А я схожу проверю, всё ли у нас готово.
– Игорь, Машенька, – подошёл я к Шувалову и его сестрёнке, у которой как-то был на дне рождения, – Игорёк, возмужал, повзрослел, а Марья Сергеевна-то как похорошела. Ослепительная красавица, – подбодрил я волнующуюся девушку, слегка перебрав с комплиментами.
Хотя сестрёнка у Шувалова и на самом деле расцвела. Из угловатой худощавой лисички, какой я её запомнил по именинам, она превратилась если и не в писаную красавицу, то по меньшей мере в очень симпатичную девчулю, обращающую на себя внимание яркой внешностью.
– ПапА сказал, что сюда племянница Императора может приехать. Никогда её вблизи не видела, – поделилась со мной Марья, кивком и улыбкой отметив комплимент в её адрес.
– Она уже здесь. Буквально пару минут назад я передал её князю Юсупову, – скромно заметил я, словно в этом не было ничего необычного.
На самом деле мне захотелось поддразнить Игорька, который очень чувствительно относился к малейшему проявлению внимания со стороны высокопоставленных особ. Была у него такая привычка, при любом удобном случае вставлять в разговор упоминания, где и кто из его близкой родни встречался с сильными мира сего.
– Погоди-ка, а это не ты ли выставил три последние лота? – спросил он, заглядывая в аукционный лист, который вместе с номерком держал в руке.
– Не совсем я, но лот выставлен от моих верфей, – слегка поправил я старосту своей группы, для восстановления справедливости, – А ты, как я погляжу, что-то покупать надумал? Не наши ли изделия?
– Нет. Отец попросил зарегистрироваться, пока он разговаривает. Шпагу он присмотрел, что вторым лотом идёт, – откликнулся скороговоркой Игорь, торопясь перейти к вопросам, – Слушай, а почему ты цену такую низкую выставил? У нас старшие целый вечер твои накопительные пояса обсуждали. Если верить их оценке, то покупатели цену раза в два, а то и в три поднимут.
Ух-х. Знал бы ты Игорёк, как ты только что меня сейчас успокоил. Я собирался изначально пояса по триста тысяч выставить, и то переживал, что их могут не купить, но потом поддался на уговоры майора и выставил их по полмиллиона. Сейчас, чем ближе начало аукциона, тем сильнее я нервничаю. Да что там нервничаю, меня уже просто потрясывает. Уже руки потеть начали. А ну, как не купят у меня «протезы»? Ой, как неудобно получится, особенно после разговора с Великой княжной. Лучше бы я свою Академию в получатели назначил. Там хотя бы шутками можно было отойти, а тут… Чёрт возьми, как же я сразу тогда у майора не догадался спросить, кто в шефах у госпиталя…
Игорю ничего объяснять не стал. Отделался междометиями, наспех откланялся и помчался в буфет.
На второй рюмке коньяка меня вроде отпустило. Заказал себе кофе и затаился за угловым столиком, прислушиваясь к происходящему в зале.
Мои лоты шли последними, и встретил я их, прячась за одной из самых дальних колонн. В случае неудачи отсюда можно незаметно сбежать, и лучше мне тогда до начала учёбы из своего посёлка не высовываться.
Сердце совсем было упало в пятки, когда стартовую цену никто сходу не поддержал. Больше минуты распинался специально нанятый аукционист, прежде чем кто-то в середине зала поднял над головой номерок.
Эта минута стоила мне покрытого потом лба и красного лица, наверняка напоминающего своим цветом спелый помидор. И только увидев первую поднятую руку с номером, я вытащил платок и старательно промокнул им пот, не исключено, что перемешанный вместе со слезами. В последних точно не уверен, но глаза мне определённо пощипывало.
Между тем, зал оживился. Когда я закончил с процедурой по приведению лица в порядок, цена выросла до шестисот пятидесяти тысяч. А потом события понеслись вскачь и вскоре я, не веря собственным ушам, услышал, что мой первый лот продан за полтора миллиона.
После третьего удара молотка зал на какое-то мгновение замолчал, а потом разразился криками и аплодисментами.
Продажа второго лота за миллион семьсот, и третьего, за два сто на меня особого впечатления уже не произвели. Я устроился в уголке зала на стуле, который неведомо откуда взялся, и чувствуя себя опустошённым, крайне вяло воспринимал действительность.
– Вот он, Павел Георгиевич, – услышал я знакомый грассирующий говор, – Сидит себе спокойненько, словно ему и дела нет ни до чего.
– Дорогой вы мой человек, герой вы наш, – полез ко мне обниматься и жать руку седовласый мужик с петлицами военврача, и я понял, что со стула мне пора вставать, – Вы просто не представляете себе, что для госпиталя сделали. Три с лишним годовых бюджета одним махом! А знаете что, господа, пойдёмте-ка дерябнем по паре рюмашек коллекционного шустовского в буфете. Ей-ей, за такое стоит выпить.
Майор против такого предложения не возражал, я так вообще был на всё согласен, а врач, как потом выяснилось не только врач, но и начальник госпиталя, так тот только на месте не подпрыгивал.
– А меня княжна Рюмина хотела с вами познакомить, – сказал я Павлу Георгиевичу после далеко не первой рюмки.
– Великая княжна, – строго поправил меня майор, назидательно задрав вверх указательный палец.
– Ну да, – устало согласился я с ним, – Самая великая княжна.
– Ирина Александровна не только по титулу великая. Душа у неё такая. Наичеловечная, – нашёл консенсус врач.
Затем откуда-то появились фотографы и журналисты. Майор меня снова выручил, и пока меня словно мебель фотографы переставляли с места на место для съёмок, он, разливаясь соловьём, грузил писак информацией.
Домой я прибыл изрядно пьяным и прилично уставшим. Самой большой мечтой у меня было забраться с головой под одеяло, и навсегда забыть про сегодняшний день.
Не всем нашим чаяниям и мечтам суждено сбываться.
Эту ночь я провёл в каталажке.
Глава 21
Полиция заявилась ко мне через час после моего прибытия домой. Началось всё с громкого стука в дверь.
Встревоженные горняшки вызвали охрану, воспользовавшись специальной тревожной кнопкой, о чём я и сказал полицейским через дверь, попросив их минуту подождать. За окном и впрямь виднелся автобус в характерной полицейской окраске, с положенными, где надо, спецсигналами.
– Всё в порядке. Это действительно полиция. Барокко, – услышал я голос своего охранника Юры и кодовое слово, обозначающее, что он не под контролем.
Четверо полицейских, урядник и маг в штатском. Следом за ними зашли оба моих охранника.
Встретил я их в халате, умытый, причёсанный и почти что трезвый. Успел ещё в машине накинуть на себя Малое Исцеление, а по приезду домой воспользовался «лечилкой» и «опохмелятором» работы Усольцева. Причина для таких действий была весомая. Ирина,
