Девон не помнила, кто и как довез ее домой. Единственной ее целью было побыстрее войти в квартиру и сразу же позвонить в клинику Вудленда.
— Просим извинить нас, — ответил ей женский голос, — по нам даны инструкции, запрещающие передавать кому-либо информацию о состоянии здоровья Алекса Стаффорда. — Женщина говорила вежливо, но было ясно, что никакие мольбы не смогут ее поколебать.
Девон нажала на рычаг и тут же отпустила его снова, чтобы с помощью справочной службы узнать номер телефона больницы в Майстике, куда перевезли тетушку Стелл. Там ей сообщили, что состояние здоровья Эстель Стаффорд Меридит близко к критическому и что пациентка проходит курс интенсивной терапии.
Закончив разговор, Девон некоторое время сидела, сжав руками голову. В ее ушах все еще звучал щелчок в телефонной трубке, разом отделивший ее от остального мира, а в душе царили чувство вины и полнейшая опустошенность. Боль, разом нахлынувшая на нее, была непереносимой.
Джонатан пытался ее убедить. Он пытался дать ей взятку. Он взывал к ее разуму. Он молил ее оставить это пагубное занятие, предсказывал, какие печальные последствия оно может иметь, в особенности для него и для его сына, — все напрасно. Она ничему не желала верить.
И вот теперь она его потеряла. Она знала наверняка, что он к ней больше не вернется. Девон неверным шагом побрела в спальню. Словно пойманная птица, бились у нее в мозгу слова Сары Стоун о выборе, который может изменить течение всей жизни. Если бы только ей было позволено вернуться назад и поступить иначе… Увы. сделанного не вернуть.
Девон уныло тыкала вилкой в горку безвкусного синтетического пюре, составлявшего часть готового обеда в пакете, украшенном надписью «Перед употреблением разогреть». Ей трудно было поверить, что именно сейчас люди по всей Америке, да и по всему миру, готовились отметить приход Нового года. Она даже не могла заставить себя хотя бы краем глаза посмотреть на демонстрировавшийся по телевизору торжественный вечер, где кружившиеся в танце пары торопили приход Нового года. Девон же знала одно: все это будущее обещало ей только новую душевную боль.
Она в очередной раз позвонила в клинику Вудленда, и ей наконец ответили, что Стаффорд-младший наконец пришел в себя. Слава Богу, хотя бы Алекс вне опасности.
Почувствовав некоторое облегчение, Девон откинулась на спинку кресла и перезвонила в больницу Майстика.
— Не могли бы вы дать мне справку о состоянии здоровья Эстель Стаффорд Меридит? — попросила она.
Дежурная сестра, судя по всему, принялась просматривать имевшиеся в ее распоряжении данные, и Девон явственно слышала шелест страниц.
— Простите, я сейчас соединю вас с доктором Райнманом.
Снова изменения! Прежде они сразу же сообщали, что состояние здоровья тетушки Стелл остается критическим. Девон в напряжении ожидала, когда Райнман подойдет к телефону.
— Вы родственница пациентки? — раздался в трубке подозрительно спокойный голос.
— Нет, но… Меня зовут Девон Джеймс.
— Мне очень жаль, миссис Джеймс, но я должен вам сообщить, что миссис Меридит отошла в мир иной. Это случилось в шесть часов вечера.
— Боже мой! — Горло у Девон перехватило от ужаса. Ей хотелось спросить, не ошибся ли врач, но в глубине души она знала, что так и есть. — Спасибо. Извините за беспокойство.
— Какое может быть беспокойство, миссис Джеймс? Я был бы рад сообщить вам более приятное известие…
— До свидания, доктор.
Девон повесила трубку, положила голову на край стола и, рыдая, на чем свет стоит проклинала себя. Прошло несколько часов, прежде чем она набрала номер телефона Джонатана, но услышала лишь размеренный голос автоответчика. Она оставила ему сообщение, после чего перезвонила ему на работу. Она знала, что он не ответит и никогда не простит ее.
Да она и сама не собиралась ничего прощать себе.
В воскресенье позвонила Кристи, но Девон не захотела с ней увидеться. Подруга была весела и без умолку говорила о своей с Франциском помолвке. Девон же ограничилась тем, что поблагодарила Кристи за подаренное на Рождество белье, которое, правда, оказалось на размер больше, чем требовалось.
В понедельник она снова позвонила Джонатану в офис Отозвалась Ди Уиллис.
— Извините, миссис Джеймс, мистера Стаффорда на этой неделе в офисе не будет.
— Скажите, вы передали ему, что я звонила?
На другом конце провода установилось тягостное молчание.
— Мистер Стаффорд был так занят…
Девон прикусила губу, чтобы не разрыдаться в трубку.
— Вы можете мне назвать дату похорон?
— В час дня в среду. Похороны состоятся на кладбище, что за методистской церковью в Стаффорде.
— Спасибо. — Девон тихо положила трубку. Потом она уже не могла вспомнить, сколько просидела неподвижно — без чувств, без мыслей… Знала только, что ни работать, ни спать она не в состоянии. Слезы тоже не помогали, но Девон, начав плакать, никак не могла остановиться.
Во вторник ей сделалось настолько не по себе от постоянных слез и нервного напряжения, что она вышла на улицу и поймала первое попавшееся такси. Девон намеревалась дернуть в магазин подарок Кристи, но на самом деле это был всего лишь предлог для того, чтобы выбраться наконец из дому. Она готова была ехать куда угодно, только бы глотнуть немного свежего воздуха и сменить ненадолго гнетущую обстановку своей квартиры.
В «Саксе» служащие были заняты тем, что убирали остатки рождественских украшений и декораций. Сверкающие гирлянды и цветные воздушные шары напомнили Девон о чудных днях, которые она провела вместе с Джонатаном. Теперь гирлянды уже несколько потускнели, а многие шары были разбиты. Это было в известной степени справедливым, поскольку ее собственный мир, некогда ослепительно сверкавший, тоже раскололся и даже его осколки не излучали былого блеска.
Направляясь в отдел женского белья, Девон неожиданно столкнулась с высоким человеком, двигавшимся ей навстречу.
— Извините. — Мужчина нагнулся, чтобы поднять коробку с бельем, выпавшую из рук Девон.
— Бог мой, Майкл? — Девон даже отступила на шаг.
— Девон? — ухмыльнулся тот. — А я вот все думал, когда же пересекутся наши пути-дорожки?
— В таком случае я бы не стала делать ставку на «Сакс». — Девон старалась, чтобы ее голос звучал легко и непринужденно. — Пожалуй, я бы стала тебя разыскивать в «Шератоне» или «Мариотте», где подают резиновых цыплят, до которых ты такой охотник.
— Это место ничем не хуже — ведь мы оба любим дорогую одежду.
— Что ж, может, ты и прав.
— Ты часом не больна? Выглядишь не самым лучшим образом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
