Мы долго смотрели друг на друга, прежде чем он сглотнул и попытался оттолкнуть меня. Я усилил хватку.
— От тебя воняет, — сообщил я ему. От такой близости у меня начали слезиться глаза.
Он отвел взгляд и пробормотал:
— Тогда отвали от меня к чертовой матери.
Вместо того чтобы сделать это, я подтолкнул его к ванной комнате, пока он, спотыкаясь, не вошел внутрь.
— Прими душ, побрейся и оденься. Нам кое-куда нужно.
— Например?
— Слушание Брэкстон, — сообщил я ему, возвращаясь к делу. — Это сегодня.
Лорен уставился в никуда, пока его мозг работал, и он переосмыслил то, что на самом деле должно было быть кристально ясным:
— Почему ты думаешь, что она хочет, чтобы мы были там?
— Хочет она этого или нет, мы будем вместе. Мы не позволим ей сделать это в одиночку.
Я вздохнул с облегчением, когда он не стал спорить. Пока Лорен принимал душ, я спустился вниз, чтобы подождать, дать ему немного побыть наедине и обдумать свой следующий шаг. Спускаясь по лестнице, я был так погружен в свои мысли, что не заметил засады, в которую попал, пока не стало слишком поздно.
Точная копия моего лучшего друга, хотя его волосы давно поседели и поредели, отец Лорена ждал внизу лестницы. Я не дрогнул, выдержав холодный и хитрый взгляд Орсона Джеймса. Лорен, возможно, думал, что ненавидит меня, но истинная ненависть читалась в глазах его отца. Когда Лорен смотрел на меня, он оказывал мне уважение, которого Орсон желал, но никогда не утруждал себя заслужить, и иногда Лорен даже подчинялся. По этим причинам Орсон Джеймс презирал меня.
— Орсон, — заставил я себя поздороваться.
Лейну Морроу было бы все равно, с каким презрением я отношусь к этому человеку. Но моя бабушка не одобрила бы, если я не проявлю к кому-либо должного уважения в их собственном доме.
— Убирайся из моего дома, Морроу.
— С удовольствием, но захвачу с собой вашего сына, — мои манеры зашли далеко. К черту его.
— Дом Лорена здесь. Теперь он это знает. Вот почему он вернулся домой.
У меня мурашки побежали по коже, когда я услышал, как он говорит о Лорене, но заставил себя забыть об этом и сохранить самообладание:
— Забавно. Ты, похоже, так не думал, когда буквально вышвырнул его под дождь на улицу, как собаку.
— Он стал мужчиной. Пришло время ему вести себя как подобает мужчине.
— Наконец-то мы можем согласиться, но ни на секунду не думай, что ты имеешь какое-то отношение к тому, что Лорен стоит сам по себе. Он сделал это не ради тебя.
— Полагаю, я должен благодарить тебя? — усмехнулся Орсон, поправляя манжету на своем синем костюме. Должно быть, кто-то предупредил его о моем присутствии, раз он был здесь, а не в офисе. — Отлично. Благодарю тебя. А теперь ты и это грустное маленькое черноволосое дерьмо можете наблюдать, как я пожинаю ваши плоды.
— Этого никогда не случится, но если каким-то образом я умру и позволю тебе забрать его, тебе придется благодарить Лорена, а не меня, — я протиснулся мимо него, врезавшись в его плечо, прежде чем выйти за дверь.
Прошел час, прежде чем я услышал крики. Я выбрался из своего грузовика и был готов ворваться обратно внутрь, когда Лорен, вальсируя, вышел из двери со зловещей улыбкой и снова стал похож на самого себя. Его волосы были зачесаны назад, и на нем были облегающие темно-синие брюки, которые свисали с бедер, и такая же рубашка с короткими рукавами, которую он оставил расстегнутой. Единственным заметным отличием был медальон, который он больше не носил.
Однако мое сердце все еще бешено колотилось, пока я не увидел сумку со всем его барахлом упакованным внутри, и висящую у него на плече.
Добравшись до грузовика, он забрался внутрь, и я тоже. Я почувствовал запах свежей мяты от жевательной резинки, которую он жевал, и бергамота в его одеколоне, когда он откинулся на спинку сиденья и устроился поудобнее.
— Давай убираться отсюда к чертовой матери, — пробормотал Ло, не глядя на меня. Он был занят тем, что смотрел через ветровое стекло на своего отца, который стоял на своем массивном крыльце, кипя от злости и держа медальон Лорена, свисавший с его пальцев.
Не теряя времени, я нажал на газ.
Затем я показал фак Орсону Джеймсу через опущенное окно, когда умчался с его единственным сыном на переднем сидение.
Я проигнорировал свою усталость после перелета туда и обратно из Лос-Анджелеса в Портленд за один день, когда вылезал с заднего сиденья автомобиля, который Дани организовала, чтобы забрать нас. Вместе с Лореном мы вошли в здание, которым владели «Гении Записи», а за нами следовали двое из нашей личной охраны. Наш шаг не замедлялся от осознания того, что наша девочка находится тридцатью этажами выше, сражаясь в одиночку с адвокатами Карла.
Так было до тех пор, пока мы не прошли через охрану здания и не добрались до ряда лифтов.
Лорен, заметив ожидающего Рика, остановился как вкопанный:
— Хочу кое-что прояснить, — сказал он мне, сжав челюсти и глядя вперед на Рика, который тоже наблюдал за ним, но с мрачностью во взгляде, — это ничего не меняет. Я здесь ради Брэкстон, и все. С меня хватит.
Ага, мы еще посмотрим.
— Ты реально хочешь спорить об этом прямо сейчас?
— Я не спорю. Я просто говорю.
— Пошли, — сказал я пренебрежительно. Лорен ни хрена не уйдет, и это не потому, что я заставлю его остаться. Он не сможет уйти так же, как и все остальные из нас. — Мы и так опаздываем.
Рик оттолкнулся от стены, к которой прислонялся, когда мы приблизились. Впервые за три недели он, казалось, испытывал искушение заговорить, но затем Лорен затолкал слова обратно ему в глотку, прежде чем он смог их произнести.
— Не стоит, — рявкнул он на барабанщика. Затем зашел в пустой лифт, не оставив нам другого выбора, кроме как последовать за ним, прежде чем двери успели закрыться.
Всю дорогу наверх Рик пристально смотрел на Лорена из-под капюшона, в то время как басист без всякого выражения смотрел на металлические двери и делал вид, что ничего не замечает. Напряжение было невыносимым, и когда лифт наконец остановился и двери открылись, я поспешил выйти раньше них обоих.
Мы проигнорировали секретаршу, когда вошли в офис, и она крикнула нам в спину, что Карл нас не ждет.
Черта с два.
Он намеренно не пригласил нас на эту встречу.
Все на нашем пути расступались, как Красное море, когда мы штурмовали зал. Только когда мы добрались до места назначения и без приглашения ввалились в комнату, меня охватило чувство, что я уже бывал здесь раньше.
Большинство мест за длинным столом были заняты мужчинами и женщинами в костюмах, включая Они Шридхар и человека, которого я принял за арбитра. Он замолчал на полуслове, когда мы вошли.
Все взгляды были устремлены на нас, но наши глаза были прикованы к ней.
Она сидела во главе стола, дальше всех от двери. На том самом месте, где я стоял, когда увидел ее впервые восемь месяцев назад, когда она ворвалась в этот самый конференц-зал и прервала проходившее тогда совещание. Несмотря на то, что она была одета по-другому, теперь я был наблюдательнее, Брэкстон все еще выглядела такой же невинной сегодня, как и тогда.
Именно эти большие карие глаза, светлые веснушки и ее пухлый рот никогда не переставали оставлять меня в дураках. Единственным признаком того, что в ней горел огонь, были ее рыжие волосы, заколотые так, чтобы была видна шея.
Она была живым пламенем.
Наши глаза встретились, но она никак не отреагировала на наше появление. После того, что мы сделали, просто признать наше присутствие, даже на короткое время, было больше, чем мы заслуживали.
Я мог видеть только верхнюю часть ее тела, но узнал это прозрачное черное платье с принтом в виде кристаллов и голографическими деталями. Я знал, что подол доходил ей до икр. Я знал, что на ее левой ноге был высокий разрез. Я даже узнал черный бюстгальтер, который она носила под ним, и понял, что она сочетала его со своими любимыми черными ботинками. Я не мог видеть ее рук, но знал, что она надела свои кольца. Брэкстон была наполовину готом, наполовину панком и наполовину бохо. Она не хотела, чтобы кто-нибудь разгадал ее.
