— Да, — Зойл улыбнулся. — И это плохо, не так ли? Так как я мог уже после этого визита прикончить ее. Что за абсурд! — Зойл покачал головой. — А еще знаешь, пока я лежал в больнице, Нелли звонила Ликерии, второй официантке, чтобы узнать как у кого дела и сказать, что с ней самой все в порядке. В это время она как раз и исчезла из Радлеса. Это, наверное, тоже я заставил ее позвонить, чтобы отвести от себя подозрения, именно так, лежа в больнице в бессознательном состоянии…. А нет, у меня же были соучастники, избившие меня. Мы с ними это уже заранее обговорили.
— Прекрати болтать, — сурово произнес Альберт. — Мы должны рассмотреть все возможности. К тому же я не говорил, что ты «прикончил ее после визита», об этом может подумать сторона обвинения. А тебе лучше не произносить подобных вещей вслух, так как твой юмор могут не оценить по достоинству.
— Как же. Сходить с ума, так по- крупному. Проверяйте все возможности, в том числе и с телефонным звонком. Сейчас я еще что-нибудь вспомню.
Недовольный Альберт открыл дверь и пропустил Зойла вперед. Они последовали к выходу. Перед ними возник еще один сотрудник с наручниками в руках.
— Убери это! — рявкнул ему Альберт и не удостоив полицейского больше ни словом, ни взглядом, прошел мимо.
— Даже не знаю что сказать, — начал Зойл. — Наверное, спасибо. Хотя бы из своего бара я выйду с высоко поднятой головой.
— Мне твои шуточки начинают надоедать.
— Зойл, что происходит? — к ним на встречу шел Дмитрий.
— Все хорошо, — ответил Зойл. — Я скоро вернусь. Присмотри за баром, хорошо? Возможно, меня не будет несколько дней.
— Но что..
— Просто сделай, как я сказал, — после этих слов, Зойл обошел Дмитрия и направился к выходу.
— Тебе придется посетить участок, — на пару секунд остановившись рядом с Дмитрием, проговорил Альберт, а затем тут же двинулся дальше за Зойлом.
Они вместе вышли на улицу.
— Они тебя любят, — произнес Альберт.
— Это потому, что я их не похищал. Был занят другими.
— Садись в машину, — приказал ему друг, а сам направился к противоположной дверце. Кажется, он действительно не являлся ценителем чувства юмора Зойла.
— На заднее сидение или переднее?
— Рядом со мной.
— А как же..
— Просто сядь в машину! — Альберт со всей злостью взглянул на друга и стал ждать, когда Зойл сделает то, что он приказал. Зойл открыл дверцу и сел на соседнее с ним сидение. Альберт тут же сел рядом.
— Но я все равно думаю…
— А я вот что думаю, — перебив Зойла и повернувшись к нему, начал полицейский. — Почему такой девушке как Нелли, имеющей престижную работу с перспективой карьерного роста, вдруг понадобилось исчезать из города и начинать подрабатывать в каком-то там баре, обслуживая неблагодарных посетителей? Не хочешь об этом поговорить? — Альберт с любопытством смотрел на Зойла.
Зойл промолчал и отвернулся от него.
— Видишь, и я умею шутить.
Альберт завел свой габаритный седан и резко тронулся с места до того, как Зойлу пришла в голову очередная смешная, исключительно по его мнению, колкость.
Глава 30
Следующим вечером Александр сидел у себя в кабинете и думал, что наконец-то ему повезло. Наконец-то среди записей отца ему удалось найти символ, изображенный на недавно найденном им ящике, и определить его значение, которое он долго искал.
Александр обнаружил этот знак в четвертом дневнике, который просматривал. Это был второй дневник отца, написанный на латинском языке. Честно говоря, он уже не рассчитывал что-то в нем обнаружить и вообще думал, что ни в одной рукописи не найдет ничего полезного. Когда ближе к концу записей увидел знак, так его интересовавший. Он был изображен очень мелко и занимал всего лишь треть страницы со всеми прилагающимися записями, в то время как остальные символы были нарисованы крупнее и отчетливее, с полноценным, объемным описанием. Если бы Александр был не особенно внимателен, то вероятнее всего его даже не заметил бы. Но мужчина был очень сосредоточен, так как ему хотелось разгадать еще одну загадку, которые в последнее время сыпались на него как из рога изобилия.
Оказывается, это был непростой Символ Предков. Этот знак использовался лишь в особых случаях, когда было необходимо заколдовать какой-либо предмет так, чтобы остальные не имели к нему доступа. И расколдовать его мог только действующий Предводитель ferus. То есть в данном случае Александр. Если какой-либо другой ferus захотел бы это сделать, то у него просто ничего бы не получилось. О людях и говорить не следовало. Таким образом этот знак снижал шансы раскрытия какой-либо тайны. Даже больше- они приравнивались к нулю. Александр и не знал о существовании подобного знака и судя по тому, что и Кассиэль не имел о нем никакого понятия, известен он был немногим, а возможно и никому из нынешнего поколения belua ferus. Но почему? Для чего такая секретность? Неужели отец не подумал, что когда-нибудь и ему будет необходимо им воспользоваться? Или он не хотел раскрытия каких-то тайн?
Сейчас Александр опустил все эти вопросы, стал перед ящичком, лежащим на столе, с книгой в руке, и начал произносить написанное на латыни заклинание, состоящее всего из двух строк. Как только оно было произнесено, Александр положил дневник на стол и попробовал открыть ящик. Он открылся. Тут же, без всяких задержек, словно вовсе и не был закрыт. И то, что Александр в нем увидел ввело его в легкое недоумение. Книги. Внутри ларца лежали книги. Александр стал доставать их одну за другой. Их оказалось три. Три книги одинаковых размеров, некоторые толще, некоторые тоньше. Они выглядели совершенно обычно: не имели никакой привлекающей внимания и поражающей воображение обложки- ни кожаной, ни обработанной драгоценными камнями или орнаментом, и более того выглядели затасканно. Александр осмотрел их все. Книги имели обычный темно-коричневый переплет, на этом вся их примечательность заканчивалась. Так считал Александр, пока в верхнем правом уголке одной из них не увидел очень хорошо знакомое ему изображение — знак всех ferus, который был выведен на его запястье. На обложке он был нарисован от руки черным пером. Именно символ привлек внимание Александра к этой книге.
Александр открыл первую страницу и понял, почему издание выглядело таким потрепанным. Это была вовсе не книга, это еще один дневник, написанный от руки, и первые строки того, что он начал читать, заставили мужчину полностью сосредоточить внимание на его содержимом и забыть обо всем на свете. Александр медленно, не отрываясь от пленившей его рукописи, сел на свое кресло и полностью потерялся в написанном.
