Джордан Баллантайн записал концессию изящным почерком под диктовку мистера Радда.
Робин Кодрингтон прочитала и разъяснила текст Лобенгуле, помогла поставить печать Великого Слона и засвидетельствовала сделанную рядом с ней отметку короля.
– Черт побери, Джордан, ни один из нас не умеет ездить так быстро, как ты. – Оставшись наедине с юным Баллантайном, Радд не скрывал ликования. – Теперь важнее всего скорость. Если ты отправишься сию минуту, то к ночи будешь в Ками. Мальчик мой, выбери трех лучших лошадей из тех, что у нас остались, и лети как ветер. Отвези концессию мистеру Родсу и скажи, что я еду следом.
Близнецы слетели по ступенькам и окружили Джордана, едва он вытащил ноги из стремян.
На веранде Кэти держала фонарь в высоко поднятой руке. Рядом, скромно сложив руки на животе, стояла Салина – глаза ее сияли от счастья.
– Добро пожаловать, Джордан! – сказала она. – Мы по вас очень соскучились.
Джордан поднялся по ступенькам.
– Я остановлюсь всего на одну ночь, – объявил он. Счастье Салины несколько померкло, улыбка исчезла с губ. – На рассвете я поеду на юг.
Он был такой красивый, высокий и стройный; несмотря на широкие плечи и крепкие мышцы, двигался легко и гибко, словно танцор. Джордан посмотрел Салине в глаза – его лицо дышало нежностью поэта.
– Всего одна ночь… – пробормотала она. – Тогда не будем терять время понапрасну.
Они поужинали ветчиной и запеченным ямсом, потом уселись на веранде. Салина пела, а Джордан курил сигару и с явным удовольствием отстукивал ритм на колене и подпевал вместе с остальными.
Когда Салина закончила петь, Вики вскочила с места.
– Моя очередь! – заявила она. – Мы с Лиззи сочинили стихотворение.
– Не сегодня! – заметила Кэти.
– Почему? – надулась Вики.
– Кэти! – дружно заныли близнецы. – Завтра Джордан уедет!
– Именно поэтому! – Кэти встала. – Ну-ка пойдемте, вы, обе!
Они улещивали сестру, тянули время, но Кэти прищурилась и зашипела на них с такой злостью, что близнецы мгновенно вскочили, торопливо чмокнули Джордана в щеку и вылетели с веранды. Кэти последовала за ними.
Джордан добродушно усмехнулся и стряхнул пепел с сигары.
– Кэти права. Мне завтра двенадцать часов трястись в седле – пора бы спать ложиться.
Салина отошла в конец веранды, подальше от спален, и прислонилась к перилам, разглядывая долину под усыпанным звездами небом.
Помедлив, Джордан подошел к девушке и тихо спросил:
– Я вас чем-то обидел?
– Нет, – выпалила она. – Просто стало немножко грустно. Мы так рады, когда вы навещаете нас.
Джордан не ответил.
– Что вы теперь будете делать, Джордан? – нарушила молчание Салина.
– Не знаю. Сначала нужно добраться до Кимберли. Если мистер Родс уже в Гроте-Схюр, то поеду туда, а если он все еще в Лондоне, тогда позовет меня к себе.
– И сколько времени это займет?
– Поездка из Кимберли до Лондона и обратно? Четыре месяца, если не придется ждать корабль.
– Джордан, расскажите про Лондон. Я о нем читала, мне всегда хотелось туда попасть.
Он говорил негромко, но живо и связно. Салина смеялась и ахала, слушая описание города и забавные истории. Минуты шли, превращаясь в часы. Джордан вдруг оборвал рассказ:
– Что-то я заболтался! Скоро полночь.
Салина хваталась за любой предлог, лишь бы задержать кузена еще немножко.
– Вы обещали рассказать про дом мистера Родса в Гроте-Схюр.
– Салина, давайте лучше в другой раз.
– А он будет, этот другой раз? – спросила она.
– Конечно будет! – не задумываясь, ответил Джордан.
– Вы уедете в Англию, в Кейптаун… Могут пройти годы, прежде чем вы вернетесь в Ками.
– Даже за многие годы наша дружба не померкнет.
Девушка посмотрела на него так, будто он ее ударил.
– И это все, Джордан? Мы просто друзья – и больше ничего?
Он взял ее за руки.
– Самые близкие и верные друзья, – подтвердил он.
В тусклом свете девушка выглядела мертвенно-бледной. Как утопающий хватается за соломинку, так она вцепилась в руки Джордана, собираясь с духом, чтобы заговорить.
– Джордан, возьмите меня с собой!
Сорвавшиеся с губ слова прозвучали так сдавленно, что она не была уверена, понял ли он.
– Салина, о чем вы?
– Я не вынесу разлуки – возьмите меня. Пожалуйста, возьмите меня с собой!
– Но… – Потрясенный Джордан растерялся. – Что же вы будете делать?
– Все, что скажешь! Я буду твоей рабыней, твоей любящей рабыней, Джордан, – навсегда!
Он попытался мягко высвободить руки из ее железной хватки.
– Джордан, ты не можешь просто уехать и оставить меня здесь! Когда ты появился в Ками, в моей жизни словно солнце взошло. Если ты уедешь, оно зайдет навсегда! Я люблю тебя, Джордан. Господи боже, прости меня, но я люблю тебя больше жизни!
– Салина, перестаньте! Пожалуйста, не надо! – умолял он, но девушка все цеплялась за его руки.
– Я не могу позволить вам уехать, не сказав, что люблю вас. Джордан, я всегда буду любить вас!
– Салина! – огорченно сказал он. – Я люблю другого человека!
– Неправда! – прошептала она. – Пожалуйста, скажите, что это неправда!
– Простите, Салина, мне очень жаль.
– Никто другой не сможет любить вас так, как я, никто не принесет большей жертвы!
– Салина, пожалуйста, перестаньте! Я не хочу, чтобы вы так унижались.
– Унижалась? – переспросила она. – Джордан, вы не понимаете. Унижение – это мелочь!
– Салина, прошу вас!
– Джордан, позвольте мне доказать – доказать вам, с какой радостью я пойду на любую жертву!
Она прикрыла ладонью его губы, не давая говорить.
– Нам даже не обязательно ждать свадьбы. Я отдамся вам сегодня ночью!
Он покачал головой, и девушка крепче прижала ладонь к его губам, заглушая возражения.
– «Не сетуй, точно праздная девица, что жизнь расшита блестками греха», – прошептала она дрожащим голосом. – Дайте мне шанс, милый мой Джордан, пожалуйста, дайте мне шанс доказать, что я могу любить и ценить вас больше, чем любая другая женщина. Вы увидите, что ее любовь померкнет рядом с пламенем моей.
Джордан сжал ее запястье, отводя ладонь девушки в сторону.
– Салина, – сказал он, с невыразимой жалостью склонившись над ней, – это вовсе не женщина.
Девушка уставилась на него. Оба ошеломленно приросли к месту. Смысл его слов медленно расползался в душе Салины, точно покрывая ее инеем.
– Не женщина? – наконец спросила она. – Значит, у меня нет никакой надежды? Совсем никакой?
Он не ответил. Девушка встряхнулась, будто просыпаясь, переходя ото сна к жестокой реальности.
– Джордан, поцелуйте меня на прощание – в последний раз.
– Ну почему же в последний…
Она так яростно впилась в него поцелуем, что оставила на языке Джордана привкус крови.
– Прощайте, – сказала она.
Салина пошла прочь шаткой походкой больного, долго пролежавшего в постели. У двери в свою спальню она пошатнулась, выставила руку, чтобы не упасть, и посмотрела на Джордана. Ее губы двигались беззвучно.
– Прощай, Джордан. Прощай, любовь моя.
Ральф Баллантайн привез ружья – тысячу новеньких, в заводской смазке карабинов, уложенных по пять штук в каждом ящике, двадцать ящиков на фургон. Еще десять фургонов были нагружены патронами – все это оплатил алмазный прииск «Де Бирс». Три фургона со спиртным Ральф привез на продажу, а в последнем доставил мебель и утварь для дома, который Зуга строил для себя в Булавайо.
Переходя реку Шаши, Ральф имел в кармане гарантированную прибыль в тысячу фунтов стерлингов, надежно спрятанных в сейф банка в Кимберли, но на душе у него было неспокойно.
Он не знал наверняка, сообщил ли Базо Лобенгуле, кто похитил каменных соколов. Возможно, один из воинов Базо в тот раз узнал Ральфа и вопреки приказу короля проболтался жене, которая проговорилась матери, которая растрезвонила мужу. «В Матабелеленде и шагу нельзя ступить, чтобы об этом не узнали абсолютно все», – однажды предупредил Ральфа Клинтон. Впрочем, ради прибыли от этой поездки и возможности снова побывать в Ками стоило рискнуть.
