торопиться, пять с половиной, а может, и все шесть сотен талеров. Совсем не лишнее для него. Но даже это приятное занятие утомило его, началось неприятное жжение в боку. И он пошёл прилечь.
Спать не спал, лежал ворочался, ища для себя удобное положение. Но к вечеру вроде боль отступила, и он снова вышел к офицерам и поужинал, а потом они с Карлом уединились и стали считать деньги. Посчитали все затраты полковой казны. А затем стали считать, кому из офицеров сколько надобно дать из призовых. Полковникам и майорам решено было выделить по пять сотен, капитанам и ротмистрам герцога по три сотни. Волков решил, что Кальбу и Юнгеру призов даст столько же, сколько и своим капитанам. Он хотел, чтобы среди офицеров герцога у него было как можно больше приятелей. Нейману и Максимилиану… ну, тут он сказал своему товарищу, что рассчитается с ними сам. Для Неймана барон мысленно уже отсчитал сотню гульденов. Он не хотел мелочиться. Капитан заслужил эти деньги, да и Волкову в будущем может пригодиться такой человек. Максимилиану генерал думал выдать сорок золотых. Дельце с бургомистром того стоило.
После барон снова почувствовал недомогание и ушёл к себе.
* * *
— Господин генерал, — будил его Хенрик.
— Что? Завтрак уже? — он открыл глаза.
— Офицеры уже позавтракали, — ответил ему старший оруженосец, — к вам из Вильбурга приехал генерал Фильшнер.
— Генерал Фильшнер? — удивился Волков. Он даже повернул голову в сторону оруженосца. — Какой генерал Фильшнер.
— Не знаю какой. Приехал и представился. Полковник Брюнхвальд его знает. Сидят в офицерской, разговаривают, пиво пьют.
Генералу стало интересно. Знавал он одного Фильшнера, но тот в последнюю их встречу был ещё полковником.
— Скажите слугам, чтобы мыться несли, — попросил генерал и стал, кряхтя и морщась от боли, вставать с постели.
Да, это был тот самый Фильшнер, что ещё капитаном приходил в Эшбахт по приказу герцога арестовывать тогда ещё опального вассала. Но теперь генералы улыбались, как старые знакомцы, да ещё и обнялись на глазах у офицеров, причём приезжий генерал делал это аккуратно, понимая, что барон ранен. Потом они уселись рядом с Карлом, и Волкову тут же принесли пива.
— Тяжела ли рана ваша? — сразу спросил Фильшнер, едва они расположились за столом. — Болт получить в бок — не шутка. Вижу, что бледны вы.
— В наши с вами годы все раны тяжки, — философски заметил генерал и, не захотев продолжать эту тему, спросил: — Ну а вы, мой друг, когда же генеральский патент получили?
— Уж полгода как! Милостью Божьей и Его высочества. То за мои сидения — почитай полтора года просидел в осаде. Вы, наверное, слыхали про Цумерт.
— Конечно, конечно, — кивал барон. — Славное дело, вы его так и не сдали, как я слышал.
— Коней поели, но не сдал, — гордо сообщил прибывший генерал. — Ну а вы тут как? Почитай, тоже в осаде сидите. Так я к вам в помощь. Хотя по городу проехал… Кажется, тут беспорядки случилось. Кажется, честные люди еретиков бьют? Странно тут всё, а полковник ваш Брюнхвальд порассказал — так и вовсе я был удивлён.
— Чему же? — спросил Волков, чувствуя гордость за проведённую тут, в Фёренбурге, работу.
— Как же так случилось, что еретики столь сильны тут были, а теперь все сбежали? Уж расскажите, как такое произошло?
— То всё промыслом Божьим, — скромно отвечал генерал генералу. — Всё Божьим промыслом. Вы лучше расскажите, отчего вы здесь.
— Так Его Высочество меня сюда послал. Поначалу пришло ваше письмо о том, что ван дер Пильс и горожане собирают склады и магазины в округе Фёренбурга, так вам в помощь был послан кавалерийский полк в два эскадрона с полковником Гебенхобеном для разведки и разъездов; кавалеристы вам должны были помочь, ведь своей кавалерии у вас мало. Полковник прибудет к вечеру, я надеюсь. А потом пришло письмо от вас, что вы ранены, так меня спешно послали вслед за Гебенхобеном, я его на дороге и нагнал. Приказано мне, ежели вы не в силах, то взять командование на себя. Я и поскакал, коней едва не загоняя.
— Вас прислали в осаде посидеть, — додумался Волков. — Раз уж вы такой неуступчивый и в осадах готовы по полтора года сидеть, лишь бы не сдать города недругу.
— Так мне и сказали, — соглашался генерал. — Но вижу я, что вы вполне себе в силах, а посему…
— Э нет, — остановил своего коллегу начавший было радоваться таким новостям барон, — я не в силах, вот и полковник не даст соврать, целыми днями с постели не встаю. Вчера весь день пролежал, и ночь. Только встал, чтобы вас увидеть.
— Вот как? — удивился Фильшнер. — Значит я не зря сюда скакал?
— Не зря, не зря, — убеждает его барон. — Вы комендант Фёренбурга. Сейчас я соберу офицеров и буду передавать вам дела. А они ознакомят вас с ситуацией в городе.
— Что ж, хорошо, — согласился прибывший генерал. — Но, надеюсь, вы мне поможете разобраться; думаю, что через недельку буду в курсе всего происходящего, — он полез под кирасу, достал оттуда плоскую замшевую сумочку для писем и извлёк из неё письмо. — Это от Его Высочества. Распоряжения.
Волков тут же раскрыл письмо и стал читать. Ну, герцог был ему благодарен и писал, что теперь, если рана его тяжка, он может покинуть Фёренбург, оставив за себя генерала Фильшнера. Это было как раз то, о чём Волков и мечтал. Потому что было у него всего два сильных желания: вылечиться и выбраться из ненавистного города. И, едва дочитав до конца письмо от герцога, он посмотрел сначала на Фильшнера, потом на Брюнхвальда.
— Господа, не думаю, что моё пребывание здесь необходимо, посему из-за раны я покину этот город в самое ближайшее время.
— О! — только и смог произнести удивлённый полковник.
— Лишь бы это пошло на пользу здоровью вашему, — сказал прибывший генерал.
— Господин генерал, — продолжил барон. — Поклонник Брюнхвальд — мой ближайший помощник и друг, прислушивайтесь к его советам — он знающий офицер.
Карл от таких слов даже приосанился немного. А Фильшнер тут же ответил:
— Я много слышал о полковнике Брюнхвальде, и то, что я слыхал, было лишь
