Ну и, конечно, хороший психологический ход. Для людей. Настоящую Полночь этот натюрморт не напугает и даже не особо разозлит. Вот, как меня.
Я ведь самая что ни на есть настоящая Полночь.
* * *
Крепость из серого камня высилась на бесплодном острове, несколько поясов зубчатых стен, широкие приплюснутые башни. Покореженная пушка была выдрана из бетонного кожуха и валялась в груде каменных осколков, разбитая взрывом. Рядом в неестественных позах раскидало орудийный расчет, смуглый черноволосый парень лежал на залитом кровью парапете, остановившимися глазами глядя на рейд, где горели корабли. Жужжание металлических ос наполняло дымный воздух, верткие силуэты мелькали тут и там, жаля с неба ракетным огнем. Цветные дымы, текущие с зубчатых крыш, закручивались тугими пружинами.
Здоровенный рыцарь в грязно-белой полевой форме и исчерканном бронежилете несся по задымленному коридору, как таран. Светлый чуб прилип ко лбу, короткоствольное оружие в руках казалось несоразмерно маленьким. Вот он пнул ботинком какую-то дверь, кинул туда гранату и прижался к стене. Грохнуло, полетела штукатурка и осколки камня. Другой здоровяк с черными черепами на рукавах, повинуясь жесту, заглянул в комнату, махнул рукой. Еще двое держали коридор под прицелом, трое заняли позицию у проемов окон, поливая огнем двор. Стекла давно вылетели и осколками валялись на покоробленном полу.
Вот саперы подрывают дверь очередной приземистой орудийной башни. Светловолосый рыцарь что-то кричит в рацию, которую держит на плечах чумазый парнишка. Из-за угла трусцой выбегают двое в грязно-белом, у одного за спиной ранец. Мгновение — и в распахнутую дверь с шипением рвется струя жидкого пламени. Раздаются автоматные очереди. Охваченный огнем человек вываливается из башни и с криками катится по бетону. У него горят одежда и волосы. Круглая граната вываливается из руки и подлетает под ноги светловолосому. Он спокойно останавливает ее носком ботинка, потом стреляет орущему лестанцу в голову, быстро и метко.
Амарела застонала во сне и вцепилась в жесткую шерсть кота.
Это же Рокеда… Рокеда… что там происходит.
Сквозь сон прошел рогатый силуэт. Получеловеческое лицо, оленьи ветвистые рога, плавные нелюдские движения, прошел и скрылся в чаще спутанных ветвей. Амарелу окатило тоскливым страхом.
Снова остров и ватные облачка разрывов в воздухе… В стене одной из башен зияет пролом. Грохот на рейде — медленно тонет один из кораблей. На бортах — зелено красные щиты.
Она видела это десятками глаз, картинка кружилась, то приближаясь, то отдаляясь.
Оленеголовый с жутким любопытством наклонился над ней, заглядывая в лицо. На руках — прямые острые когти. Предплечья поросли оленьей шерстью.
Она вздрогнула и открыла глаза.
Никого. В голубом небе ни облачка. Под рукой — шелковистые пряди, гладкая раковина уха, очертания скулы, бьющаяся жилка на шее…
Амарела заорала и вскочила на ноги. Зажмурилась. Поморгала.
Нет, ни шанса на то, что ей показалось.
Вместо прекрасного оленьего кота около угасшего кострища лежал Сэнни Лавенг, голый и сереброволосый, хоть на картинку.
— Откуда ты взялся на мою голову!
— Нет, это ты откуда взялась?
— Я иду по делам!
— Вот как?
— Именно!
— Где мой брат? Чорт, почему я голый, а ты нет? Нас что, все-таки поженили?
— Как же! Разбежался!
— Где мы в таком случае?
— В Пустынных землях.
— О, пропасть…
Принц Алисан сел на поваленное бревно, сгорбился и обхватил голову руками. Амарела с неприязнью смотрела на него, на всякий случай отойдя подальше.
Нет, это просто насмешка какая-то! Посреди неведомо каких просторов, в неведомой глуши встретить этого, этого…
Встретить и сразу вспомнить!
Амарела живо припомнила последнюю встречу с царственными братьями и заскрежетала зубами от злости.
— Я помню только, как падал вместе с самолетом… Вылез на крыло, спрыгнул в воду… Потом темнота.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— У тебя есть фюльгья, — уверенно сказала Амарела, поднабравшаяся знаний в Аркс Малеум. — Она тебя и вытащила. Значит правду рассказывают, что Лавенги — оборотни.
— Откуда ты знаешь про фюльгий?
Ты, глупая коза, явственно слышалось в его голосе.
— Да уж знаю. Эх, такой хороший кот был… Как жалко…
— Спасибо, можешь не выражать свою радость так бурно. Но ты-то как сюда попала? Почему мы здесь? Ты что, меня искала?
— Размечтался! Мне пришлось бежать в Полночь.
Она хотела было сказать "спасаясь от твоего сумасшедшего братца, который приказал меня убить", но вовремя прикусила язык.
— В силу некоторых обстоятельств.
Недоверчивый серебряный взгляд.
— А ты не мог бы… ну, обратно в кота.
Желательно — насовсем.
— Не мог бы, — отрезал Сэнни. — Ни в кота, ни в коня, ни во что другое. Союзник не приходит по приказу.
Амарела некоторое время молчала, кусая губы, потом расстегнула пояс, стянула через голову верхнее, без рукавов, синее платье, бросила его ненавистному Лавенгу.
— На, оденься, смотреть на тебя противно.
Сэнни хотел было что-то возразить, но потом благоразумно смолчал и натянул одежку на себя. Слуа шили на мужчин и женщин одинаково — прямой, без вытачек, крой, по бокам от пояса до подола — клинья, под мышками — прямоугольные ластовицы.
— Ненавижу ходить в дурацком, — бубнил он. — Как на параде в честь конца лета…
— Извини, мундир не завезли.
— Ничего, я потерплю.
Покрутился, потом подпоясался куском плетеной тесьмы и снова сел, глядя в костер. Отблески пламени мерцали в серебряных глазах переливчато и романтично.
Амарела вспомнила горящий остров из своего сна и вздрогнула.
— Что там было… в Даре? — спросил наконец Сэнни более-менее мирным тоном. Видимо он смирился с тем, что кругом на тысячу миль другого собеседника не найти. — То что на нас напало — это ведь была Полночь.
— О, в Даре было многое, — мстительно сообщила рейна. — Сначала у вас под носом… неизвестным путем проявился наймарэ и вызвал Полночь в Катандерану. Потом Полночь прорвалась в Найфрагире и теперь там война. Из-за вас. Анарен сказал, что не надо было в Море Мертвых лезть. Вран выжег огнем Ботанический сад. Потом его подорвали вместе с машиной. К тому времени, как я попала сюда, твой брат казнил своих рыцарей направо и налево, подумывал, не вернуть ли им четвертование и колесо, и, судя по всему, все сильнее повреждался умом. Ну и по мелочи — Макабрины вторглись в мое королевство под видом братской помощи и вовсю там хозяйничают. Не удивлюсь, если уже отхватили у Лестана кусок прибрежных территорий. И вряд ли вернут мне мою страну с прибытком.
Сэнни молча смотрел на нее, потом сильно сжал руками виски.
— Ты прямо сладкоголосый соловей, — пробормотал он. — Горлица. О, Невена, мне срочно надо домой.
— Мне тоже.
— Может еще и знаешь, как туда попасть?
— А ты?
— Ясно.
Воцарилось молчание. Слышно было, как потрескивают угли костра. Принц сдался первым.
— Мне кажется, нам надо сотрудничать, — сказал он. — Вот выберемся, и можно будет никогда тебя не ви… вобщем, сейчас надо держаться вместе. Согласна?
Амарела подумала и скорбно кивнула. Ей было до слез жалко кота.
* * *
Человек пошарил рукой по раме чердачного окошка, щелкнул задвижкой и сильно рванул на себя. Лопнули бумажные полосы, опадая и закручиваясь спиралью, рама отворилась. Вместе с холодным ночным ветром в дом проник запах псины.
Человек высунулся по плечи, оглядывая двор. Потом втянулся обратно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Мары знают, где они, темень, хоть глаза выколи. Сперва лаяли, в двери скреблись, теперь молчат. Может, ушли?
— Нет, не ушли. — Киаран подошел ближе, глядя через плечо человека. — У калитки одна сидит, и одна на дорожке. И у забора две. И вон там, у хозяйственной пристройки. Белые, разве ты не видишь?
