудь съестное.
— Ладно, Сакс, довольно, — сказал Кук, это снова был единственный голос разума. — Мы все хотим есть. Я бы не отказался от чизбургера или порции ребрышек, но, насколько я вижу, здесь нет ресторанов. Так что просто заткнись. А что касается каннибализма… я застрелю любого, кто еще раз заговорит об этом.
Теперь все внимание было приковано к нему. Взгляд его пустых, темных глаз не предвещал ничего хорошего.
— И поверьте мне, я серьезно.
Даже Сакс уже не улыбался. Нет, он затевал новую игру. На самом деле, старую, только отточенную до совершенства. Ее ежедневно можно наблюдать в тюремных дворах, на фабриках, залах заседаний и барах… Взгляд. Везде, где собираются мужчины можно заметить этот взгляд. Игра в запугивание. Мой член больше твоего, мышцы крепче твоих. Не смотри на меня, потому что я в любой момент могу надрать тебе задницу, и ты это знаешь. Это не ты меня запугиваешь, а я тебя. Да, это была детская, заранее провальная игра. Последний удел слабаков. То, что нужно было оставить в ящике школьной раздевалки вместе с грязным трико. Но мужчины никогда так не делают. Кук знал это. Мужчины в большинстве своем слабые, пугливые существа, торопливо несущиеся по жизни, видящие во всем и вся вызов тому, что болтается у них между ног. Великая вещь. Такое можно наблюдать по телевизору у обезьян и львов. Мужчины тоже занимаются этим повсюду.
И насколько Кук знал, запугиванием занимались только запуганные люди.
— Ладно, Сакс, хватит на меня таращиться, — сказал он. — Песочница закрыта, и я не хочу играть в игру «чей член больше».
Фабрини взорвался хохотом, даже Менхаус к нему присоединился.
— Поосторожней с этим, Кук, — лишь смог произнести Сакс. Он был загнан в угол, его инфантильное эго вытащили на всеобщее обозрение.
— Хорошо, Сакс. — Кук улыбнулся. — И вот еще что.
Сакс смотрел на него, не сводя глаз.
— Повзрослей уже, мать твою.
Сакс кипел от гнева. Фабрини смеялся над ним.
Бедный старина Сакс, — подумал Кук. Он никогда не понимал, что всю его жизнь люди смеются над ним у него за спиной.
— Что за дерьмо у тебя на руке? — спросил Менхаус.
Сакс посмотрел на него. Тем же самым взглядом.
— О чем ты, маменькин сынок?
Но Кук тоже это увидел. Все его предплечье покрывали красные язвы. Не ссадины, не царапины, а именно язвы.
Сакс одернул рукав.
— Ничего, — ответил он. — Ничего.
— Дай посмотреть, Сакс. Выглядит хреново. Фабрини, тащи аптечку.
Но Сакс сказал:
— Отвали от меня, Кук! Все отвалите! Черта с два я позволю уроду вроде тебя обрабатывать мои раны.
— Тогда обработай сам.
— Занимайся своим делом, черт возьми.
Кук скрестил руки на груди и покачал головой
— Брось, Сакс, ты же разговариваешь с Боссом. Здоровье и благополучие всех нас — часть его работы.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
