На титул никто не отреагировал, чего и следовало ожидать. Кто в глухих горах знает о миротворцах? Сомнительно, чтобы они о Морфелоне что-то слышали.
— Садись, садись, миротворец, — сосед слева оказался единственным, кому слова Марка о чем-то говорили.
Марк повернулся, будучи рад любому, кто знает его как миротворца. Рядом сидел, вернее, возлежал человек лет сорока пяти. Явно не здешний, судя по богато вышитой красной тунике и зачесанным назад жестким темным волосам. В маленьких сощуренных глазах прослеживались опытность и способность сохранять невозмутимое спокойствие в любых ситуациях. Закругленный нос и чуть натянутые в вечной полуулыбке губы выражали добродушие, но было в них и что-то самолюбиво-надменное. Словно он был добр к людям и при этом требовал почтения к себе за свою доброту. Впрочем, Марк решил не укореняться в своем мнении, он совсем не знал этого человека. К тому же рядом с незнакомцем лежал зачехленный меч, какой мог быть только у воина-аделианина. Если этот человек аделианин, это уже что-то значит!
— Великий хаос! Опять безумец пришел учить нас, как нам жить, — проговорил вождь, оглядев Марка. Говорил он медленно, с отрывом, видно, тяжело давался ему каллиройский язык.
— Простите, но я вовсе не безумец, — учтиво возразил Марк, однако вождь не дал ему продолжить.
— Всякого чужеземца, учащего нас жизни, предки завещали карать смертью!
— Но я же ничего не сделал! — чуть не возопил Марк. Сердце его забилось в тревоге: куда он попал?
— Достаточно того, что ты существуешь… и существуешь на наших землях.
— Кто вы? — опешил Марк.
Вождь вроде как удивился такому вопросу.
— Разве ты никогда не слышал о племени Мудрых орлов?
— Нет, признаться, не приходилось…
— Хаос великий! Твое невежество оскорбляет наши светлые умы! Но мы благородные мыслители! Мы окажем тебе почтение и выслушаем тебя. После того, как закончим с этим наглецом! — вождь гневно указал пальцем на соседа Марка. Тот лежал, подперев голову рукой, полуулыбаясь, полудремля, ничем не выказывая беспокойства.
Марк заворочал мозгами, осознав, что ничего не понимает. То ему угрожают смертью, то, видите ли, оказывают почтение! Делать нечего, пришлось смириться и покорно слушать прерванную беседу. Вождь, довольный собою, что унизил очередного чужестранца, повернул гордый взгляд к незнакомцу в красной тунике и продолжил речь:
— Вот, слушай, следопыт. Мы будем воевать с вами и вернем наши цветущие земли. Будем воевать долго и упорно, ради наших поколений, которые грядут.
— Смысл вашей войны — сражаться ради будущих поколений? — спросил названный следопытом и непочтительно усмехнулся. — Но вам не хватит жизни, чтобы справиться со всеми аделианами. Какой же будет смысл у ваших поколений?
— Сражаться ради поколений, которые придут за ними! — не моргнув глазом, ответил вождь. — И так без конца, пока в мире не утвердится полная справедливость и гармония.
— Вы все погибнете, — сообщил следопыт.
— Но наши имена останутся жить… в сердцах наших детей, внуков и правнуков… — вождь хотел что-то добавить, но понял, что глубокую мысль, ворочающуюся в разуме, извлечь не удастся. — Мы все равно победим. В этом веке или в будущем, — с торжеством победителя заключил он, видимо, довольный своей речью.
Следопыт искренне посмотрел ему в глаза:
— Послушай-ка, великий вождь, ты говоришь о справедливости, а сам готовишься убивать невинных.
Туземцы возмущенно зашумели. Вождь неожиданно преобразился из почтенного мудреца в грозного дикаря-людоеда:
— Хаос великий! Кто это говорит? Разве вы, аделиане, не проливали человеческой крови? И из-за чего? Из-за учения! Да, мы будем убивать за земли, за власть, за наше право быть хозяевами земель в долине. Но знай, следопыт: самые безжалостные убийцы это те, что убивают за идею — вы, аделиане!
Туземцы издавали улюлюкающие звуки на местном диалекте. Понять его было невозможно, тем более что слов в языке туземцев, похоже, было не много, и в основном их заменяли звуковые сигналы. Смысл этих сигналов был ясен: смерть чужеземцам! Как бы в подтверждение угрозы в руках дикарей появились каменные топоры и ножи, которыми они потрясали в ярости.
«Зачем, зачем ты ляпнул это? — мысленно отчитывал следопыта Марк. — Сейчас убьют тебя и меня за компанию. Убьют и съедят, а из косточек ожерелья сделают!»
— Я… — начал было невозмутимый следопыт.
— Молчи, безумец! — вождь встал и гневно запрыгал на месте, сопя широкими ноздрями, как разъяренный буйвол и вдруг зашелся в жестоком кашле.
Кто-то из туземцев подал ему деревянную чашу с кислым молоком, и вождь принялся жадно пить, разливая по подбородку белые струи. Остальные туземцы принялись кричать прислуге, чтобы им тоже принесли напиться.
«Это шанс исправить гибельное положение, — решил Марк. — Но сначала нужно узнать, здесь ли учитель Калиган».
Он придвинулся к следопыту и зашептал:
— Послушай, друг, мне не слишком интересно, что здесь происходит, я ищу учителя Калигана…
— А вот мне очень даже интересно, — небрежно осек его следопыт, — чего это ты врываешься в момент важных переговоров с недружественным нам племенем?
Марк вопросительно уставился на следопыта. По его всезнающему тону и немного саркастическому взгляду было видно, что Марка он ждал.
— Где же тебя столько носило, миротворец? Твой приятель сказал, что вы расстались у Песчаного утеса, а от него до лагеря всего два полета стрелы из самого гнилого морфелонского лука…
— Ты нашел Хариса?! — обрадовался Марк.
— Еще бы, не найти! Весь лагерь взбаламутил своими воплями и требованиями справедливого суда над обидчиками.
— Какими обидчиками?
— Теми, которые отделали вас у Песчаного утеса. Если бы твой приятель сразу дал варвару в ухо, они бы не обиделись, скорее, признали бы за своего. А он подшутил над их интеллектом. Худшего оскорбления для них быть не может: эти умники считают себя самым мудрым народом во вселенной и готовы убить всякого, кто подвергнет их мудрость сомнению…
— Где он? Где Харис?
— В хижине, напротив… да ты куда, он спит.
Марк кинулся вон, сбив с ног туземца-слугу, разносящего бурдюк с кислятиной. Отдернув дверную шкуру противоположной хижины, Марк увидел в свете луны знакомые очертания. Харис действительно спал мертвецки, сопя, как старый бегемот. Одежду его покрывала грязь, волосы, когда-то уложенные в благородную прическу, слиплись бесформенной массой.
— Уф-ф, жив герой, — вздохнул Марк. И только теперь ощутил, что глубоко под сердцем весь день теплился огонек надежды: с другом ничего плохого не случится.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
