Дикерсон действительно носил с собой серебряный доллар и иногда глубокомысленно подкидывал его на ладони, когда надо было принять важное решение, например, куда отправиться ужинать.
Никто не знал, пытается он подражать Уолтеру Хьюстону или нет, потому что никто не состоял с директором в достаточно дружественных отношениях, чтобы спрашивать его об этом.
Дикерсон не относился к тем людям, которые поощряют фамильярность.
— Что вам известно об Альфонсо Гусмане? — спросил он.
Дикерсон был новичком в этом оперативном районе. Его недавно перевели из Феникса, где он долго мучился, прежде чем запомнил длинный список испанских имен. А теперь здесь, в Майами, ему опять надо зубрить новые испанские имена, не говоря уже о гаитянских.
— Гусман — один из наших людей. Он служил в Национальной гвардии при Сомосе. У него до сих пор хорошие контакты с антисандинистскими отрядами в Центральной Америке. Он покупает для них оружие.
— С нашей помощью?
— Разумеется, сэр. Такова была политика вашего предшественника, сэр, мистера Брадфорда, а он получал приказы от кого-то из Белого дома. А что, сэр, у Гусмана какие-то неприятности?
— Это я как раз и пытаюсь выяснить, — сказал Дикерсон. — Только что мне позвонили из дома Гусмана.
— Сам Гусман, сэр?
— Нет, один парнишка. Он сказал, что звонил из телефонной будки. Разумеется, мы прослушиваем тот телефон. По крайней мере, мой предшественник установил там подслушивающее устройство, а у меня все никак руки не доходят, чтобы убрать его оттуда.
— И что сказал этот парнишка? — спросил Блэйк.
— Он хотел поговорить с тобой. Очевидно, один из твоих информаторов. Я сказал, что тебя нет на месте и что он может оставить свое сообщение мне.
— Мне не хотелось бы выглядеть невежливым, сэр, но никому не разрешается разговаривать с информаторами, кроме самих агентов.
— Если этот агент находится на месте. Почему ты не носишь с собой бипер?
— Я ношу, сэр, — сказал Блэйк. — Но я как раз покупал себе новый бипер. Дело в том, что «Фонсвифт» не записывал оставленные мне сообщения, и я решил перейти на «Фонотел». Наверно, Хуанито как раз и позвонил в тот момент, когда я на короткое время остался без бипера.
— Он не назвал своего имени, — сказал Блэйк.
— Наверняка это Хуанито, племянник Гусмана. Это мой единственный источник в доме. Не могли бы вы сказать, сэр, что он вам сообщил?
— Он сказал, что его дядя только что получил очень странное письмо. От какой-то группы, которая называет себя Охотничьим комитетом. Они сообщили Гусману, что тот избран Жертвой в какой-то там Охоте. Блэйк, ты что-нибудь об этом знаешь?
— Я слышал про Охотничью корпорацию, сэр.
— Какая-то воинствующая организация?
— Не совсем так, сэр. Они считают себя либералами, выступающими за легализацию убийства. Представители так называемого крайне левого анархистско-либерального движения в поддержку законного убийства. По крайней мере, у меня такие сведения. Если они, конечно, вообще существуют.
— Так существуют они или нет?
— Может быть, и нет. Сама мысль, что существуют какие-то Охотники, многим кажется просто бредовой. Но когда-то и существование мафии тоже ставили под сомнение. Кто мог представить себе кучку каких-то сицилийцев-деревенщин, контролирующих все крупнейшие профсоюзы в Соединенных Штатах, порты, грузовые перевозки, не говоря уже об игорном бизнесе и проституции? Кто мог поверить, что они заключали сделки с правительством США во время высадки союзников в Сицилии во время Второй мировой войны?
— Значит, ты думаешь, к Охотникам стоит относиться серьезно?
— Я уверен в этом, сэр. Те представители правоохранительных органов, которые утверждали, что мафии не существует, давно уже уволены на пенсию. Они показали себя неспособными к перестройке мышления.
— Как додо, — сказал Коэлли.
— Что? — переспросил Дикерсон.
— Вымершая птица, — смущенно ответил Коэлли, как ученик, которого застали за неподобающим занятием. — Я думаю, тут уместна подобная параллель.
Дикерсон посмотрел на Блэйка — тот пожал плечами.
— Коэлли не силен в аналогии, но он у нас самый лучший оперативник.
— Я в этом ничуть не сомневаюсь, — сказал Дикерсон. — Итак, представим себе, что Охота действительно существует, хотя и нелегально, и что эти Охотники, кем бы они там ни были, действительно послали наемного убийцу, чтобы покончить с Гусманом. Но мы же не хотим, чтобы Гусмана убили, не правда ли, Блэйк?
— Абсолютно правильно, сэр. Нам необходимо продолжать снабжение контрас оружием. Они, конечно, ублюдки, но это наши ублюдки. И лучше всего снабжать их через Гусмана. Таким образом нам не надо создавать собственные группы контакта с партизанами и самим сбрасывать грузы в сельве. Мы покончили с такой практикой после фиаско в 1986 году, если вы помните, сэр.
— Конечно, помню, — ответил Дикерсон. — Я с самого начала был против такой практики.
— Я тоже, сэр, — сказал Блэйк. — Все это произошло из-за ошибок вашего предшественника, который неправильно понял чьи-то указания из Белого дома. Но такого больше не повторится. Самое главное для нас в настоящее время — не упустить Никарагуа и вообще не оступиться в Центральной Америке. Мы будем выглядеть очень глупо, если в день победы в столице Никарагуа окажется не наш кандидат.
— Мне об этом никто не говорил, — сказал Дикерсон. — Почему мне никто не прояснил обстановку заранее?
— Не было необходимости прояснять вам обстановку заранее, — сказал Блэйк.
— Но ведь я окружной директор!
— А вы знаете, сколько окружных директоров за последние десять лет оказались двойными агентами?
— Блэйк, если ты хочешь сказать…
— Ни в коем случае, сэр! Я просто хотел указать на то, что в последнее время отмечены случаи утечки важной информации, и теперь все данные сообщаются только тем, кому об этом полагается знать.
— Ладно. Ситуация постепенно проясняется. Наше оружие уходит партизанам через Гусмана.
Блэйк сделал движение головой, которое можно было принять за кивок.
— И в этот раз ожидается отправка довольно большой партии.
Теперь Блэйк два раза моргнул, что можно было посчитать за знак согласия.
— Но теперь в деле оказался замешан какой-то Охотник, — заметил Блэйк.
— Все указывает именно на это, — согласился Дикерсон.
— Раз вы прибыли сюда из Вашингтона, — сказал Блэйк, — то, может быть, в курсе нашей новой политики по отношению к Охоте?
— Может быть, — сказал Дикерсон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
