Пусть родичи Аюны не думают, что отдали её за нищего пастуха-харачу.
Но все мечты Дайяра развеялись, как туман над рекой. Два года назад отец Аюны не смог как следует снарядить двух её старших братьев на службу в курени Далха-Кота, и потому всё необходимое ему пришлось брать в долг у нойона Суджука. А нынче наступило время расплаты.
Они рассчитывали расплатиться, но не сумели. Прошлое лето выдалось необычайно сухим. Травы в степи выгорели, ручьи пересохли. Потому-то им пришлось много кочевать, ища подходящие пастбища. Хуже всего, что на отары несколько раз нападали лиходеи. У семьи Дайяра угнали двух лошадей, а семья Аюны потеряла десяток овец и единственного быка.
Два дня назад в аил приехал Суджук-нойон со своими нукёрами взыскивать долг. В счёт долга у них забрали все войлоки и шкуры и ещё пять овец. Покрыли едва половину. За оставшуюся часть долга и лихву, нойон потребовал отдать коней, либо чтобы Аюна пошла на год в служанки к нойону.
Услышав такое, отец и братья девушки схватились было за оружие, но куда им тягаться с умелыми в драке нукёрами. Те, обезоружив, избили их, а Суджук пригрозил должникам, что не только заберёт лошадей, но и ославит их перед всеми как разбойных лиходеев.
Расстаться с конями, означало всё равно, что умереть. Аюна, узнав об условии нойона, решила добровольно пожертвовать своим счастьем, во благо семьи. Вчера она уехала вместе с Суджуком в Баргу. Вот так Дайяр остался без невесты.
Шорох, раздавшийся за кустами, оторвал Дайяра от грустных мыслей, возвращая к действительности. На поляне показались два человека с луками и колчанами, висевшими за плечами. Одного из них Дайяр узнал.
Это был Богурчи, с которым он когда-то вместе служил в Барунаре. Говорили, что во время набега бесаудов Пайкана он здорово отличился, и якобы сам Джучибер взял его к себе в дружину. Второго, здоровенного плечистого парня со светлыми волосами и с висевшим у того на поясе большим топором, Дайяр не знал.
Они остановились, заметив Дайяра, и схватились за луки. Он вышел к ним навстречу из-за кустов, сняв шапку и держа обе руки на виду.
– Эй, эй, Богурчи, это я – Дайяр! Помнишь меня?
Тот настороженно вгляделся в него и, чуть помедлив, кивнул.
– Помню. Ты был со мной в одной сотне у Содохая сына Мутулган-багатура. Что, тоже охотишься?
Дайяр уловил в его голосе скрытую насмешку. Только сейчас он разглядел, что луки у них были не охотничьи, да и снаряжены они были по-походному так, будто шли на «зов Далха-Кота».
– Нет. Я не охочусь,– ответил Дайяр.
Он отцепил от пояса кожаную флягу и, глотнув воды, протянул её Богурчи. Тот, несколько помедлив, принял флягу, приложился к горлышку, а затем передал своему спутнику. Дайяр следя за ними, облегчённо вздохнул. Всё, можно не бояться.
– Тогда что же здесь делаешь?
Дайяр сел на землю и опустив голову, принялся рассказывать обо всём, что произошло. Об Аюне, нойоне Суджуке и прочее. Выговорившись, он почувствовал некоторое облегчение.
– Что же думаешь делать? – спросил его Богурчи, когда он закончил рассказ о своих бедах.– К своим вернёшься?
– Не знаю,– пожал плечами Дайяр.– Столько коней или шкур за выкуп Аюны мне не сыскать. Может быть, вернуться назад в Барунар?
– Попробуй,– усмехнулся Богурчи.– После похода на ченжеров старейшины и нойоны сместили Мутулган-багатура. Теперь куренями Далха-Кота заправляют нойон Арвед и старейшина Укэту, а они с твоим знакомцем Суджуком тянут одну телегу. Так-то…
– А вы-то как очутились в наших местах? – поинтересовался Дайяр.
– Как, как, а вот так. Лиходеи мы теперь с ним,– мрачно усмехнулся в ответ Богурчи, кивая на своего спутника.
При этих словах Дайяр изумлённо уставился на них.
– Почему? – спросил он.– Ты же ведь служил в дружине у нойона Джучибера сына Хайдара…
– Вот именно, что служил Джучиберу. Как говорят: ключ иссяк, бел-камень треснул… Сейчас всех, кто давал ему клятву верности, притесняют. Нойон Арвед повелел своим прихвостням отобрать у меня дахирана и доспех, что был пожалован мне сыном Хайдара. Мол, есть багатуры достойней меня…
– Ну и что же?
– Всё забрали. Правда, теперь у нойона стало на четверых нукёров меньше, а за мою голову старейшины назначили награду. Ну, а Ревун,– он показал на своего товарища,– раньше был в работниках у Чулуна. Теперь он совсем вольный человек,– усмехнулся Богурчи.– Ушёл со мной, чтобы по новой не попасть в «услужение», как твоя Аюна. Сейчас вот пробираемся за Челенгру, в аил старого Хучудара.
Больше говорить было не о чем, и собеседники умолкли. Дайяр сидел и думал о том, что видно у него теперь с этими двумя общая доля.
– Возьмите меня с собой,– обратился он с просьбой к ним.
Богурчи хмыкнул, окинув его взглядом с ног до головы, и вопросительно посмотрел на Ревуна.
– А что? Если хочет, пусть идёт с нами,– пророкотал белояр.– Яз не против.
– Ладно,– кивнул Богурчи.– Думаю, что тебе доверять можно. Это даже хорошо, что мы тебя повстречали. Я не очень-то знаю здешние места. Сможешь провести нас к реке?
– Зачем?
– Как ты наверно заметил – коней у нас нет, а путь неблизкий. Или ты считаешь, что твои родичи будут к нам столь радушны, что отдадут нам своих лошадей?
– Нет,–
