Женщина уперла руки в бока — удивительно, что при этом она не сломала ни одной кости, — и посмотрела на детей.
— Идиоты и дармоеды.
— Эй! — Лифт вскочила на ноги. — Он не идиот. Просто ранен.
— Я говорила о тебе, дитя.
Женщина опустилась на колени рядом с мальчиком, поцокала языком и пробормотала:
— Ни на что не годен. Я вижу тебя насквозь. Долго ты здесь не протянешь. Вот увидишь.
Она сделала знак, и вышел юноша, которого Лифт видела ранее. Он взял мальчика под руку и повел внутрь.
Лифт хотела последовать за ними, но путь перегородили руки-крюки.
— Можешь поесть здесь трижды, — сказала женщина. — В любое время, но только трижды. Считай, тебе повезло, что я раздобрилась ради такой, как ты.
— Это еще что значит? — потребовала ответа Лифт.
— Это значит, что, если не хочешь крыс на корабле, не стоит их подкармливать.
Женщина покачала головой и собралась захлопнуть дверь.
— Постойте! — воскликнула Лифт. — Мне нужно где-то переночевать.
— Ты пришла по адресу.
— Правда?
— Да, с приходом темноты эти скамьи обычно пустеют.
— Каменные скамейки? Вы хотите, чтобы я спала на каменных скамейках?
— О, не ной. Даже дождя нет. — Дверь захлопнулась.
Лифт со вздохом посмотрела на Виндля. Спустя мгновение все тот же юноша вновь отворил дверь и швырнул Лифт большую булку — из клемы, плотную и зернистую, с пряной начинкой.
— Блинчиков у вас, наверно, нет? — спросила Лифт. — Я тут решила попробовать…
Дверь снова захлопнулась. Вздохнув, Лифт уселась на каменную скамью рядом со стариками и начала уплетать за обе щеки. Булка была не очень вкусной, но теплой и сытной.
— Шквальная ведьма, — пробурчала Лифт.
— Не суди ее слишком строго, дитя, — произнес один из стариков. Верхняя часть его черной шиквы, что обычно скрывала лицо, была откинута назад, выставляя на всеобщее обозрение седые усы, брови, темно-коричневую кожу и широкую улыбку. — Тяжело быть человеком, который решает чужие проблемы.
— Необязательно быть такой противной.
— Иначе местная детвора собиралась бы здесь и клянчила бесплатную еду.
— И? Разве не для этого создаются приюты? — Лифт откусила кусок булки. — Спать на каменных скамьях? Нужно пойти стащить у нее подушку.
— Думаю, она знает, как сладить с обидчивыми уличными воришками.
— Просто со мной еще дела не имела. Я потрясная.
Лифт посмотрела на остатки булки. Если применить потрясность, она снова останется голодной.
Старик рассмеялся.
— Ее называют Коряга, потому что у нее такой характер, что и буря стороной обходит. Вряд ли у тебя выйдет лучше, малышка. — Он наклонился ближе. — Но у меня есть информация на продажу, если интересно.
Ох уж эти ташикки со своими секретами. Лифт закатила глаза.
— Мне нечего предложить взамен.
— В таком случае предложи свое время. Я расскажу тебе, как задобрить Корягу. Может, удастся выторговать постель. Ты, в свою очередь, ответишь на один вопрос. По рукам?
Лифт вздернула бровь.
— Конечно. Выкладывай.
— Вот тебе секрет. У Коряги есть небольшое… увлечение. Cкажем так, она приторговывает сферами. Найди того, кто согласится иметь с ней дело, и получишь приличную награду.
— Торговля сферами? — спросила Лифт. — Деньги на деньги? Какой в этом смысл?
Старик пожал плечами.
— Она из кожи вон лезет, чтобы никто ничего не пронюхал. Так что, наверное, это важно.
— Какой-то бестолковый секрет. — Лифт закинула остатки булки в рот. Булка из клемы легко разваливалась и вообще больше походила на кашу.
— Теперь ты ответишь на мой вопрос?
— Если только он не такой же бестолковый.
— Какой частью тела ты себя ощущаешь? — поинтересовался старик. — Ты рука, вечно занятая работой? Мозг, раздающий указания? Или, может, ты больше похожа на ногу? Тащишь на себе всех остальных, но едва удостаиваешься внимания.
— Да уж. Бестолковее некуда.
— Нет, нет, это крайне важно. Каждый человек — часть чего-то большего, некого великого организма, которым является этот город. Видишь ли, это философское течение, над которым я работаю.
Лифт вперилась в него взглядом. Ну замечательно. В приюте заправляет злобная метелка, а снаружи поджидает ненормальный старикан. Она отряхнула руки.
— Если уж выбирать, то я нос. Типа внутри у меня куча разных козявок, и никогда не знаешь, какая вывалится.
— О… интересно.
— Вряд ли это чем-то поможет.
— Да, но ответ честный, что является краеугольным камнем хорошей философии.
— Ага, как скажешь. — Лифт спрыгнула с каменной скамьи. — С тобой, конечно, весело болтать о всякой ерунде, но у меня есть дела поважнее.
— Дела? — переспросил Виндль, приподнявшись.
— В точку. У меня назначена деловая встреча.
7
Лифт боялась опоздать. Со временем у нее всегда были проблемы.
Нет, самое важное она, конечно, помнила: восход солнца, заход солнца, бла-бла-бла. Однако все остальные условности… ну, они никогда не казались ей особо важными, чего нельзя было сказать о других людях. Она прибавила шаг.
— Собираетесь найти сферы для женщины из приюта? — Виндль метался зигзагами между ног прохожих. — Хотите ее задобрить?
— Еще чего. — Лифт презрительно фыркнула. — Она мошенничает.
— Разве?
— Ну естественно. Скорее всего, отмывает сферы бандюганов — принимает их как «пожертвования», а потом отдает обратно. За отмывание сфер неплохо платят, особенно в таком месте, как это, где писаки, голод побери, заглядывают тебе через плечо на каждом шагу. Может, дело и не в этом. Может, она вынуждает людей делать пожертвования заряженными сферами в обмен на ее тусклые. Ей сочувствуют, ведь она прикрывается бедными детишками. Потом можно толкнуть заряженные сферы у менял и немного навариться.
— Это ужасно бессовестно, госпожа!
Лифт пожала плечами.
— А что еще делать с приютами? Хоть для чего-то сгодились.
— Но наживаться на человеческих чувствах?
— Жалость — мощный инструмент. Заставил человека что-то почувствовать — считай, подмял под себя.
— Правда?..
— Надо позаботиться, чтобы со мной такого не случилось. Иначе стану слабой.
Лифт вернулась к тому месту, где попала в расселины, и побродила вокруг, пока не обнаружила пандус ко входу в город — длинный и пологий, чтобы при случае могла проехать повозка.
Она кралась наверх, пока в поле зрения не попала караулка. Очередь не только никуда не делась, но стала еще длиннее. Многие обустраивались на ночлег прямо на камнях. Несколько предприимчивых торговцев продавали еду, чистую воду и даже палатки.
«Удачи», — подумала Лифт.
Большинство ожидающих выглядели так, будто из пожитков имели только собственную шкуру да, может, пару экзотических болячек. Лифт спустилась обратно. У нее маловато потрясности для еще одного столкновения со стражниками. Она примостилась в небольшой трещине в скале у подножия пандуса. Мимо прошел торговец одеялами, ведя необычную лошадку — белую и косматую, с рогами на голове. Она походила на тех животин с запада, ужасных на вкус.
— Госпожа, — Виндль устроился на каменной стене напротив ее головы, — о людях я знаю немного, зато хорошо разбираюсь в растениях. Вы удивительно cхожи. Вам нужен свет, вода и питание. У растений есть корни. Ну знаете, чтобы держаться во время бурь. Иначе унесет.
— Иногда приятно унестись прочь.
— А если надвигается сильная буря?
Взгляд Лифт устремился на запад. На… что бы там ни назревало. Буря, которая несется не в ту сторону, как сказали визири. Это невозможно. Что за игры затеяли алети?
Спустя пару минут по пандусу сошла капитан стражи. Женщина еле передвигала ноги и, как только сторожевой пост скрылся из виду, поникла плечами. Наверно, тяжелый день выдался. С чего бы вдруг?
Лифт сжалась, но женщина и бровью не повела в ее сторону. Когда она прошла мимо, Лифт выбралась из трещины и поспешила следом.
