– Перетащите все на борт, – распорядился Кассад. – А я схожу наверх, в операторскую кабину. Попробую оттуда запустить эту механику.
– Разве здесь не автоматика? – удивился Мартин Силен. – Ну, как на ветровозе?
– Не думаю, – ответил Кассад. – Посмотрим, может, мне удастся стронуть его с места.
– А что, если он поедет без вас? – крикнула Ламия вдогонку.
– Не поедет.
В вагоне было холодно и пусто, если не считать нескольких металлических скамеек в большом переднем отделении и десятка простых коек в маленьком, заднем. Вагон был просторный – по меньшей мере восемь метров в длину и около пяти в ширину. Заднее отделение было отгорожено тонкой металлической переборкой. Один угол в нем занимал небольшой шкаф. Высокие, в полстены окна были только в переднем отделении.
Паломники свалили багаж прямо на пол и теперь пытались согреться – расхаживали по вагону, топали ногами, размахивали руками. Мартин Силен лежал на скамье, вытянувшись во весь рост, причем из шубы торчали лишь макушка да ботинки.
– Черт возьми, – пожаловался он, – совсем забыл, как в этой штуке включается отопление.
Консул взглянул на темные панели освещения.
– Отопление тут электрическое и включится само, когда полковник запустит вагон.
– Если запустит, – буркнул Силен.
Сол Вайнтрауб, сменив Рахили пеленки, переодел малышку в термокостюм и теперь укачивал на руках.
– Я-то здесь никогда не был, – оглядываясь, произнес он. – А вы, господа?
– Я был, – ответил поэт.
– А я нет, – сказал Консул. – Мне доводилось видеть дорогу только на фотографиях.
– Кассад говорил, что однажды ему пришлось возвращаться этим путем в Китс, – отозвалась из другого отделения Ламия.
– Я думаю… – начал Сол Вайнтрауб, но тут заскрежетали шестерни, и вагон, резко накренившись, закачался, а затем, влекомый внезапно пришедшим в движение тросом, пополз вперед. Все бросились к окну, выходившему на платформу.
Прежде чем отправляться в операторскую, Кассад предусмотрительно перенес свои вещи в вагон. Сейчас он выскочил из дверей кабины, одним прыжком преодолел длинную лестницу и кинулся за вагоном, который медленно отходил от посадочной площадки.
– Не успеет, – прошептал отец Хойт.
До края платформы оставалось метров десять, но карикатурно длинноногий Кассад бежал, как настоящий спринтер.
Вагон выскользнул из направляющего желоба и закачался в воздухе, метрах в восьми над скалами. Хотя настил платформы обледенел, Кассад не снижал скорости, нагоняя вагон.
– Давай! – закричала Ламия Брон. Остальные подхватили ее крик.
Консул посмотрел вверх: полосы льда отваливались с обмерзшего троса и падали вниз. Он оглянулся. Слишком далеко. Кассад не успеет.
Однако полковник бежал невероятно быстро. Вот и край платформы. Консулу снова вспомнился ягуар – зверь со Старой Земли, которого он видел в зоопарке на Лузусе. Казалось, полковник вот-вот поскользнется и полетит вниз, на заснеженные валуны. Но нет. Вытянув вперед свои длинные руки, Кассад прыгнул и завис в воздухе. Его накидка развевалась на ветру. Мгновение – и он скрылся за вагоном.
Раздался глухой удар, затем потянулась бесконечно долгая минута ожидания. Все молчали, даже шелохнуться боялись. Вагон плыл в сорока метрах над скалами, приближаясь к первой мачте. Но вот паломники увидели Кассада. Хватаясь за обледенелые металлические поручни, он продвигался вдоль вагона. Ламия распахнула дверь, и к полковнику тут же протянулся десяток рук. Ему помогли забраться внутрь.
– Благодарение Господу, – произнес отец Хойт.
Немного отдышавшись, полковник мрачно улыбнулся:
– Мне не хотелось дожидаться возвращения вагона. Там автоблокировка. Если с оператором что-нибудь случится, механизм останавливается. Пришлось придавить рычаг мешком песка.
Мартин Силен указал на быстро приближающуюся мачту опоры, над которой, как потолок, висело облако. Трос, казалось, уходил в пустоту.
– Сдается мне, мы уже пересекаем хребет, хотим мы того или нет.
– А сколько времени займет дорога? – спросил Хойт.
– Часов двенадцать. Может, чуть меньше. Операторам иногда приходится останавливать вагоны – если ветер слишком сильный или трос обледенеет.
– Теперь мы уже не остановимся, – сказал Кассад.
– Если только трос не порвется, – заметил поэт. – Или мы на что-нибудь не налетим.
– Заткнись, – оборвала его Ламия. – И вообще не пора ли нам пообедать?
– Смотрите! – позвал Консул.
Все подошли к передним окнам. Вагон уже поднялся на сто метров над бурым склоном. Предгорья остались где-то позади. Далеко внизу виднелась платформа. Паломники в последний раз окинули взглядом станцию, покинутые лачуги Приюта Паломников и неподвижный ветровоз.
Затем снег и плотные облака поглотили их.
Разумеется, кухни в привычном смысле слова в вагоне не было. Однако в заднем отделении обнаружились холодильник и микроволновая печь. Из мяса и овощей, позаимствованных на камбузе ветровоза, Ламия и Вайнтрауб соорудили вполне сносное жаркое. У Мартина Силена нашлось и вино (несколько бутылок он прихватил еще с «Бенареса», остальными разжился на ветровозе). К жаркому он открыл гиперионское бургундское.
Паломники почти покончили с обедом, когда мрак, словно облепивший окна вагона, начал понемногу рассеиваться. Вскоре стало совсем светло. Консул обернулся к окну, и в этот момент выглянуло солнце, залив весь вагон каким-то потусторонним золотым светом.
Все разом вздохнули. Уже несколько часов как стемнело, но едва вагон всплыл над морем облаков, из которого, подобно островам, поднимались горные вершины, как паломники вновь оказались в царстве заката. Небо Гипериона из дневного блекло-голубого стало бездонно-лазурным. Красно-золотистое светило зажгло башни облаков и покрытые льдом горные вершины. Консул огляделся. Лица его спутников, которые еще минуту назад в полумраке вагона казались серыми пятнами, теперь тоже омывало щедрое золотое сияние.
Мартин Силен поднял бокал:
– Ну, с Богом!
Консул посмотрел вперед. Массивный трос казался отсюда не толще нитки, а чуть подальше его и вовсе было не разглядеть. В нескольких километрах, на вершине горы, искрилась золотом следующая опорная мачта.
– Дорогу поддерживают сто девяносто две опоры, – произнес Мартин Силен голосом экскурсовода. – Они изготовлены из сверхпрочного карбодюраля и имеют восемьдесят три метра в высоту.
– Мы, должно быть, очень высоко, – негромко сказала Ламия Брон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
