Пальцы ее были холодны, как застывшие льдинки инея на траве, освещенные мягким рыжим светом Мокрокуса.
— Тебе холодно? — заботливо поинтересовался Эйнар, сжав пальцы девушки в своих ладонях.
— Привыкаю к местному климату, — Лариса подобрала достойное оправдание: ну не говорить же, что она мерзнет из-за вечернего наряда. — Веляне не надевают термокостюмы до первого снега. Не могут они превзойти нас в выносливости. Веляне слабее.
— Чувствую, ты хочешь согреться.
— Но не хочу надевать термокостюм. Он скользкий и притупляет осязательные ощущения.
Отпустив ее руки, Эйнар сложил ладони лодочкой и наклонился вперед, опираясь локтями на колени. По его напряженному взгляду девушка поняла, вот-вот происходит что-то удивительное. Ее дыхание робко замерло.
В ладонях нелианца зародилось белое свечение. Рассыпая исчезающие в пространстве искры маленьким фейерверком, свет подрос, принял форму сферы. По краям она отливала голубым сиянием, похожим на сплетенные венком кристаллики инея, а в центре оставалась белоснежной, как простыня, выстиранная с земным суперпорошком.
— Прими мою энергию, — мягко предложил Эйнар, краешком глаза наблюдая за Ларисой. — Она согреет.
Внимательно наблюдая за медленным вращением яркого светового шарика в руках нелианца, Лариса осмелилась рискнуть.
Она осторожно прикоснулась указательным пальцем к искрящемуся комочку, инстинктивно боясь получить ожог. Не почувствовала ни холода ни тепла. Искры слабо щекотали кончик пальца, достигшего центра сферы. Осмелев, Лариса с редким глубоким дыханием протянула к шару другую руку и попыталась взять его в согревшиеся от волнения ладони. Шар, не прерывая вращения, плавно перекатился в ее руки. Вздрогнув, Лариса вскочила и подняла энергетический сгусток, лежащий в соединенных ладонях вытянутых рук, чтобы он осветил сад. Но свет направленный вовнутрь сферы, а не во внешнюю среду, освещал лишь ее ладони, заглушая рыжие лучи Мокрокуса.
Лариса почувствовала себя участницей сказочного волшебного действа. Глаза видели только белый шар неземного света, отслеживали движение искорок, нежно поглаживающих кожу.
“Классный фокус! Вот бы научиться, чтобы удивить друзей на вечеринке”.
Стоило вниманию на миг рассеяться, а доле энергетической концентрации чуть измениться, и свет растаял, растворился в ее ладонях. Не исчез, а трансформировался в тепло. Приятным возбуждением оно пробежало по телу девушки, получившему своеобразную встряску, бодрящую намного лучше чашки крепкого кофе.
Все чувства Ларисы обострились. Мириады неопознанных звезд летели навстречу ей, игриво подмигивая. Влажные листья бекимусов с шуршанием конфетных фантиков вертелись по ветру, сверкали цветной фольгой отраженных лучей. Вдали за аллеей амдоборов — нагнувшихся и выдвинувших кривые потрескавшиеся ветви с топорщащимися грубыми чешуйками коры к полоске еще светлеющего розоватым шарфом закатного зарева, белесые звезды сбились в плотную кучу, окруженную млечной дымкой. Тонкое, как зубочистка, насекомое спорхнуло с листика газонной травы. Издавая трепетом радужных крыльев скрипучий писк, оно зависло над головой Ларисы. Немного покружив, убедилось, что перед ним не огромное яркое соцветие и улетело прочь.
Розовый лепесток, зацепившийся за шип кустарника у мостика через бассейн, развевался на ветру, как флаг тридесятого государства. Обернувшись к сидящему на крыльце нелианцу Лариса увидела, как проникающие под козырек крыльца лучи ночного светила окрасили отдельные пряди его волос в огненно-рыжий цвет. Мысленно водрузив ему на голову золотую корону, инкрустированную рубинами, девушка едва не улыбнулась, представив его в роли сказочного короля. Эйнар миролюбиво смотрел на нее едва мерцающими сытыми спокойными глазами, погруженный в ее мягкую импульсную волну.
Радостное возбуждение плавно перетекло в знакомое чувство вафельного горячего полотенца, приложенного к груди. Лариса вернулась на крыльцо к Эйнару и заглянула в бирюзовые глаза.
“Наверное, это и есть притяжение противоположностей. Или редкий шанс, который нельзя упускать”, — сомнения девушки рассеивались звездной туманностью. — “Эйнар не такой, каким его считают веляне и каким его ошибочно считала я, ослепленная жаждой мести. Знаю, он лучше. Я помогу ему стать хорошим парнем. Из опасного злодея сделаю отважного героя… Эйнар мой. Сегодня ночью он — мой парень”.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лариса смотрела в чудесные нелианские глаза, не решаясь прикоснуться к скрытому под искусственной кожей куртки мощному рельефному телу. Эмоции захлестнули, девушка отпустила на свободу импульсную волну.
— Ночь не холодная, чувствуешь? — шепнул Эйнар, пребывая в недвижимом напряжении.
— Я не чувствую ночь. Чувствую тебя, — с манящим полушепотом Лариса притронулась к его щеке, чтобы вновь ощутить неземную гладкость великолепной кожи.
— Ты чувствуешь доверие, — протянул Эйнар, обняв ее за шею и привлекая к себе.
Похоже, что несостоявшийся завоеватель был счастлив так, как если бы вся вселенная покорилась ему.
— Я не знаю. Помоги мне понять, ощутить, что скрывает энергия. Научи создавать энергетические сферы, — взмолилась Лариса, придерживаясь за плечо нелианца и медленно сдвигая воротничок его куртки от шеи.
Эйнар не стал говорить Ларе ей, что она не способна концентрировать энергетический поток в форму сферического сгустка. Он молча наслаждался сигналами волн: симпатией, влечением — доверием.
Импульсные волны слились, приобрели одинаковую частоту колебаний. Губы потянулись к губам.
Вспомнив, что в отличие от людей, нелианцы не целуются, Лариса отпустила плечо Эйнара и перевела взгляд на его шею.
“Ткнуться носом в шею. С этим я справлюсь. А потом лизнуть и позволить ему сделать то же самое. Вдруг у него язык колючий как шлифовальная бумага?… И если… Все, Ларчик, никаких промедлений! Ведь ты его любишь. Любишь, верно?”
Эйнар склонил голову, откинул волосы с шеи. Лариса увидела обозначившуюся выемку между позвонками, которой следовало коснуться носом. Уязвимое место нелианца. Если вонзить туда клык под определенным углом, смерть будет мгновенной.
Лариса поняла, что нелианский ритуал означает не банальное признание в любви, а нечто более значительное, своеобразную клятву ненападения. Получается, по древней народной традиции, Эйнар в знак доверия предоставляет возможность его убить, а она коснувшись носом его уязвимого места, обещает не причинять ему зла.
“У них все не так просто, как у людей. Закон джунглей… Нафантазировали всяких заморочек! А ты думай, что делать. И как любить”.
В отличие от лучших подруг, способных дать какую угодно присягу, а через день о ней забыть, Лариса не могла принести такой серьезной клятвы Эйнару. Для того она и пришла к нему, чтобы причинить зло, да еще какое: заказать убийство. Разве могла она, не будучи уверенной в мирном будущем планеты, уже связанная данным велянам обещанием помощи, гарантировать нелианцу защиту от себя самой? Погладив ладонью шею Эйнара, девушка уронила голову ему на плечо и шепнула:
— Не надо. Это лишнее. Мне не нужно твое подчинение.
— Я принял твое, а теперь хочу быть с тобой на равных в паре, — ответил Эйнар, не выпрямляя шею.
— Мы и так на равных, потому что понимаем друг друга.
Лариса приподняла его голову, взяв за подбородок и коснулась его губ своими губами — не целуя по-земному, невесомо скользя и слабенько посасывая.
Пришлось импровизировать. Лариса понимала, что их первая ночь станет сплошной импровизацией, ведь на самом деле у нее не было ни малейшего опыта в интимной сфере. Девственности лишили искусственно в лаборатории Нивии, просто сделав надрез. Нелианки ее теряют в первые дни жизни.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Лариса позволила Эйнару облизать шершавым теплым языком свои согревшиеся щеки, нос и шею; взять ее на руки и отнести в Зеленый Зал, чтобы по иронии судьбы опустить на земной диван, мгновенно трансформированный дворцовым роботом в удобную широкую кровать.
