Удивительно другое. Эти книги были выпущены открыто, с указанием городов и имен издателей. Как будто церковная цензура им не указ, а инквизиции не существует. А Мерсеру было хорошо известно, что это не так. Значит, все они были разрешены к публикации в Англии, Франции, Германии, Богемии – и здесь, в Эрде-и-Карнионе. Неужто Вендель был прав, утверждая, что большинство служителей Церкви нынче не верит в существование магии?
Однако ни среди печатных книг, ни среди манускриптов Мерсер не увидел тех, что предполагал найти.
До него донеслось негромкое восклицание. Мерсер обернулся. Анкрен вернулась из спальни в кабинет.
– Что такое?
– Там, в спальне, тоже зеркало. И большое, во весь рост. Я и думаю: а это здесь зачем? И – странно…
Мерсер тоже заметил: в углу кабинета, на резной консоли, стоит темное круглое зеркало, вдвинутое в стенную нишу, но не обратил на него особого внимания. А вот женщина никогда не преминет заглянуть в зеркало, даже если умеет менять личины, как платья…
Отражение и в самом деле было чересчур темным, даже для погруженной в полумрак комнаты, и, приглядевшись, Мерсер понял, что виной тому не освещение, а само зеркало. С явной неохотой он протянул руку и коснулся его поверхности. Так и есть. Вместо стекла его пальцы встретили гладко отполированный камень.
– Знаешь, что это такое? – тихо спросил он.
– Камень, очень похожий на тот, из которого выстроена часовня Оранов… то есть Роуэнов.
– Это я и сам вижу. Но что обозначает этот каменный кристалл?
Анкрен отвернулась, словно ей было неловко говорить.
– Зеркало Истины?
– Во всяком случае, его подобие. Но раз тебе известно название, ты, вероятно, знаешь, что Истинные зеркала использовались для того, чтобы вызвать силы, не принадлежащие нашему миру. Беда в том, что отвечали на зов совсем не те, кого чаяли увидеть.
– Значит, зеркало, уничтоженное в Брошенной часовне, не было последним?
– Не знаю. Я уже сказал: это зеркало – не Истинное, оно только похоже на него. Но в таких делах сходство не менее важно, чем тождество.
– Выражайся яснее.
– Яснее не получается. Но Роуэн знает больше, чем я предполагал, прочитав его письма. Он не просто хочет вернуть фамильное сокровище, а собирается использовать Камень Захарии. То, что он обладает не полным знанием, а его обрывками, не облегчает положения. Вопрос в том, откуда он получил эти обрывки знаний. Вычитал из книг, собранных в библиотеке? Но кто ему подсказал, что нужно читать? Мне следовало бы самому прочесть эти книги. Однако на это ушли бы месяцы, а то и годы…
– Значит, нужно искать того, кто подсказал.
– Ты права. Тем более, сдается мне, искать не придется далеко. Уходим. Как порядочные люди – загасив свечу и заперев за собой дверь.
* * *
И еще один поступок, подобающий порядочному человеку, Мерсер совершил на следующий день. Купил полдюжины бутылок скельского, хлеба, ветчины и вязку копченой рыбы.
– Мы, по-моему, не совершили ничего, что стоило отмечать пиршеством, – сказала Анкрен.
– А здесь не все для нас. Имеется сосед, джентльмен в несчастии, который в прошлый раз поил меня вином из своих запасов.
– И ты решил победить его в благородстве. И ради этого оставляешь женщину коротать ночь в одиночестве. Все вы одинаковы – забываете нас ради выпивки, трепа и азартных игр.
– Бесконечные шашки – действительно любопытная игра. Хотя и не для всякого игрока. А что до всего остального… Может, у меня особый интерес к историям про осужденных женщин, которых удалось выкупить… Скажи лучше, что тебе оставить – рыбу или ветчину?
– Ветчину. Вы пить будете больше, так что заливайте жажду.
Савер Вайя был вполне доволен предложенным угощением. И не удивлен. Словно бы ничего иного он от соседа и не ожидал.
– Смотрю, ваши обстоятельства не так плохи, – сказал он, сдирая зубами шкурку с рыбины, пока Мерсер откупоривал бутылку.
– Даже среди невзгод случаются перемены к лучшему, – неопределенно отозвался Мерсер.
Вайя подхватил:
– Верно! Взять хотя бы меня. Разорен, потерял дом и кров, живу на нищенскую ренту, но иногда всплывают какие-то старые должники, помогающие разнообразить это скудное существование. К несчастью, никого из них сейчас нет в Нессе.
– Что же с вами случилось? Вы владели каким-то предприятием?
– Множество дворян в Нессе владеет предприятиями. И некоторые успешно ими управляют. Я не из их числа. Меня с юности интересовали другие вещи, кажется, я уже говорил об этом…
Глядя, как он пьет, Мерсер вспомнил, что, направляясь к Саверу, пожалел, что не знает снадобья, развязывающего язык, – уверяют, что есть такие. Но, видимо, оно не понадобится. Чтобы избежать разговора о своем разорении, Вайя ухватится за любую другую тему.
– Неужели философия требует столько расходов?
– Философия – нет, а путешествия – да.
– Так вам пришлось путешествовать?
– Да. И отнюдь не по торговым делам. – Вайя пил, жевал, глаза его туманились. – По окончании университета я понял, что чтения книг мне недостаточно. Я должен был увидеть воочию то, что там описано. Войти в дома и жилища, еще помнящие шаги и голоса мудрецов, приоткрывших нам сокровенные тайны, сокрытые тысячелетиями. Пройти по их следам, прикоснуться к их рукописям… а может быть, встретиться с их наследниками, быть принятым в число посвященных. Об этом мы мечтали с друзьями еще в годы учения, но каждый избрал собственный путь. Я уехал на восток.
– Что ж, ex Orinte lux,[10] недаром так говорят.
Вайя усмехнулся.
– Не на тот Восток. На восток Европы. В Богемию. В город, который считается порогом между нашим миром и иным, где в конце прошлого века под рукой императора-философа собрались величайшие адепты и чудеса были обычны, как утренняя месса. Потом я собирался поехать в Германию, страну, еще хранящую память об Агриппе Неттесгеймском и Парацельсе, страну розенкрейцеров. А главной целью моего паломничества должна была стать Англия: Лондон, Кембридж, Мортлейк… все места, где творил последний в мире королевский маг… Боже, какой я был идиот! – Он рассмеялся так, что едва не подавился. – Где я вздумал искать сокровенную мудрость! И когда!
– Но ведь эти знания не запретны?
– О нет. Сейчас просвещенные времена. Инквизиция занимается ведьмами, но не трогает адептов. Со стороны Церкви я ничего не опасался – и был прав. Я ошибся в другом. Родившись в Карнионе, которая последние десятилетия жила благополучно и давно не знала потрясений, я решил, что в других странах дела обстоят так же. Конечно, я слышал о Тридцатилетней войне, о гражданских междоусобицах в Англии и Франции. Но я полагал: война – сама по себе, ученые занятия – сами по себе, не так ли? – Он снова сделал перерыв, ломая хлеб. – Это было совсем не так. Уже в Праге я понял, что с тех пор, как скончался император Рудольф, там не столько искали эликсир вечной жизни, занимались нумерологией и отслеживали ход светил, сколько резали протестантов. Но я не мог так быстро разочароваться в своих упованиях. Я уехал в Германию… и тем усугубил свою ошибку. Тамошние земли еще больше пострадали от войны, голода и чумы. Вместо рыцарей Розы и Креста я встретил лишь рыцарей удачи. А такой нищеты и злобы в людях я не видел ни до, ни после. Германия исцелила меня от иллюзий, хоть и нанесла урон моему кошельку. В Англию я не поплыл. Да, я не увидел чудесного зеркала из черного камня, посредством коего Джон Ди общался с духами, и красного кристалла, врученного доктору ангелом света… но я остался жив. Вот так, сударь мой. Мы все выпили.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
