Является к графу какой-то «ученого вида» субъект: кудревато-растрепанные волосы достигают плеч, бороденка всклокоченная, сюртук засаленный. С достоинством раскланивается и гордо заявляет:
— Я изобретатель!
— Очень приятно.
— Общее уважение к личности вашего сиятельства людей науки побудило меня прибегнуть к вашей просвещенной помощи. Недостаток материальных средств задерживает полет моих мыслей и не дает мне возможности обнародовать одно весьма ценное мое изобретение.
— Каждый истинно талантливый человек может располагать моим капиталом, как собственным. С особым удовольствием готов я принять участие в вашем труде, но меня интересует, что именно вы изобрели?
— О, мое изобретение имеет большую будущность! В экономической жизни оно займет одно из первенствующих мест…
— Объясните, пожалуйста!
— Я придумал способ, благодаря которому всегда можно иметь холодную воду, даже в самых жарких местностях.
— Это очень любопытно. В чем же заключается секрет вашего изобретения?
— Пока тайна. Однако считаю долгом предупредить, что осуществление идеи моей не потребует большого расхода.
— Ваш аппарат не сложен?
— Чрезвычайно прост.
— А скоро ли вы можете представить мне первый экземпляр?
— Да так скоро, что если, например, вы мне дадите сегодня сто рублей, завтра утром уже и посвящу вас в тайны моего открытия.
— Неужели?
— Клянусь.
Меценат вручил изобретателю «холодной воды» требуемую сумму и сказал, что завтрашнего утра он будет ожидать с нетерпением.
На другой день граф получает по городской почте письмо следующего содержания: «Согласно своему обещанию выдать вам секрет моего изобретения честь имею доложить, что ежели в сосуд с водой положить пропорциональный кусок льда, то вода может долгое время сохранять низкую температуру».
Очевидное глумление!
Это письмо граф препроводил к Путилину, который деятельно принялся за розыски наглого мошенника. Вскоре он был найден и представлен для допросов к Ивану Дмитриевичу.
— Вас ожидает уголовное преследование, — объявил ему начальник сыскной полиции.
— За что? — недоумевающе спросил «изобретатель».
— Вы обманным образом выманили у графа деньги и над ним же насмеялись, прислав ему такое письмо.
— Будучи от рождения человеком честным, я не могу быть заподозрен в преступлении, в каковом вы намереваетесь меня обвинить.
— Как? Разве это не обман выманить сто рублей за мнимое изобретение?
— Мое изобретение далеко не мнимое.
— Зачем вы наивничаете! Вас это не спасет… Кому же не известно, что лед сообщает охлаждение.
— Да вот, например, это неизвестно было графу, иначе он не заинтересовался бы моей идеей. О свойстве льда, разумеется, он имел понятие, но никогда не задумывался над тем, как это свойство драгоценно… Конечно, «ларчик просто открывался», но честь и слава тому, кто открыл его… Вот ведь и до Шварца было известно всем существование угля, серы и селитры, однако никто не мог выдумать пороха…
Как ни был «изобретатель» красноречив и убедителен, но все-таки ему пришлось по настоянию мецената понести наказание, хотя и не особенно чувствительное.
ГДЕ ДЕЛАЮТ ДЕНЬГИ
Отъявленный вор сидел в тюрьме, отбывая наказание, и тосковал о свободе. Вдруг в голову его запала идея.
— Погуляю, покучу! — сказал он товарищам по неволе.
— До сроку? — недоверчиво переспрашивали те.
— В скорейшем времени.
— Сбежишь, что ли?
— Зачем? Буду гулять самым честным образом. И даже на казенный счет.
Кто-то да рискнул с ним поспорить.
Действительно, вор надумал способ, благодаря которому получил дня на три относительную свободу и действительно на казенный счет вволю пображничал.
Способ оказался незамысловатым.
Заявляет он тюремному начальству, что будто бы знает одну преступную тайну, которую можно поведать только сыскной полиции. Сообщили относительно этого Путилину. Путилин приказал доставить этого молодца к себе для личного допроса.
Доставили.
— Ну, что имеешь сказать мне? — спрашивает начальник сыскной полиции, предвкушая раскрытие какого-нибудь сложного преступления, по какому-либо исключительному случаю ускользнувшего от бдительного внимания властей.
— Я знаю, где делают деньги!
Иван Дмитриевич насторожился:
— Где?
— Да уж знаю.
— Кто?
— Многие… всех не упомнишь.
— Как же ты можешь их указать?
— Очень просто: встречу и укажу.
Уговорились так, что вместе с вором на поиски отправится один из агентов, которому тот и укажет на ведомых ему преступников. Впрочем, помимо агента для надзора за самим доносчиком был прикомандирован переодетый полицейский.
— Только вот мое первое условие, — заявил вор Путилину, — чтоб моя одежда была исправна, потому что очень я пообносился. Да, кроме того, может, в хорошие места заходить придется, куда только в чистом платье допускают.
Отвели его на рынок и переодели. Затем он с агентом начинает переходить из трактира трактир. Всюду угощается и не задумывается перед издержками. За все по поручению начальника расплачивается, конечно, агент.
К вечеру, когда добрая половина «питейных заведений» ими была обойдена, вор сказал своему спутнику, неоднократно уже выражавшему нетерпение:
— Ну, что делать? Как назло, никого не повстречали!.. Может, завтра посчастливится.
На другой день снова началось трактирное мытарство, но так же безуспешно.
— Уж не наврал ли ты? — усомнился агент. — Кажется, напрасно вводишь нас в заблуждение?
— Жизнь надоела мне, что ли? — ответил доносчик. — Знаю ведь я, что за клевету и обман полагается наказание.
На третий день стал сомневаться в нем уж и сам Путилин. Призвал он его к себе и говорит:
— Если ты сегодня же не наведешь на след преступников, плохо тебе будет! Так ты и знай!
— Да уж коли сказал, то укажу, где делают деньги.
— Пьянствуешь только, шатаясь по трактирам.
— Это уж беспременно следует, чтобы найти кого нужно…
Через день терпение Путилина истощилось. Приказал он было водворить обратно в тюрьму ловкача, но тот категорически заявил:
— Нет уж, ваше превосходительство, пока не покажу места, где делают деньги, в тюрьму не пойду. Я, слава тебе Господи, не подлец какой-нибудь и начальству облыжничать никогда себе не дозволю.
— Врешь все! Ничего ты не знаешь…
— Уж коли такое недоверие на мой счет, то не желательно ли вам персонально со мной поехать на Фонтанку. Сейчас же укажу.
Поехал с ним сам Путилин. По дороге он расспрашивает его:
— Кто же делает деньги?
— Разный народ. Есть и простые, есть и чиновники, генералы тоже… Много там разных сословий.
Подъезжают к Египетскому мосту. Завидя здание «заготовления государственных бумаг», вор указал на него рукой и серьезно сказал Путилину:
— Вот где делают деньги, ваше превосходительство.
Такой неожиданный финал так смутил Ивана Дмитриевича, что он не знал, чем закончить эту неосторожную шутку тюремного арестанта. Однако она прошла без всяких последствий.
ШАПОЧНОЕ НЕДОРАЗУМЕНИЕ
Однажды является к Путилину солидный господин с выражением испуга на лице и рекомендуется провинциалом, приехавшим на короткий срок в столицу по делам.
— Чем могу служить? — спрашивает Иван Дмитриевич.
— Меня направили к вам из полицейского участка, где я хотел было сделать заявление о странном явлении.
— Объясните.
— Меня кто-то мистифицирует самым необыкновенным образом. Представьте, изо дня в день я приношу домой в своих карманах массу различных предметов: кошельков, бумажников, портсигаров, носовых платков и прочее. Как все это попадает ко мне, я не могу себе представить. История таинственная и непостижимая.
— Кошельки и бумажники с деньгами?
— И даже с деловыми бумагами.
— Давно ли в проживаете в Петербурге?
— Да уж с неделю.
— А когда началась нагрузка ваших карманов?
— Сегодня третий день… Да вот, кстати, не угодно ли вам удостовериться наглядным образом в правдивости моих слов.
Провинциал опустил руку в карман своего пальто и вытащил несколько кошельков.
— Я вышел из дому с совершенно порожними карманами, прошел через Гостиный двор, по Невскому до вас и… как видите, с большой прибылью.
Иван Дмитриевич на минуту задумался и после небольшой паузы воскликнул:
— Вы имеете дело с мазуриками! Они принимают вас за «своего».
— Как? — ужаснулся провинциал. — Неужели моя наружность носит такой преступный отпечаток?
