…5 ноября 1971 года в международном аэропорту Сан-Франциско собралась небольшая кучка друзей и репортёров, чтобы проводить Лонга в путь к славе или… возможной гибели. Во всяком случае, большинство журналистов было настроено скептически. Особенно после того, как он познакомил собравшихся с расчётом рекордного перелёта:
— Мой маршрут будет состоять из 15 отрезков и продолжаться 28 дней, — начал Лонг. — Я дважды пересеку экватор и совершу посадки на всех шести континентах…
— Почему вы выбрали столь неудачное время, мистер Лонг, ведь в Северном полушарии вас встретит зима?
— Зато в Антарктиде весна. Не забывайте, что это самый тяжёлый отрезок. Полёт над ним в более или менее сносных условиях возможен лишь шесть дней в году. Только в это время Солнце и Луна находятся в подходящем положении для прокладки маршрута визуальным наблюдением. Малейшая задержка, и солнышко может растопить лёд посадочной площадки.
— Но ведь у вас же есть инерционная навигационная система, такая же, как на «Аполлонах», неужели вы не верите в неё? — не отставали газетчики. — Может быть, именно поэтому, мистер Лонг, вы назвали свой самолёт «Кроссроудз»? Какое значение вы сами предпочитаете вкладывать в это слово: «путь, пересекающий магистрали» или «критический момент»?
— Я верю в инерционную систему, вкладываю в название моей «пташки» именно первое значение, но мой перелёт имеет одну особенность: я планирую даже не поддающееся планированию. Поэтому и не сомневаюсь в успехе. А сейчас прошу извинить меня, — поспешил закончить импровизированную пресс-конференцию Лонг. — Если я опоздаю в Антарктиду, виноваты будете вы…
Конечно, Элджин Лонг знал, что в полёте придётся столкнуться и с трудностями, и с опасностями, и с неожиданностями, но не мог даже предположить, что они начнутся так быстро…
Поздно вечером после пятичасового отдыха в Фэрбенксе Лонг вылетел в одиночный ночной полёт через Северный полюс. Ровный гул моторов и хороший прогноз погоды на ближайшие часы были добрым предзнаменованием, что эпопея вокруг «шарика» закончится благополучно. Правда, над заливом Аляски у «Кроссроудза» отказала обогревательная система, механики в Фэрбенксе не смогли найти неисправность, и сейчас в кабине стоял страшный холод. Впрочем, в данный момент Элджина куда больше огорчило, что он забыл захватить в кабину запасные кассеты с киноплёнкой. Включив автопилот, Лонг вылез из уютного кресла и, подняв руки над головой, стал боком осторожно протискиваться по узкому проходу между запасными баками с горючим в хвост, где хранились его личные вещи, аварийное снаряжение и запасы продуктов на месяц.
Главное было не задеть нечаянно ногой за пластмассовые горловины баков у самого пола: на морозе они потеряли эластичность и могли разлететься от малейшего удара. Лонг живо представил себе, что произойдёт в этом случае. Вырвавшееся горючее хлынет в электрическую систему, мгновенный взрыв — и на девственно белый арктический лёд рухнет огненный метеор.
К действительности лётчика внезапно вернуло неприятное ощущение: грудь и спину сдавил железный обруч. Элджин рванулся вперёд, но обруч не поддавался. Попытка отступить также ничего не дала. Он почувствовал, как у него дыбом встают волосы. Попасться, да ещё так глупо, словно мышь в мышеловку, и где — на высоте 12 000 футов над ледяной пустыней! Впрочем, последнее не имеет значения; несмотря на своё солидное название, автопилот всё равно не сумеет сам посадить самолёт даже с высоты 100 футов на бетонную дорожку.
«Вот и первый критический», — невольно вспомнил он пессимистический вопрос репортёра перед вылетом. В то же мгновение им овладел сильнейший приступ клаустрофобии — боязни замкнутого пространства. Не отдавая себе отчёта, Лонг судорожно рвался из мёртвой хватки предательски поймавших его баков. Он напрягал мышцы с такой силой, что темнело в глазах. Однако результат был не больший, чем если бы он пытался выбраться из трясины или зыбучих песков.
Сколько длился неравный поединок, Лонг не знал. Сознание ему вернул привычный гул моторов. «Нет, так у меня ничего не выйдет, — сказал он себе. — Нужно взять себя в руки и продумать ситуацию. Последовательно и спокойно. Так, как я делал двадцать лет до того, как отправился в этот проклятый полёт».
Прежде всего лётчик заставил себя успокоиться и постараться определить, что же всё-таки произошло, ибо не был суеверным человеком и не верил в злой умысел со стороны «Кроссроудза». Причина «первого критического» оказалась до смешного проста. Устанавливая дополнительные баки по всей длине фюзеляжа, Лонг оставил между ними проход такой ширины, что мог протиснуться по нему в обычном лётном комбинезоне. Но после того как вышла из строя отопительная система, перед отлётом из Фэрбенкса пришлось напялить на себя целых три! Об этом-то он и забыл. Поскольку же к хвостовой части фюзеляж сужался, в какой-то момент Элджин неизбежно должен был заклиниться между баками. Занятый мыслями о пластмассовых горловинах, он слишком поздно заметил это.
Остальное было, как говорится, делом техники. Через двадцать минут обессиленный Лонг опустился в пилотское кресле, помянув недобрым словом киноплёнку и собственную забывчивость. Да, в таком полёте нельзя позволять себе расслабляться ни на секунду, как бы преотлично всё ни шло.
Впрочем, в эту ночь судьба приготовила отважному лётчику ещё одно испытание, хотя и не дотянувшее, по его оценке, до категории «второго критического». Когда «Кросроудз» миновал мыс Барроу и мчался над Северным Ледовитым океаном, прервалась радиосвязь с землёй. Лонг остался в абсолютном одиночестве над бескрайней ледяной пустыней.
«Мне лично чувство одиночества помогала преодолевать Луна, всё время блестевшая прямо впереди, — я заранее проложил именно такой курс до Северного полюса. Когда она первый раз улыбнулась мне в лицо своей серебряной улыбкой, это было подобно встрече со старым другом. Неожиданной и тем более приятной, что подо мною расстилалось сплошное, призрачно отсвечивающее покрывало облаков. Зато, когда я миновал полюс и Луна исчезла, у меня возникло непередаваемо жуткое ощущение: словно я скольжу куда-то вниз с огромной горы. Немного позднее, может быть, миль через 250, стало казаться, что льды и снега остались позади, а внизу, под облачной пеленой, растут пальмы и плещется тёплое море».
…«Второй критический» для Элджина Лонга наступил на самом длинном отрезке — 3202 мили от Лондона до столицы Ганы Аккры. И опять, как назло, глубокой ночью, когда «Кроссроудз» перевалил через Атласские горы, начала барахлить противообледенительная система. Лётчик снизился до 10 000 футов. Но вскоре над Сахарой самолёт неожиданно попал в густую пыльную мглу: видимо, внизу бушевала песчаная буря.
