Лучшее время в зоопарке — это вечер. Публика разошлась, солнце садится, ночные животные становятся активными. Стройная, гибкая генета в очаровательной золотистой шубке демонстрирует чудеса акробатики в своей клетке. Галаго проснулись и таращатся на вас своими огромными глазами, выделывая удивительные прыжки и приземляясь так бесшумно, словно это не зверьки, а клочья пуха.
Теперь нужно проверить состояние змей, и вы направляетесь в дом рептилий. Здесь вас уже поджидает дракон из Гвианы, растянув губы в презрительной и зловещей ухмылке. Его огромные темные глаза неотрывно следят за тем, как вы выпускаете мучных червей в его пруд. А затем он бесшумно скользит по воде и хватает одного червя своими огромными челюстями. Он склоняет голову, прикрывает глаза и тщательно пережевывает несчастного червяка. Шум при этом стоит такой, словно кто-то очень медленно идет по засыпанной гравием дорожке.
Теперь можно вернуться домой. Вы слышите, как лев проверяет новый трюк — рычание. Из соседней клетки раздается нежный голосок: «Спокойной ночи, дорогой». Вы непроизвольно отвечаете вежливому какаду: «Спокойной ночи».
Нет, жизнь владельца зоопарка совсем не похожа на жизнь сельского сквайра, зато она гораздо веселее».
Сбор средств шел очень медленно. Джеральд должен был исполнять обязательства перед издателями. В заботах о зоопарке ему оказалось очень трудно выкроить время, чтобы закончить заброшенную книгу о камерунской экспедиции, начатую два года назад, — «Зоопарк в моем багаже», не говоря уже о том, чтобы начать новую — об экспедиции в Аргентину. Джеки пришлось приложить немало усилий, чтобы выжать из нерадивого автора хотя бы минимальное количество слов. Не способствовало успеху этого предприятия и то, что Софи Кук была вынуждена уехать в Англию, чтобы ухаживать за смертельно больной матерью.
Обязанности секретаря приняла на себя Лесли Нортон, только что закончившая школу и пришедшая работать в зоопарк в первые же дни после его организации. Мать Лесли, Бетти, была хорошей подругой матери Джеральда. «Он искал любой повод, — вспоминала Лесли, — чтобы только не писать ни слова и вообще не приближаться к пишущей машинке. Дни шли за днями, мы демонстративно шуршали страницами у него перед носом, но в то время ему было очень трудно сосредоточиться на литературном труде», работа с Джеральдом напоминала Лесли обязанности интерна в больнице: «Приходилось работать по двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю».
Джеральд сумел доказать свой профессионализм. «Зоопарк в моем багаже» стал одной из наиболее популярных его книг. Критика встретила новое творение Даррелла, увидевшее свет в 1960 году, с прежним энтузиазмом. Обозреватель «Дейли телеграф» писал о книге так: «Он описывает пойманных им зверей с удивительной теплотой и нежностью. Хотя обезьяна всегда останется обезьяной, Чалмондейли Сент Джон (периодически называемый «эта чертова обезьяна») очень скоро станет для читателя близким и вполне человечным другом… У Даррелла есть удивительное чутье на диалоги и поэтическая чувствительность, которая позволяет ему создавать неповторимые по своей красоте описания африканских пейзажей. Несомненный дар юмориста помогает ему замечать смешное в повседневном, и его книги пронизаны теплым, ненавязчивым юмором».
Штат зоопарка удивило то, что они видели основателя гораздо реже, чем ожидали. Сначала это составляло предмет гордости Кена Смита. В качестве директора зоопарка он должен был поддерживать полный, почти военный порядок. Он создал зоопарк, в точности напоминающий зоопарки того времени. Именно Смит ввел в традицию ежедневные нагоняи кому-то из сотрудников. В течение первых нескольких месяцев после приезда Джеральда Смит сознательно отстранял его от повседневного управления зоопарком и от контактов с работниками. Джеральд Даррелл был известным писателем, который хотел побыть в одиночестве, чтобы заниматься собственной работой, — так Кен Смит объяснял сотрудникам отсутствие основателя зоопарка. Его силы брошены на писательство, а не на уход за животными. Беспокоить Даррелла нельзя ни в коем случае. Поэтому приветливый Джеральд, для которого зоопарк составлял весь смысл существования, сначала считался фигурой странной и далекой, обитающей в главном доме и очень редко интересующейся делами зоопарка.
А тем временем «зоопарк его мечты», созданный кое-как, нуждался в заботе и модернизации. Клетки для животных были построены на скорую руку из того, что попадалось на глаза. Время от времени кто-то из животных заболевал, некоторые даже умерли. Хотя поток посетителей, каждый из которых платил по два шиллинга, не иссякал, денег отчаянно не хватало.
Жалованье сотрудников зоопарка было нищенским. Даже спустя несколько лет, когда смотрителем зоопарка стал работать Квентин Блоксам, его жалованье составляло пять фунтов в неделю при семидневной рабочей неделе с двумя свободными вечерами. Условия жизни были самыми примитивными, а работа сложной и тяжелой. «У нас не было шлангов, чтобы поливать дорожки, — вспоминал он, — и нам приходилось носить воду в старых металлических канистрах для молока. Зоопарк не мог позволить себе приобрести даже лопаты и тачки, потому что все деньги уходили на питание животных и услуги ветеринаров. Текучесть кадров была очень высокой. Объяснялось это в том числе и тем, что мы были вынуждены жить по трое в комнате в очень стесненных условиях. Однако небольшое количество людей все же оставалось в зоопарке — одни из любви к Джерри, другие из-за сознания, что все мы делаем очень важное и нужное дело».
Правильное управление зоопарком, то есть умение разместить и показать животных так, чтобы было хорошо и им, и посетителям, требует высокой квалификации, массу времени и сил, а также постоянных финансовых вливаний. Джеральд Даррелл хотел организовать лучший маленький зоопарк в мире. Этот зоопарк должен был служить задаче сохранения животных, а также просвещению человека. На заре создания Джерсийского зоопарка Джеральду приходилось постоянно бороться. Он искал свой путь, и ему вечно не хватало денег.
Тень банкротства постоянно маячила перед ним. Как-то раз, примерно через год после организации зоопарка, сотрудников пригласили на собрание. Им сообщили, что корабль потерпел крушение. Может быть, им удастся выплыть, может, нет, но любой, кто хочет уйти, должен сделать это сейчас. Никто не захотел покинуть зоопарк. Все решили поддерживать зоопарк на плаву всеми доступными им средствами. Арахис, оброненный посетителями возле клеток с обезьянами, собирали, упаковывали заново и продавали посетителям на следующий день. Сотрудники рылись на местной свалке, разыскивая доски и проволоку для ремонта клеток. Певцы из местного кабаре, Тони и Дот (сценический псевдоним «Катинга, королева змей») все свое свободное время рыскали по рынку в Сент-Хельере, приобретая подгнившие фрукты и овощи для животных. Пытаясь раздобыть мясо для плотоядных, Джон Хартли и Шеп Маллет с ножами и контейнерами бросались на фермы, как только слышали о смерти ломовой лошади. Задыхаясь от кишечных газов, они разделывали тушу до скелета. Даже престарелая мама Джеральда включилась в борьбу за выживание. «Мама очень хотела чем-нибудь помочь, — вспоминает Алан Огден. — Джерри предложил ей присматривать за дамским туалетом и собирать деньги. Этот источник доходов оказался самым надежным и неиссякающим».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
