– Конечно, не могу, – согласился Хемингуэй. – Потому что данный факт настойчиво совали мне под нос. Единственное, чего я не заметил, так это хоть сколько-нибудь разумной причины для столь откровенной симпатии. После приезда в дом я часто видел дядю и племянника вместе, и Стивен каждый раз обращался с ним грубо. Молодого человека тошнило от одного вида Джозефа, и он даже не пытался это скрыть. Мне не раз доводилось сталкиваться с грубостью среди родных, но такого поведения, как у Стивена, я еще не встречал. Однако Джозефу все как с гуся вода: ни малейшего смущения, никаких обид; он продолжает преданно любить дражайшего племянника.
– Вот именно! В конце концов, он его племянник! Вероятно, он знал его еще ребенком, когда…
– Чепуха! – отрезал Хемингуэй. – Когда Стивен был ребенком, Джозеф странствовал по свету, мастерски изображая хозяина «Гартер инн», столяра Снага, возможно, даже Первого гражданина, не говоря уже о Прорицателе и деревенщине Уильяме [13] . Он блуждал за две тысячи миль от своей страны. О племяннике Джозеф знал в лучшем случае лишь то, что он существует на свете. И так было до тех пор, пока пару лет назад он не поселился в Лексэме. Не надо убеждать меня, будто они сразу почувствовали друг в друге родственные души. Любой слуга подтвердит, что Стивен почти не обращал внимания на доброго дядюшку Джозефа. Не считая тех моментов, когда говорил ему гадости. И после этого я должен верить, что дядя от него без ума? По-моему, здесь Джозеф явно переиграл. Абсолютно неестественно любить молодого грубияна, который постоянно оскорбляет тебя на каждом шагу. На самом деле в этом пункте прекрасно разработанный план Джозефа сильно хромал. Стивен в него плохо вписывался. Однако ему удалось убедить наивных простаков вроде тебя, что он ангел и чистая душа. Проблема в том, что я не простак и не верю в ангелов, которые ведут себя как Джозеф – все время стоя на подмостках и расшаркиваясь перед публикой в ожидании аплодисментов.
– Если все так подать… – начал сержант.
– Помалкивай и слушай дальше. Я уверен. Джозеф с самого начала хотел свалить убийство на Стивена, но на всякий случай позаботился о том, чтобы завещание его брата не было признано судом, а также постарался подкинуть нам еще пару удобных подозреваемых, чтобы мы могли ими заняться, если дело со Стивеном не выгорит. Вот почему мы имеем теперь дело с мисс Джерард и ее несчастным драматургом, не говоря уже про контрабандиста Моттисфонта. Думаю, я не сильно ошибусь, предположив, что Джозеф нарочно спровоцировал Ройдона на чтение пьесы, зная, как это разозлит Натаниэля.
– У вас нет для этого оснований, сэр! – запротестовал сержант.
– Нет, есть: он не остановил Ройдона! Хотя наверняка мог бы это сделать, если бы захотел. Но пьесу прочитали, и разразилась буря. Натаниэлю мало было ссоры с Моттисфонтом: он сцепился с мисс Джерард, а потом накинулся и на Стивена. В результате добрый дядюшка Джозеф отлично подготовил почву; после этого ему оставалось лишь зарезать Натаниэля и спокойно смотреть, как мы делаем из себя посмешище.
– Да, но мы не знаем, как он зарезал Натаниэля! – напомнил сержант.
– Согласен, но об этом мы поговорим позднее. Надо признать, проделал он все это мастерски, потому что я до последнего момента ничего не замечал. Джозеф удачно выбрал время, когда все переодевались к ужину и не могли обеспечить себе алиби; зато он позаботился о своем, постоянно беседуя с единственным человеком, которого у нас не было оснований подозревать.
– Похоже, все дело в той двери, – задумчиво пробормотал сержант.
– В какой двери?
– Между его комнатой и ванной мисс Клэр.
– Считаешь, это была аудиозапись? Возможно, но маловероятно. К тому же в доме нет ни одного проигрывателя.
– Но если Джозеф постоянно находился в своей комнате, как он мог это сделать?
– Не важно как. К твоему вопросу мы еще вернемся. А сейчас я хочу проследить все его действия после убийства. Прежде всего он устроил так, чтобы Стивен оказался среди тех, кто обнаружил труп. Это позволило ему внушить нам мысль, будто Стивен и глазом не моргнул при виде мертвеца.
– Он так вам сказал?
– Разумеется, не прямо. Он заявил, что его дорогой племянник не любит показывать свои чувства, однако намекнул, что Стивен совершенно бессердечен. Но тут вышла неувязка. Я неплохо разбираюсь в людях – лучше, чем думает Джозеф, – и успел заметить, что Стивен действительно любил своего дядю и был расстроен его смертью гораздо больше, чем старался показать. Хотя, конечно, Джозеф привел Стивена в спальню Натаниэля не только для этого. Пока он изображал скорбящего над телом брата, Стивен, как и любой бы на его месте, проверил окна и дверь ванной. Теоретически это давало ему возможность замаскировать следы взлома. Дядюшке Джозефу оставалось лишь выразить уверенность, что окна были закрыты. Когда я спросил, видел ли он сам, он ответил: нет, зато видел его племянник, а это, мол, одно и то же. Джозеф прекрасно знал, что это не одно и то же, но убеждал нас, что добрый и наивный дядюшка не сомневается в своем племяннике. О, поверь, он настоящий мастер!
– Звучит просто чудовищно, – покачал головой сержант.
– Надеюсь, ты не считаешь, что человек, зарезавший собственного брата, ангелочек с крыльями?
– Все равно, сэр, одно не вяжется с другим. Могу поклясться, что Джозеф изо всех сил старался отвести подозрения от Стивена! Он из кожи вон лез, доказывая, что грубость племянника ничего не значит, и пытался оправдать его.
– Ну еще бы! Это была его роль, и роль отлично сыгранная. Скажи, ему удалось убедить тебя, что Стивен невиновен?
– Нет, сэр.
– В том-то и дело, – кивнул Хемингуэй. – Он выбирал самые нелепые и смехотворные аргументы, которые только усиливали наши подозрения. В этом и заключался его план. Все самые опасные для Стивена факты я узнал либо напрямую от его дяди – благодаря его якобы невинной болтовне, – либо с его помощью, например, когда он намекнул мисс Дин, что Стивен стал наследником. Джозеф даже постарался донести то же самое до Моттисфонта, не сомневаясь, что тот сразу об этом проболтается, испугавшись за собственную шкуру.
– Но у нас нет против него ни одной улики.
– Правильно. Я же говорил, мы имеем дело с мастером.
– А как же завещание? Если Джозеф действительно так умен, он наверняка знал, что, как только завещание признают недействительным, наследство поделят между родственниками.
– Ты просто генератор блестящих идей, – усмехнулся инспектор. – По-твоему, восемьдесят тысяч фунтов – не достаточно жирный кусок? Дядя Джозеф наверняка считал иначе. Вспомни, он два года жил за счет своего брата, значит, у него за душой нет ни пенни. Для него восемьдесят тысяч фунтов – такая же веская причина для убийства, как и сто шестьдесят.
– Даже не знаю… Мне казалось, он в любом случае постарается прикарманить все наследство.
– Если бы он позарился на все наследство, а не на половину, то сразу вызвал бы подозрения. Уверен, ему бы такое и в голову не пришло. Он хитрый.
Сержант смотрел на начальника немигающим взглядом, пытаясь осмыслить его слова. После долгого молчания он пробормотал:
– Должен признать, все это звучит правдоподобно, сэр. Удивляюсь, как вам удалось его вычислить.
– Интуиция, – холодно объяснил Хемингуэй.
– Ладно, пусть интуиция. Честно говоря, я и сам не думал, что убийцей может быть мисс Джерард, Ройдон или Моттисфонт. Только я хочу еще раз напомнить, что против Джозефа нет ни одной серьезной улики, потому что мы не знаем, как он совершил преступление и когда.
– Скоро выясним, – заверил инспектор.
– Надеюсь, вы правы, сэр, хотя следствие идет уже два дня, а мы топчемся на одном месте. За какую ниточку ни потянешь, все рвутся. Дверной ключ никто не трогал, лестницу пришлось исключить, и в комнате нет потайных ходов. Не представляю, как нам удастся продвинуться хоть на шаг вперед.
– Ты прав, и все-таки я не удивлюсь, если окажется, что разгадка с самого начала была у нас под носом. Какая-нибудь простая деталь, настолько очевидная, что ее мог бы заметить даже ребенок. В жизни такое случается сплошь и рядом.
– Если она и правда так проста, то чудо, что вы ее не заметили, – скептически произнес Уэр.
– Наверное, для меня она слишком проста, – объяснил Хемингуэй. – Я надеялся, что ты ее заметишь.
Сержант пропустил эту шпильку мимо ушей.
– Если бы у нас были хотя бы отпечатки пальцев! – воскликнул он. – Но он все так хорошо подчистил, что рассчитывать не на что. Я надеялся, нам повезет с кинжалом, но его рукоять чиста как стеклышко. Ясно, что второй кинжал вообще не трогали, как и ножны первого. Вы же видели, как легко выходит из них клинок? Я без труда вытащил его за рукоять, не касаясь ножен. Мне даже не пришлось использовать левую руку, хватило одной правой. Наверняка и он сделал то же самое.
– Минутку! – Хемингуэй нахмурил брови. – Кажется, ты попал в точку.
