для тебя.
— Это террор, — не уступила Алана. — Вы — не высшая власть, чтобы карать. И уж тем более не за меня.
— Маленькая, — нежно обратился к ней Даор. — Во многом я готов идти тебе навстречу, но в вопросе твоей безопасности этого не будет.
— Меня не нужно защищать, тем более так! — взвилась Алана. Она зашагала намного быстрее и теперь тяжело дышала. Герцоги, не имевшие возможности услышать ее слов, но явно сообразившие, что что-то происходит, теперь отстали и держались на приличном расстоянии. — Прекратите это!
— Что прекратить?
— Вести себя так, будто я…
— Женщина, которую я люблю? — весело поинтересовался Даор.
Девочка остановилась. Что-то промелькнуло в ее взгляде, когда она посмотрела на него исподлобья и ответила:
— Да. Именно. Не ведите себя так, пожалуйста.
Это было намного лучше, чем когда она без остановки извинялась. И забавнее.
— Предлагаешь мне игнорировать очевидное? — спросил Даор, касаясь мягкой пряди ее волос и заводя ту за ухо, а потом любуясь вспыхнувшим на щеках румянцем. Захотелось поцеловать эти нежные губы, чтобы она тяжело задышала, прижимаясь к нему, но Алана словно прочитала его мысли:
— Прекратите меня… трогать, все же смотрят.
Даор усмехнулся. Говорила она неуверенно, но это нужно было прекращать.
Поэтому он легко опустился на одно колено, ловя ее ошарашенный взгляд, подхватил Алану снизу и, вставая, поднял над собой, так что ее глаза оказались чуть выше его глаз. Девушка застыла, словно окаменев, но он ощущал ее бешеный пульс, и когда она приоткрыла рот, чтобы что-то сказать, шепнул ей в самые губы, не целуя:
— Будем считать, все всё поняли. Как видишь, мир не рухнул. Страшнейший позор, обрушившийся на тебя, придется просто пережить, а я постараюсь тебе помочь.
Алана продолжала смотреть на него, вот так, вплотную, не отодвигаясь, делая вид, что она спокойна. Даор чувствовал, как она сжимала кулаки, и как внутри смущение мешалось с чем-то, захватывающим дух. Это было так наивно: всерьез переживать о том, что думают никак не связанные с ней люди, не имевшие никакой возможности как-то повлиять на ее жизнь. И так остро: ощущать, что любимая зажигается, когда он оказывается рядом.
Алана не дышала секунд двадцать, словно не давая себе чувствовать, а Даор наслаждался тем, как ее волосы щекочут его щеку. Затем она еще посерьезнела, перевела взгляд куда-то вниз, набрала полную грудь воздуха и уверенно сказала:
— Опустите, пожалуйста.
Не споря, Даор поставил ее рядом с собой, и она тут же схватилась за повод Луз, продолжая путь. А потом, передумав, замахала одному из воинов:
— Вы не могли бы взять мою лошадь, пожалуйста?
Тот дождался кивка герцога и забрал у Аланы поводья — и тут же девочка юркнула назад, мимо расступившихся герцогов, прямо к Теа. Даора кольнуло то, как Алана боялась поднять взгляд и как воспринимала проявление их страха как свидетельство своего позора.
Ей стоило дать время.
* * *
Черные воины, принявшие на себя облик таких же торговцев, какими выглядели участники отряда, вышли из путей как раз там, где предполагала Йорданка. Еще одна группа отправилась на север, к границе Зеленых и Черных земель. Все они были укутаны иллюзиями довольно топорно, чтобы шепчущие могли заподозрить неладное, и на разуме каждого стоял блок, не позволявший прочесть их мыслей, не уничтожая воспоминаний. Знатоков разума, насколько Даор знал, у Пар-оола не было, а если бы они и были, их бы не бросили в составе дежурного отряда патрулировать чужие земли. Ошейники бы на воинов надевать не стали — в конце концов, они были просто людьми.
Это он объяснил Алане, не вдаваясь в подробности относительно того, как воинам приказано действовать в случае возможности их захвата. Даор Карион не сомневался в их намерении убить себя, если это понадобится: семья каждого в этом случае получила бы столько возможностей продвинуться в жизни, что вряд ли кто-то отказался бы принять мгновенный яд. Работало и обратное: каждый знал, что было бы с его близкими, струсь он и подведи черного герцога.
Юория, все еще тащившая за собой свою странную служанку, просила Даора взять с собой хотя бы пару десятков воинов, чтобы они могли прислуживать ей, но Даор отмел ее просьбу. Те четверо шепчущих, которых можно было забрать из охраны Лаорры без риска для города в случае осады, были достаточно сильны, чтобы заменить отсутствующих. Забери он больше — и Лаорра теряла шанс на быстрое перемещение горожан путями в южную крепость Нальдо.
Их же отряд, хоть и поредел, вполне мог себя защитить даже в случае прямого нападения. Кроме Даора и Роберта, прекрасным воином оказалась Йорданка, очень неплохими — Амен и Лианке, а вот Олеар, ни на шаг не отходивший от Юории, герцога разочаровал. Алана, Сильвиа и Даника сражаться не могли, Сфатиону никто не доверял, но он был безобиден. Теа держалась от битвы поодаль, но Даор не сомневался, что ее защищать не нужно. Из воинов остались всего семеро: один насмерть перепуганный произошедшим с его друзьями серый, один умелый шепчущий из желтых, двое чудом выживших посредственных заклинателей из свиты синего герцога и трое сильных и работающих в связке коричневых. К тому же четверо черных воинов были достаточно сильны, чтобы отвлечь на себя внимание нескольких пар-оольских шаек в случае нападения.
.
Когда спустя шесть с половиной часов отряд вышел из путей, измотанный темнотой и пустотой, почти никто не опознал местности. Обычно зеленые, а сейчас укрытые жухлой травой поля и бескрайние сады, заросли рябины, плохие, но широкие дороги, тут и там попадавшиеся разрозненные домики — все это было мало знакомо жителям центральных земель, привыкшим путешествовать порталами. Одна лишь Алана пораженно оглянулась, словно что-то вспоминая.
— Мы в Зеленых землях, — уверенно сказала она Роберту, рядом с которым стояла. — Зеленый Дол совсем недалеко, лиг пять. Я знаю эти места. Тут яблоневые и вишневые сады Рома, мы собирали тут вишни тем летом…
— Это центр Зеленых земель? — каркнул Сфатион. — Вот как. А в степи у вас тоже есть ход? Может, выход на главной площади Нор-Хуре?
Даор смерил старика взглядом. Чем дальше — тем больше красный герцог терял рассудок, несмотря на старания Теа. Его бессмысленные замечания уже даже не раздражали, так были жалки. Он то и дело оскорблял Ива Стелера, но мигом замолкал, стоило Даору взглянуть
