Тридцатипятилетний Фаюм, женатый на старшей дочери Канхаира, был обладателем больших земельных угодий на северо-востоке Улламарны. Он очень гордился своим древним родом, известным с незапамятных времён. Гинта слышала, что лет пятьсот тому назад аттаны из этого дома боролись за трон правителя мина. Может, Канхаир старается не столько для себя, сколько для дочери и внуков? Он явно заодно с Фаюмом. И упоминание о людях, похитивших маленького Диннара, смутило обоих.
— Но мы собрались здесь не для того, чтобы разгадывать старые загадки, — продолжала Гинта. — Любая история, даже самая тёмная, имеет своё начало и свой конец. И со временем мы всё узнаем. А сейчас речь идёт прежде всего о защите юго-западной границы Улламарны, то есть границы между пустыней и землями, прилегающими к Уллатаму. Многие считают, что над этим местом тяготеют злые чары и защиту его следует поручить нумадам, но, насколько я знаю, нумадов в Улламарне сейчас можно пересчитать по пальцам. Они, конечно, не откажутся охранять границу, но кто же тогда будет лечить людей и скот, кто поможет гиннурам выращивать урожай и бороться с наступающим бесплодием? В трудные времена соседи должны помогать друг другу. Улламарна и Ингамарна — соседи. Защиту юго-западной границы я беру на себя. В Ингатаме достаточно сильных и смелых молодых воинов, которые маются от безделья. Через два дня отряд в двести человек и двадцать ядрометателей будут возле ворот Уллатама. И мы с Акамином решим, что делать дальше. Я готова выслушать ваши возражения и ответить на ваши вопросы.
— Акамин ещё способен что-то решать? — прозвучал в наступившей тишине насмешливый голос Фаюма. — Ты очень лихо распоряжаешься своими людьми, уважаемая аттана. Может быть, ты намерена присоединить Улламарну к своим будущим владениям?
— Потомки Диннувира никогда не посягали на чужое, — сдержанно ответила Гинта. — И никогда не отказывали в помощи…
— Даже если их об этом не просили, — въедливо заметил Фаюм.
— Уважаемый Фаюм, — сказал Айтавин. — Если бы мы не просили помощи у Ингатама, аттаны Гинты не было бы на сегодняшнем Совете. За последние два цикла Улламарна стала унылым и почти безлюдным краем. Сколько уже разъехалось, но у меня не поворачивается язык винить людей за трусость. Ведь мы, нумады, и сами в растерянности. Люди перестали нам верить. У нас мало учеников, и нумадов становится всё меньше и меньше. Воинов тоже не хватает… Поймите, у нас мало людей! И отказываться от помощи неразумно. Главное — защититься от того зла, что приходит к нам с запада. А рассуждать о власти и безвластии, о своих и чужих владениях сейчас не время. Ты говоришь, у минаттана нет войска, Канхаир. У тебя оно есть. Однако ты не хочешь вести своих людей на юго-западную границу…
— Мы будем стоять севернее. Мои люди боятся чар, и я не вправе…
— Обвинять других в бездействии или дурных намерениях, — закончила за него Гинта. — А также порочить законного правителя.
— Я заметил, уважаемая аттана, — улыбнулся Канхаир, — что ты печёшься не столько о защите границы, сколько о защите минаттана Акамина. Правитель должен доказать своим подданным, что он действительно правитель, а не больной, выживший из ума старик. И если вы не хотите поднять вопрос о власти сегодня, то завтра он может сам встать перед нами. Акамин болен, стар, и у него нет наследников.
— Акамин ещё не выжил из ума, — возразила Гинта. — Самочувствие его улучшается с каждым днём. И вполне может объявиться наследник.
— Демон из пустыни? — расхохотался Фаюм. — Да, скоро он действительно будет здесь править…
— Замолчи! — впервые за весь совет эрг-нумад повысил голос. — Разве ты не знаешь, что вести такие речи опасно?
— Опасность на Улламарну навлекло семя Акамина, — не унимался Фаюм. — И никто не заставит меня думать иначе. Его дочь была злая колдунья, а его внук — демон!
— Однако простые смертные умудрились похитить этого демона, — заметила Гинта, в упор глядя на Фаюма.
И опять по его лицу пробежала тень страха. Канхаир тоже казался настороженным, словно зверь почуявший опасность. Гинта знала: сила нумадов была и остаётся загадкой для большинства. Люди склонны преувеличивать их могущество и часто приписывают им способность проникать в чужие мысли. Эти двое чего-то испугались. И опять именно тогда, когда она заговорила о похищении.
— Все знают, что здесь время от времени появляются пустынные люди, — с напускной невозмутимостью обронил Канхаир. — Всем известно, что они охотятся за детьми. Наверное, они и схватили мальчика. Он же постоянно убегал в пустыню. Теперь уж ничего не поделаешь. Это только лишний раз подтверждает, что у Акамина нет наследника. Ведь марканги приносят похищенных детей в жертву своему богу…
— Никто не знает, что они с ними делают, — сказала Гинта. — И никто не знает, как был похищен ребёнок. Не так уж далеко он убегал. А марканги боятся появляться там, где их могут увидеть. Они предпочитают действовать через посредников. Так что похитить его могли не сами марканги…
— Сын Диннары демон! — злобно выкрикнул Фаюм. — Он сам ушёл в пустыню! Он демон! Я помню его глаза. У людей не бывает таких глаз!
— Уважаемый Фаюм, дед рассказывал мне, что пять циклов назад, когда он был ещё молод, в селении У Большого Ручья родилась девочка с белой кожей, совершенно белыми волосами и светлыми, прозрачными, как вода, глазами. Все были напуганы, её мать обвинили в том, что она вступила в связь с ханном из Нижних Пещер. К счастью, нумады заступились за бедную женщину. Она родила дочь от своего законного мужа. Просто в тканях девочки отсутствовал ингабил. Такое бывает, хотя и очень редко. И у людей, и у животных. Разве ты не видел совершенно белых вунхов? Встречаются даже белые сингалы. Скорее всего, у Диннара избыток ингабила, и потому глаза его так темны.
— Он демон, — проскрежетал Фаюм. — И доказательство этому — то, что творится сейчас в Улламарне.
— Если беседа движется по замкнутому кругу, это значит, что её пора заканчивать, — произнёс Айтавин, вставая. — Мы ждём помощи Ингатама, уважаемая аттана Гинта. Передай почтенному Аххану нашу благодарность. Послав на Совет тебя, он как всегда не ошибся. А мы в очередной раз убедились, что у нас есть добрые друзья и надёжные союзники.
После Совета Гинта отправилась в Белый замок — проведать Акамина и осталась там на ночь. В Ингамарну она решила ехать утром. Старик чувствовал себя неплохо, и его тянуло на разговоры. А Гинту неумолимо клонило в сон. Она даже толком не разглядела комнату, в которую её проводила Мавина, и уснула, едва коснувшись головой подушки. Перед глазами мелькнуло морщинистое лицо служанки, задувающей светильник, вспыхнули и тут же растворились в темноте причудливые узоры на коврах…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
