В конце февраля в Северной Палестине начался кризис, который выявил раскол между франками. Хотя война за Святую землю была далека от завершения, латиняне в Акре перегрызлись друг с другом. Генуэзские моряки хотели захватить контроль над городом, возможно с молчаливого согласия Конрада Монферратского и Гуго Бургундского, и только яростное сопротивление пизанских союзников Ричарда предотвратило союз порта с Тиром. Обозленный тем, что он посчитал актом предательства, Ричард отправился на север, чтобы вступить в переговоры с Конрадом, и пара встретилась на полпути между Акрой и Тиром. Вероятно, последовали длительные дискуссии, но прочного соглашения так и не было достигнуто, и маркиз вернулся в Тир.[319]
Создавалось впечатление, что военное счастье Ричарда изменило ему в холмах Иудеи, а теперь на северном побережье его покинуло и умение уверенно вести дипломатические переговоры. Разочарованный и раздраженный тем, что не сумел подчинить себе Конрада, Ричард официально лишил Конрада доли доходов Иерусалимского королевства, выделенной ему летом 1191 года. Хотя, по правде говоря, это был пустой жест. Конрад обладал двумя явными преимуществами: неоспоримой властью в Тире и растущей поддержкой франкских баронов Утремера — Балиана Ибелина и ему подобных. Возможно, маркиз действительно был лживым своекорыстным оппортунистом, готовым вступить в переговоры с Саладином, вопреки интересам Крестового похода, но его женитьба на Изабелле Иерусалимской дала ему право на трон. Он также доказал, что является более сильным лидером, чем Ги де Лузиньян, и, в отличие от Ричарда, выказывал все признаки того, что останется в Леванте. В феврале Ричард Львиное Сердце предпочел проигнорировать очевидное, но со временем ему пришлось признать неудобную реальность. Конрада невозможно ни сломить, ни согнуть, значит, его придется учитывать в любом более или менее продолжительном политическом и экономическом соглашении на Ближнем Востоке.
Примерно в это время были вновь открыты каналы для переговоров между Ричардом и Саладином. Султана опять представлял его брат аль-Адиль, а от имени Ричарда выступал Онфруа Торонский. Встречи прошли в конце марта в районе Акры, и в какой-то момент создалось впечатление, что приемлемые условия договора, включая раздел Иерусалима, действительно могут быть согласованы. Однако в начале апреля Ричард прервал диалог и отплыл на юг, чтобы провести Пасху в Аскалоне. Причина столь неожиданного изменения политики неясна, но представляется вероятным, что до короля дошли слухи о том, что в измученных армиях Саладина зреет недовольство, и султан столкнулся с мятежом мусульман в Месопотамии. Вероятно, Ричард решил, что возможная слабость и уязвимость султана позволяет ему не соглашаться ни на что, кроме самых выгодных условий. Вернувшись в Аскалон, он начал готовиться к новому наступлению.
КРИЗИС И ПРЕОБРАЗОВАНИЕ
15 апреля 1192 года в Аскалон прибыл Роберт, настоятель монастыря в Херефорде. Он привез новости, перевернувшие все планы Ричарда. Помощник и представитель короля Уильям Лонгчамп был выслан из Англии принцем Джоном, и теперь амбициозный брат Ричарда всячески старается расширить свое влияние в королевстве. Так после восьми месяцев участия в войне на Святой земле Ричард получил недвусмысленное напоминание о необходимости выполнения своих обязанностей монарха. Львиное Сердце немедленно понял, что, учитывая кризис на Западе, он не может позволить себе задерживаться в Леванте. Но не хотел он и возвращаться в Европу неудачником. Поразмыслив, Ричард, судя по всему, решил, что еще располагает временем и может посвятить еще один сезон Крестовому походу. Но чтобы привести войну в Палестине к быстрому и успешному завершению, ему необходимо объединить раздробленные силы латинян на Святой земле.
Примирившись с необходимостью компромисса, Ричард 16 апреля созвал совет баронов. Он объявил, что в свете событий в Англии ему придется скоро уехать, и предложил собравшимся решить вопрос об иерусалимской короне. Было принято единодушное решение, почти наверняка с молчаливого одобрения Ричарда, предложить королевство Конраду Монферратскому. Тем временем Ги де Лузиньян должен был получить богатую компенсацию за утраченный статус. Ричард условился с тамплиерами, чтобы они продали Ги остров Кипр за 40 тысяч безантов. Это позволяло династии Лузиньянов создать сильное и крепкое государство в восточной части Средиземноморья. Генрих Шампанский был отправлен на север в Тир, чтобы сообщить маркизу о его неожиданном «повышении» и, что было еще более важным, убедить его объединить свои силы и армию Гуго Бургундского с войском крестоносцев, собравшимся в Аскалоне, так чтобы можно было продолжить священную войну.
Через несколько дней Конрад узнал новости и, по общим отзывам, был в восторге. После долгих месяцев ожидания в полной готовности, когда он действовал с хитростью и осторожностью, его мечты о королевской власти стали реальностью. Оставив прежние бескомпромиссность и колебания, маркиз немедленно приступил к подготовке военной кампании. Не поставив в известность Ричарда и франков, он также отправил срочное послание Саладину, объяснив, что латиняне пришли между собой к неожиданному соглашению, и пригрозив, если Саладин в течение ближайших нескольких дней не урегулирует отношения с Конрадом, полномасштабной конфронтацией. По информации мусульманского очевидца при дворе султана, Саладин отнесся к сообщению со всей серьезностью. Опасаясь крупных беспорядков в Месопотамии, «султан считал, что лучше всего заключить мир с маркизом», и 24 апреля отправил посла в Тир, чтобы окончательно договориться об условиях. Таким образом, в последние дни апреля 1192 года и король Ричард, и Саладин верили, что нашли пути к завершению войны на Святой земле: один — при посредстве возобновления военных действий, другой — заключив мир. В центре обоих планов находился один и тот же человек — Конрад Монферратский.[320]
Вечером 28 апреля Конрад отправился на ужин в резиденцию французского крестоносца Филиппа, епископа Бовэ. Они давно дружили, и Конрад находился в расслабленном приподнятом настроении. Позже он в сопровождении двух стражников поехал обратно и свернул на узкую улочку.
Там по обе стороны улицы сидели два человека. Когда Конрад поравнялся с ними, оба встали. Один из них приблизился к Конраду и показал письмо. Маркиз протянул руку, чтобы его взять. Человек вытащил нож и вонзил в его тело. Тогда второй человек, находившийся по другую сторону улицы, вскочил на круп лошади и ударил маркиза ножом в бок; тот упал мертвым.
Позднее стало ясно, что на Конрада напали члены ордена ассасинов, которых послал Синан, Старец Горы. Один из двух убийц был немедленно обезглавлен, другой схвачен и допрошен, после чего его волочили по городским улицам, пока он не умер. Но хотя их связь с ассасинами была установлена, относительно «заказчика» уверенности не было. Гуго Бургундский и франки Тира распустили слух, что им был король Ричард, а в некоторых частях мусульманского мира эта «честь» приписывалась Саладину. Но если учесть последующее развитие событий, ни один правитель почти ничего не выиграл от смерти Конрада. Установить правду теперь уже невозможно — Синан мог действовать и самостоятельно, посчитав маркиза опасной и долгосрочной угрозой балансу сил в Леванте.[321]
Политическая ситуация в латинских государствах была нестабильной. Гуго Бургундский попытался захватить власть в Тире, но ему, судя по всему, помешала вдова Конрада Изабелла, наследница Иерусалимского королевства. Поскольку угроза новых беспорядков оказалась вполне реальной, довольно быстро была достигнута новая договоренность. Граф Генрих Шампанский был избран «компромиссным» кандидатом — будучи племянником и Ричарда, и Филиппа-Августа, он представлял интересы и Анжуйской династии, и Капетингов, — и уже через неделю он женился на Изабелле и стал номинальным главой франкской Палестины.
Точная степень участия Ричарда Львиное Сердце в этом урегулировании неясна. В общем и целом, однако, новый порядок соответствовал его интересам, равно как и интересам Третьего крестового похода. Назначение Генриха Шампанского в конце концов объединило армии Палестины — от местных франков Утремера до французских войск Гуго Бургундского и анжуйских сил Ричарда. Учитывая недавнюю историю союза Ричарда и Генриха, существовал неплохой шанс эффективного сотрудничества и в будущем.
В мае 1192 года Ричард усилил свой плацдарм в Южной Палестине, завоевав удерживаемую мусульманами крепость Дарум, а работа по восстановлению укреплений Аскалона близилась к завершению. Граф Генрих и герцог Гуго собирали армии на севере. Моральный дух христиан получил новый импульс — в общем, на этой стадии шла подготовка к решающей кампании, хотя, учитывая планируемую Ричардом экспансию вдоль побережья в направлении Египта, цель предприятия остается спорной.
