– Это стучал молот, или я ничего не понимаю в молотах, – сказал Гимли.
– Да, – согласился Гэндальф, – и мне это не нравится. Может, он ничего не имеет общего с дурацким поступком Перегрина, но, вероятно, потревожено что-то такое, что лучше было бы оставить в покое. Умоляю, не делайте больше ничего подобного. Я хочу хоть немного отдохнуть без дальнейших беспокойств. Как в награду, Пиппин будет дежурить первым, – проворчал он, закутываясь в одеяло.
Пиппин уныло сидел у двери в полной темноте, он все время поворачивался, опасаясь, что какой-то неизвестный ужас выползет из источника. Он хотел было закрыть дыру одеялом, но побоялся двигаться и подходить к ней, хотя Гэндальф, казалось, спал.
На самом деле Гэндальф не спал, хотя лежал неподвижно и молча. Он глубоко задумался, стараясь припомнить все подробности своего прежнего путешествия и беспокойно выбирая дальнейший путь: неправильный поворот мог погубить их. Через час он встал и подошел к Пиппину.
– Иди к стене и поспи немножко, сынок, – сказал он добрым голосом. – Я думаю, ты хочешь спать. А я не могу сомкнуть глаз, так что все равно буду караулить.
– Я знаю, в чем дело, – пробормотал он и уселся у двери. – Мне нужен дым. Я не пробовал его с утра перед снежной бурей.
Последнее, что видел Пиппин, засыпая, была темная фигура старого мага, сгорбившаяся на полу, защищающая тлеющую лучину в изогнутых ладонях. На мгновение стал виден его острый нос и облако дыма.
Разбудил всех Гэндальф. Он один сидел на страже шесть часов, позволив остальным отдохнуть.
– Тем временем я все обдумал, – сказал он. – Средний путь мне не нравится, мне не нравится и левый путь: либо там внизу опасность, либо я не проводник. Я выбираю правый проход. Мы снова поднимаемся.
Они двигались восемь темных часов, не считая двух коротких остановок. Они не встретили никакой опасности, ничего не слышали и не видели, кроме слабого свечения посоха мага, как блуждающий огонек плывшего впереди. Избранный ими проход постоянно вел вверх. Насколько они могли судить, он проходил через большие горные пещеры. В нем не было отверстий и проходов по обеим сторонам, пол был ровным и гладким, без ям и щелей. Очевидно, когда-то здесь проходила важная дорога, и они шли вперед быстрее, чем в первом переходе.
Они преодолели около пятнадцати миль по прямой линии на восток, хотя на самом деле прошли больше двадцати. Когда дорога поднималась, повышалось и настроение Фродо, но он все еще чувствовал себя угнетенным, а временами он по-прежнему слышал шлепанье мягких ног. Это не было эхом.
Они шли столько, сколько могли пройти без отдыха хоббиты, и все уже подумывали о месте, где они могли бы поспать, когда внезапно стены справа и слева исчезли. Они прошли, казалось, через какую-то арку и оказались в темном и пустом пространстве. За ними воздух был теплым, а впереди – холодным. Они остановились и беспокойно собрались в кучу.
Гэндальф казался довольным.
– Я выбрал правильный путь, – сказал маг. – Наконец мы пришли в обитаемые области и теперь находимся недалеко от восточной стороны. Но мы высоко, гораздо выше ворот Димрилла, если я не ошибаюсь. По воздуху чувствуется, что мы в большом зале. Теперь я могу рискнуть и дать немного больше света.
Он поднял свой посох – блеснул яркий свет, похожий на молнию. Большие тени разлетелись по сторонам, и на секунду путники увидели высоко над своими головами обширный потолок, поддерживаемый множеством столбов, вырубленных из камня. Перед ними в обе стороны простирался огромный пустой зал, его черные стены, отполированные и гладкие, как стекло, сверкали. Они увидел также три других входа, три черных арки, один из входов вел на восток. Потом свет погас.
– Это все, что я могу сделать пока, – сказал Гэндальф. – В склонах горы есть большие окна и проходы, ведущие к свету, в верхних этажах подземелий. Я думаю, мы теперь достигли их, но снаружи ночь, и мы ничего не можем сказать определенно до утра. Если я прав, утром мы действительно увидим свет. Тем временем дальше мы пока не пойдем. Отдохнем, если сможем. Пока же все шло хорошо, и большая часть темного пути позади. Но мы еще не вышли, и еще долог путь до ворот, открытых в мир.
Товарищество провело ночь в большом подземном зале, сбившись в кучу в одном из углов, чтобы избежать сквозняка. Вокруг них висела тьма, пустая и бесконечная, и одиночество давило на них. Самые дикие слухи, доходившие до хоббитов, тускнели перед ужасами и чудесами истинной Мории.
– Здесь, должно быть, когда-то жило множество гномов, – сказал Сэм, – и каждый из них был занят больше, чем барсук, чтобы вырубить все это в твердой скале. Зачем они все это делали? Разве они могли жить здесь во тьме, в этих ямах!
– Это не ямы, – сказал Гимли. – Это великое королевство и город гномов. В старину он был не темным, а полным света и великолепия, как об этом поется в наших песнях.
Он встал и начал петь в глубокой тьме, и голос его эхом отдавался от потолка.
Проснулся он один,Когда мир молод был,Когда среди долинЗеленый ветер плыл.Шел Дьюрин, напеваяИ имена давалТем землям, что ещеНикто не называл.Среди безмолвных горОн пил из родников,И видел он узор Кисейных облаков.Вокруг его волосНад мудрой головойКольцо из звезд вилось,Что дружат с синевой.И горы были высокиВ прекрасные те дниПеред паденьем королей,Которых не было сильней.И Нарготронд, и Гондолин,Что под моря сейчас ушли,Могучи были, велики,По-настоящему близкиВ тот юный день,В тот Дьюрин день.Он был король.Его дворецБыл высечен из хрусталя.Его, как праздничный венец,Носила на главе земля.Был выточен из камня трон,Как кружево среди колонн.И руны власти вырезалОн на двери, ведущей в зал.Веселой жизнь тогда была.Здесь резчик свой узор творил,У кузнеца огонь пылал,По наковальне молот бил.Росли дома, росли дворцы,Росли хлеба, росли леса.И груды золота росли,На них свет факелов плясал.Неутомимый был народ!Играли арфы под горой,Слагались песни под лунойЛюбил веселье Дьюрин род.Огонь подземный подчиненБыл власти Дьюрина, но вдругВосстал балрог, неукрощенИ выжег, вымел все вокруг.Сейчас все стихло. Ветер сер.И горы спят глубоким сном.Мир постарел, мир поседел.Разрушен славный Дьюрин дом,Замолкли звуки сладких арф,В старинных залах темнота,И неподвижен лунный серпВ глубоком зеркале пруда.В Мории, в месте Казад-Дум,Под камнем, не известном нам,Корона Дьюрина лежитИ верность Дьюрину хранитОна не зря так долго ждетВладельца – он опять придет,И улыбнется сонный мир,И зажурчат ручьи опять,Проснутся звуки звонких лир,И будут скрипачи играть.
– Это мне нравится, – сказал Сэм. – Я это хотел бы запомнить. В Мории, в месте Казад-Дум? Но как подумаешь о всех этих лампах, тьма кажется еще тяжелее. А лежат ли тут еще груды золота и драгоценных камней?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
