– Вы получили ответ на свой вопрос, мистер министр? – спросил проф.
– От подобных объяснений вопросы только множатся. Например: эта бомбардировка выходит далеко за пределы того, что утверждено советом министров. Вы сами наблюдали изумление на лицах зрителей, когда эти ужасные вспышки появились на экранах. Однако министр обороны заявляет, что имеет место продолжение всего этого ужаса, причем каждые двадцать минут. Я полагаю…
Я глянул на часы.
– О! Еще штуку влепили в гору Шайенн.
– Вы слышите? – сказал Райт. – Вы слышите? Он еще этим и похваляется! Гаспадин президент, эта бойня должна быть немедленно прекращена!
Я сказал:
– Слышь, ты, зану… то есть министра жизни! Ты что, не считаешь ихний штаб космической обороны военной целью? Ты на чьей стороне? На нашей или на ихней?
– Мануэль!
– Обрыдла мне эта чушь! Мне было приказано – я исполнил. А от этой зануды жизни извольте меня избавить! – говорю.
Все поразились, молчат, а потом кто-то тихо сказал:
– Не позволено ли будет высказать мнение?
Проф оглядел всех по очереди.
– Если у кого-нибудь имеется мнение, способное унять эту неподобающую сцену, буду очень рад его выслушать.
– Мы очевидным образом не располагаем достаточной информацией относительно воздействия этих бомб. Мне кажется, что нам следовало бы замедлить это двадцатиминутное расписание. Растянуть его, скажем, в почасовое. А на ближайшие два часа воздержаться, пока не придут дополнительные известия. Тогда можно было бы воздержаться от атаки Великого Китая примерно еще в течение двадцати четырех часов.
Почти все одобрительно закивали и забормотали:
– Разумная мысль! Да! Не будем торопить события.
– Что скажешь, Мануэль? – спросил проф.
Я огрызнулся.
– Проф, вы же сами знаете ответ! Не взваливайте это на меня!
– Может, и вправду знаю… Но я устал, меня запутали, и я просто не припомню. И вдруг Ваечка отозвалась.
– Мануэль, объясни. Я тоже нуждаюсь в объяснении.
Ну, я решил навстречу пойти.
– Этим ведаем не мы, а закон тяготения. Можете сесть за компьютер и получить точный ответ, но следующие полдюжины зашмаляний уже не отложить вообще. Самое большее, мы можем отпихнуть от целей, но тогда есть риск дать по какому-нибудь городу, который мы не предупредили. И в океан я поддать не могу: слишком поздно. Гора Шайенн лежит в глубине материка на тысячу четыреста кэмэ. Что касаемо растянуть расписание до одного в час, то это дурость. Это вам не капсула в трубе, где есть экстренный тормоз. Это же падающие каменюки. И они куда-нибудь да должны зашмаливаться каждые двадцать минут. Можете шмалять по горе Шайенн, где сейчас уже ничего живого не осталось, а можете шмалять куда-нибудь в другое место – вот уж тогда наубиваете прорву народу. Мысля отложить удар по Великому Китаю на двадцать четыре часа – это такая же дурость. Пока что я могу отвернуть наши штуки от Великого Китая. Но притормозить их я уже не могу. Если отверну, то мы их потратим без толку. А те, кто думает, что у нас стальных обечаек до и больше, пусть лучше мотанутся на старт катапульты и своими глазами глянут.
Проф только лоб трет.
– Я считаю, на все вопросы получены удовлетворительные ответы, по крайней мере для меня.
– А для меня нет, сэр!
– Сядьте, гаспадин Райт. Вы заставляете меня напомнить вам, что ваше министерство не является членом военного Совмина. Если вопросов больше нет, – а я надеюсь, что их нет, – я откладываю настоящее заседание. Нам всем надо отдохнуть. Так что позвольте…
– Проф!
– В чем дело, Мануэль?
– Вы так и не дали мне закончить доклад. К вечеру завтра или утром в воскресенье мы крепко словим.
– Каким образом, Мануэль?
– Будет либо бомбежка, либо, возможно, десант. Два крейсера оттуда валят.
Это насторожило. И проф устало сказал:
– Общее заседание правительства откладывается. Остается военный Совмин.
– Секундочку, – говорю. – Проф, когда мы посты получали, у вас должны были остаться заявления об отставке без даты.
– Верно. Но, я надеюсь, ни одним из них я не воспользуюсь.
– Одним воспользуетесь. Причем в ближайшее время.
– Мануэль, это угроза?
– Считайте, как хотите, – говорю и на Райта пальцем тычу. – Либо эта зануда отвалит, либо я отвалю.
– Мануэль, тебе выспаться надо.
А я только слезу смахнул.
– Вот именно! И как раз собираюсь. Причем сию секунду! Найду где-нибудь в комплексе раскладушку и где-нибудь приткнусь. Часиков на десять. А после этого, если всё еще останусь министром обороны, вы меня разбудите. А не останусь, можете не будить.
На этот раз все, на вид, поразились. Ваечка подошла и рядом встала. Ничего не сказала, только руку мне в руку вставила.
Проф сурово сказал:
– Всех просят оставить помещение кроме военного Совмина и гаспадина Райта.
Подождал, пока большинство умотало, и сказал:
– Мануэль, я не могу принять твою отставку. И точно так же не могу позволить тебе втравливать меня в поспешные действия по отношению к гаспадину Райту, когда мы все устали и перетружены. Было бы лучше, если бы вы принесли друг дружке взаимные извинения, четко понимая, что партнер переутомлен.
– Ах, вот как! – говорю и к Финну поворачиваюсь и на Райта пальцем показываю. – Он дрался?
– Чего? Хер там! По крайней мере, среди моих не отличился. Что скажете насчет этого, Райт? Вы дрались, когда на нас напали?
А он так заносчиво отвечает:
– Не выпало возможности. Когда я узнал о вторжении, с ним уже было покончено. Но в данный момент задеты как моя личная отвага, так и лояльность. И я собираюсь настаи…
– Заткнись, – говорю. – Ежели поединок – это то, чего тебе хочется, можешь считать за мной, как только освобожусь. Проф, ино дело, ежели бы он сослался на усталость в бою как на причину своего поведения, а извиняться перед занудой за то, что он зануда, я не стану. И, по-моему, вы маленько не разобрались. Это вы дозволили последней зануде сесть мне на шею! И даже пальцем не пошевелили, чтобы его остановить. Так что или меня отправьте в отставку, или его!
А Финн вдруг и говорит:
– Поддерживаю, проф. Или отправьте в отставку эту мандавошку, или отправляйте нас обоих, – и к Райту поворачивается: – А что касаемо поединка, слышь ты, чмур: вперед придется тебе драться со мной. У тебя обе хваталки на месте, а у Манни дефицит.
– На такого, – говорю, – мне и одной хватит. Но спасибо тебе, Финн.
Чую, Ваечка плачет, хотя и не слышно. Проф так грустно ее спрашивает:
– А вы, Вайоминг?
– И… извините, проф, но я с ними. Остались только «Клейтон» Ватанабе, судья Броди, Вольфганг, Стю и Шини, – та кучка, что по делу считается, то есть военный Совмин. Проф оглядел их. Мне видно было, что они за меня, хотя Вольфу это дается с трудом, поскольку он больше с профом работал, а не со мной.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
