- Я не вижу к тому никаких препятствий, - ответил Елецкий, вспоминая, как вопреки строжайшему отцовскому запрету нет-нет, да и садился за старенький инструмент в Дубровке. Князь Василий не возражал и частенько останавливался в дверях музыкального салона, прислушиваясь к звукам, доносящимся оттуда.
Дверь открылась, и, легонько подталкиваемый в спину нянькой, Алексей шагнул в комнату. Наталья Федоровна с улыбкой подошла к правнуку и, взяв его за руку, подвела к Николаю.
- Познакомься, Алекс, это твой отец, Николай Сергеевич, - тихо произнесла она.
Ник присел перед мальчиком так, чтобы их глаза оказались на одном уровне. Ребенок сосредоточенно его разглядывал, а он боялся вздохнуть, терпеливо ожидая первых слов.
- Papa? (Папа), - Алеша удивленно оглянулся на бабушку, полагая, что она что-то напутала.
- Да, милый, - кивнула графиня.
Мальчик вновь повернулся к отцу.
- Я теперь должен буду жить с Вами? – спросил он, принимая слова, сказанные бабушкой.
- Если ты захочешь остаться с бабушкой, я не буду настаивать, - осторожно ответил Николай.
Елецкому до боли хотелось прикоснуться к нему, сжать в объятьях, но он не посмел, опасаясь напугать мальчика.
- А где мы будем жить? – поинтересовался Алеша.
- До следующей зимы мы будем жить в моем имении, в Дубровке.
- А у меня там будет своя лошадь? – загорелись глаза мальчика.
- И не одна, - улыбаясь ответил Ник.
- А Злата тоже поедет с нами? – вдруг спросил он.
Николай нахмурился, не зная, как ответить ему на этот вопрос. На помощь к нему пришла Наталья Федоровна:
- Злата еще маленькая, поэтому она останется со мной, но ты сможешь видеться с сестрой, - ответила графиня и перевела взгляд на князя.
Николай кивнул соглашаясь с ее словами. Наталья Федоровна вновь обратилась к Елецкому:
- Мне известно, что Вы торопитесь покинуть столицу. Скажите, к какому времени Алекс должен быть готов к отъезду?
Николай размышлял недолго:
- Я заберу Алешу в пятницу, - ответил он, полагая, что два дня на сборы будет вполне достаточно.
- Договорились, Ваше сиятельство. От себя лично хочу попросить Вас не обижать моего правнука.
- Наталья Федоровна, как Вы можете сомневаться в этом! - Ник поднес к губам ее руку, - Уверяю Вас, что сделаю все возможное, чтобы мой сын вырос настоящим мужчиной.
- Глядя на Вас, князь, трудно усомниться в Ваших словах, - улыбнулась в ответ графиня.
Принятие решения о судьбе сына Кате далось нелегко. Едва закончились все хлопоты, связанные с обустройством в апартаментах, снятых графом Войницким, как спустя всего четыре дня после приезда в Тифлис Станислав принес письмо на ее имя от графини Блохиной, которое, за неимением другого адреса, доставили в штаб его полка. Вестям из дома Катерина была рада, однако, читая это письмо, все больше мрачнела. Наталья Федоровна написала ей о предложении Сергея Васильевича, добавив к ним и свое мнение по этому поводу, и Катерина вновь погрузилась в размышления о дальнейшей судьбе сына. Алеше уже пять, мальчик подрос, и через два-три года ему предстоит поступить в кадетский корпус, а будущее его так и не определено. Настало время поговорить с мужем о его судьбе.
Устроившись за рукоделием у себя в маленькой гостиной, Катя поджидала возвращения супруга. Едва послышались знакомые шаги от двери в прихожей, Катрин отложила в сторону работу и подняла глаза навстречу вошедшему супругу. Войницкий выглядел уставшим, но при виде жены, застывшей в ожидании, улыбка осветила его черты.
- Не меня ли Вы ждете, mon cher?
Катя кивнула головой.
- Станислав, мне нужно поговорить с Вами.
- Я слушаю Вас, mon ange, - подойдя к ней и поднеся к губам ее пальчики, - ответил он.
- Я хочу поговорить об Алеше, - глубоко вдохнув, начала Катя. – Я много думала об этом в последнее время. Что, если случится так, что я не смогу более иметь детей?
Станислав нахмурился. Он и сам не раз думал об этом, и старательно гнал от себя предательские мысли. Но как же не ко времени она начала этот разговор! Тщательно взвешивая каждое слово, он ответил:
- Пока рано судить об этом, mon cœur. Сейчас мы еще ни в чем не можем быть уверены.
- Но Алексей взрослеет, и я хочу знать, какое будущее его ждет, - не отступала Катерина.
Войницкий промолчал, однако глянул на нее с некоторой долей раздражения.
- Ответьте мне: если я не рожу Вам наследника, что станет с моим сыном?
- Тогда моей единственной наследницей останется Злата, - резко ответил Войницкий. – Обо всем, что касается Вашего сына, мы договорились еще до свадьбы.
Катя отшатнулась от его слов, как от удара. Значит, «Вашего сына»! Больно было слышать это из его уст, она почему-то была уверена, что ее супруг согласится усыновить мальчика.
- Это Ваше окончательное решение? – осведомилась она.
- Да, сударыня, - кивнул головой Станислав.
- Благодарю, что были откровенны со мной, - едва сдерживая подступившие слезы, ответила Катя и резко отвернулась. Войницкий вздохнул, видя, как она расстроена его ответом, и, не дождавшись от нее больше ни слова, вышел из комнаты. Пусть пока свыкнется с этой мыслью, - рассудил он, - у них еще будет время поговорить обо всем.
А Катерина после ухода Станислава присела к столу и начала писать ответ Наталье Федоровне. Сердце обливалось кровью при мысли, что ей придется расстаться с сыном едва ли не навсегда, но другого выхода она не видела. Пора было что-то решать, и сейчас, когда она писала о том, что желала бы, чтобы Николай усыновил его, слезы застилали ей глаза и, срываясь с пушистых ресниц, падали на бумагу и заставляли расплываться чернила радужными пятнами.
По молчаливому соглашению супруги Войницкие больше не возвращались к этому разговору, но ни один из них не забыл о нем.
Весна в Тифлисе наступала гораздо раньше, чем в Петербурге, и уже к середине апреля весь город утопал в цветении садов. Катерина с удовольствием гуляла по саду расположенному прямо за домом, где они сняли квартиру.
За полтора месяца пребывания в Тифлисе она сдружилась с дочерью домовладельца, у которого они арендовали апартаменты. Юная грузинка по имени Тамара была на редкость привлекательна. Именно от нее Катя и узнала о маленькой церкви, построенной над могилой Святого Давида, к которому грузинки питают особенное благоговение. Среди местных женщин существовало поверье, что ежели по окончанию молитвы приложить к сырому фундаменту церкви камешек, поднятый на горной тропинке, ведущей к храму, и он прилипнет, то загаданное желание исполнится; упадет - нечего и надеяться. Хоть раз, но почти каждая жительница Тифлиса отправлялась с молитвой к мощам Святого. Катя, рассудив, что она ничего не потеряет, тоже решила пойти. Тамара в свои восемнадцать обладала весьма рассудительным характером, и услышав просьбу Кати, которая хотела помолиться святому о том, чтобы ей вновь стать матерью, с готовностью согласилась сопровождать ее.
