– Идем! – сказала Эстрел, устремившись вперед; ее глаза сверкали. – Здесь нам нечего бояться, Фальк.
Он последовал за подругой. Улица, что спускалась между более низкими зданиями к башням на краю обрыва, была совершенно пустынна. Однажды Фальк оглянулся на ворота и уже не смог разглядеть прохода между колоннами.
– Куда ты меня ведешь?
– Я тут знаю одно место, дом, где бывают мои соплеменники.
Эстрел взяла его за руку, впервые за все их долгое совместное путешествие, и пока они шли по длинной извилистой улице, она постоянно льнула к нему, не поднимая глаз от мостовой. По мере того как путники приближались к сердцу Города, дома справа от них становились все выше, а слева, не огражденная какой-либо стенкой или парапетом, зияла головокружительная пропасть, дно которой скрывалось в густой тени – черный провал между сияющими, вздымавшимися в небеса башнями.
– Но если нам понадобятся деньги…
– О нас позаботятся.
Мимо проехали на слайдерах причудливо и ярко одетые люди. На посадочных площадках зданий с отвесными стенками трепетали лопасти геликоптеров. Высоко над ущельем прожужжал набиравший высоту аэрокар.
– И все эти люди – Синги?
– Некоторые из них.
Фальк инстинктивно держал свободную руку на лазере. Эстрел, не глядя на товарища, сказала с усмешкой:
– Не вздумай воспользоваться здесь оружием, Фальк. Ты пришел сюда, чтобы обрести свою память, а не потерять ее.
– Куда ты меня ведешь, Эстрел?
– Вон туда.
– Туда? В этот дворец?
Светившаяся глухая зеленоватая стена безлико вздымалась в небо. В ней отворилась квадратная дверь.
– Здесь меня знают, – сказала Эстрел. – Не бойся. Идем со мной.
Она еще крепче сжала его руку.
Фалька обуревали сомнения. Оглянувшись, он увидел на улице несколько человек – наконец-то пешком. Они не спеша шли в сторону чужаков, с любопытством поглядывая на них. Это испугало Фалька, и он вошел вместе с Эстрел внутрь здания, миновав внутренние двери, створки которых автоматически раздвинулись. Уже внутри, снедаемый предчувствием того, что он совершает непоправимую ошибку, Фальк остановился.
– Что это за место? Эстрел…
Они находились в зале с высоким потолком, наполненным сочным зеленоватым светом, где царил полумрак, как в подводной пещере. В зал вели множество дверей и коридоров, из которых показались спешившие им навстречу люди.
Эстрел отбежала в сторону. В панике Фальк повернулся к дверям за спиной, однако те уже закрылись, а ручек у них не было. Неясные фигуры людей ворвались в зал и устремились к вошедшему, что-то крича на бегу. Фальк прижался спиной к закрытым дверям и потянулся к лазеру, но тот исчез. Оружие было в руках Эстрел. Девушка стояла за спинами людей, которые окружили Фалька, а когда он попытался пробиться к ней, его схватили и сбили с ног.
Тут краем уха Фальк услышал то, что никогда не слышал прежде, – переливы ее смеха.
В ушах звенело, во рту ощущался неприятный металлический привкус. Перед глазами все плыло, голова кружилась и что-то, казалось, ограничивало движения. Вскоре Фальк понял, что некоторое время был без сознания; очевидно, сейчас он не в силах пошевелиться из-за того, что избит или одурманен.
Затем Фальк осознал, что его запястья и лодыжки закованы в кандалы. Когда он наклонил голову, чтобы получше рассмотреть их, головокружение усилилось. В ушах возник чей-то зычный голос, раз за разом повторявший одно и то же слово: рамаррен-рамаррен-рамаррен…
Фальк напрягся и закричал что было силы, пытаясь избавиться от внушавшего ужас голоса. Перед глазами заплясали искорки, и сквозь пульсировавший в голове оглушительный рев он услышал, как кто-то кричит его собственным голосом:
– Я не…
Когда Фальк вновь пришел в себя, вокруг царила абсолютная тишина. Голова раскалывалась, и зрение восстановилось еще не полностью, но кандалы на руках и ногах исчезли, будто их никогда и не было, и он чувствовал, что за ним присмотрят, его защитят и приютят. Они знали, кто он, и радушно встретили его. За ним пришли близкие ему люди, и теперь он в безопасности: о нем заботятся, его любят, и единственное, в чем он теперь нуждается, – это в сне и отдыхе.
Однако тихий, проникновенный голос продолжал шептать у него в голове: маррен-маррен-маррен…
Фальк окончательно проснулся, хотя это стоило ему определенных усилий, и умудрился сесть. Ноющую голову пришлось стиснуть ладонями, чтобы одолеть вызванный резким движением приступ тошноты. Сперва он понял, что сидит на полу некоей комнаты, и пол этот показался ему на удивление теплым и податливым, почти мягким, словно бок какого-то огромного животного. Затем Фальк поднял голову и осмотрелся.
Он сидел один-одинешенек посреди столь необычной комнаты, что у него снова зашумело в голове. Мебели здесь не было. Стены, пол и потолок были сделаны из одного и того же полупрозрачного материала, который казался мягким и волнистым, словно сложенным из множества плотных светло-зеленых вуалей, но на ощупь был жестким и гладким. Странный вычурный узор покрывал все пространство пола, не прощупываясь при этом рукой, – либо обман зрения, либо орнамент находился под гладкой поверхностью прозрачного пола.
С помощью перекрещивавшихся псевдопараллельных линий, использованных в качестве декоративной отделки, создавалась иллюзия кривизны углов комнаты. Чтобы убедить себя в том, что стены в действительности образуют прямой угол, требовалось усилие воли, хотя, возможно, и это являлось самообманом, поскольку углы могли и на самом деле не быть прямыми.
Но ничто из данного назойливого украшательства не приводило Фалька в такое смятение, как сам факт полупрозрачности целой комнаты. Смутно, словно через толщу зеленоватых вод пруда, сквозь пол просматривалось еще одно помещение. Над головой маячило светлое пятнышко – возможно, луна, затуманенная одним или несколькими зеленоватыми потолками. Сквозь одну из стен комнаты пробивались вполне отчетливые полосы и пятна яркого света, и Фальк мог различить движение огней геликоптеров или аэрокаров. Сквозь остальные три стены уличные огни пробивались заметно менее ярко, поскольку были ослаблены другими стенами, коридорами и комнатами. Там двигались какие-то тени. Он видел их, но не мог разобрать детали; черты лиц, одежда и ее цвет – все было подернуто туманной дымкой.
Откуда-то из зеленых глубин неожиданно выплыла чья-то тень, затем стала сжиматься, становясь все более зеленой и расплывчатой, пока совсем не исчезла в туманном лабиринте. Любопытная складывалась картина: вроде бы есть видимость – но без отчетливых деталей; одиночество – но без уединения. Эта завуалированная игра света и теней сквозь зеленоватые туманные поверхности была невероятно прекрасной и в то же время чрезвычайно раздражала.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
